Хронум Книга II (СИ) - Альхаг Арвин - Страница 1

— Куда бы ты хотел отправиться, Астай?

Видя недоумение несостоявшегося террориста-смертника, я уточнил:

— К шумерам или египтянам?

— А? — он все еще пребывал в прострации.

— Портала нет, Астай! Очнись! Нас не вернули обратно! Мы застряли здесь! Ты понимаешь это?

— Но… ка-а-а-ак⁈ Этого не может быть!

— И все же это случилось. Встань с земли, холодно. И давай отсюда уходить, пока еще что-нибудь не случилось. Вон видишь, как смотрят на нас адские выродки, лишившиеся хозяина?

Их с каждой минутой становилось все больше, и они постепенно брали нас в кольцо.

— Я убил вашего хозяина, ублюдки! Бегите домой, поджавши хвост!

Но они продолжали пялиться на мертвое тело Асмодея, в надежде, что тот встанет.

Появились предатели, но трезво оценив обстановку, поспешили ретироваться. Будто мимо проходили.

«Вы еще ответите, твари! Я всех вас запомнил!»

Пока я искал брешь в стене адских выродков, окруживших нас, не заметил, как за моей спиной начал подниматься Князь Верхнего Мира. Испуганный возглас Саны заставил меня обернуться.

— Ну, как так-то, а⁈ — хотелось волком выть.

Спину обдало жаром призрачной стали. С каждой секундой угроза становилась все отчетливей, а чувство опасности обострилось:

«Уходи, слабый хронум! Ты не справился! Беги, сгребая в охапку свой жалкий зад!».

Асмодей медленно поднялся с земли. Его некогда человеческая голова, похожая сейчас на раскрывшийся бутон розы, собиралась воедино. Регенерация адского выблядка была просто чудовищной.

«Момент упущен. Нужно заканчивать с этим здесь и сейчас», — ответил я своей трусливой сущности.

Приспешники Асмодея воспряли духом, глядя на своего воскресшего хозяина, пошли в наступление. Вначале их бег был неуверенным, опасливым, но постепенно они ускорили бег.

Это был конец. Я корил себя за свою слабость, за просчеты, за то, что привел своих людей на погибель, вместо того, чтобы просто сбежать из этого проклятого места.

Я снова нырнул в лимб. Последний шанс для нас выйти победителями.

Время замедлилось в сотни раз. Я нутром почувствовал, что смогу сделать это, и начал трансформироваться в хронума или Воина Света. Все равно кто. Плевать. Главное, что я смог: обратился в сущность, находясь под пеленой времени.

Сделав взмах крыльями, я оторвался от земли. Такое чувство, что я делал это не в первый раз. Крылья слушались меня, как собственные руки.

Сердце бешено заколотилось. В виски ударило, и мне даже показалось, что я почувствовал разрыв капилляра в височной области. Меня повело в сторону. Но, преодолевая адскую боль, я вновь взмыл в небо.

Струйка горячей крови омыла мой тупой мозг, приведший нас в эту западню, и продолжала неумолимо заполнять пространство внутри черепной коробки.

В какой-то момент мне на секунду захотелось повернуть в другую сторону. Сгрести в охапку Сану, и лететь прочь отсюда. Но как же Стивен? Астай? Да тот же Пашка, к которому я успел прикипеть? Неужели я брошу их подыхать здесь? Нет!

Время еще оставалось, и я недобро посмотрел на Асмодея, что успел полностью восстановить свою личину. Два стремительных взмаха крыльями, и я приземляюсь на его заплывшую жиром шею, способную вместить еще трех таких гигантов, как я.

Глаза Князя Тьмы быстро завращались в орбитах. Он с интересом и легкой тревогой рассматривал мои крылья, белоснежные, как сам снег. Кажется, он хотел улыбнуться, уголки его губ медленно поднимались наверх.

— Что⁈ Что ты лыбишься, ублюдок? Прочувствуй на себе исповедь, адское ты отродье!

Каждое свое слово я выплевывал. Каждое слово было пропитано лютой всепоглощающей ненавистью.

Пока я еще мог совладать с телом, а мозг напрочь не отрубился от кровоизлияния, я запустил исповедь.

Перед глазами промелькнула вся поганая жизнь Асмодея. С момента его рождения в чреве земли и вплоть до сегодняшнего дня.

Из мерзкой, дерьмоподобной жижи он появился на свет. Он жрал эту жижу, и от нее становился сильнее. Выражение «из грязи в князи» как никогда подходило под описание его жизни.

Я увидел его братьев. Ужасные твари. На их фоне Асмодей с тремя уродскими головами казался красавчиком. Мне хотелось запечатлеть образ его отца Люцифера, но тот в каждом эпизоде его жизни представал размытой картинкой или находился в тени.

Был слышен лишь голос Люцифера. Властный и древний, как сам Мир. От него моя густая, отравленная кровь стыла в жилах, а сердце останавливалось ежесекундно, но каким-то чудом еще продолжало биться во мне.

Еще совсем юного Асмодея отправили в Верхний Мир и нарекли наместником оного. Я чувствовал боль и переживания молодого сына Люцифера. Он был противен себе за то, что являлся самым слабым среди своих братьев. А главное, если те становились полноценными правителями, Асмодей — лишь жалким наместником.

Вскоре он освоился на новом месте, а его методы пыток и насилия над грешниками были настолько ужасны, что вызывали во мне рвотные позывы. Настолько мерзко было все, что он делал.

Когда ему надоели местные женщины-грешницы, он захотел экзотики и принялся устраивать набеги на Землю. Мало кто из смертных выдерживал с ним половой контакт. Это был даже не секс, а новый вид убийства: членоубийство.

На ложе оставалось лишь жалкое подобие человека. Кровь и куски мяса, залитые спермой.

Меня сильно трясло во время исповеди. Мой организм давал сбой и готов был вырубиться от кровоизлияния в мозг или остановки сердца, но я держался на неведомых мне волевых резервах, заложенных в Воина Света или же… хронума.

Я жаждал увидеть самый главный момент в его жизни: как «Другая» Сана заточила его магической цепью и привязала, как бешеного пса, но в этот самый момент канал связи разорвался.

Меня повело в сторону, и уже в полете я встретился с лапой Асмодея, от удара которой меня унесло на много метров в сторону.

— Жалкий, жалкий хронум. — Князь Тьмы зашелестел утробным голосом. — Ты думал сразить меня «истиной»? Аз есмь истина!

Так вот как правильно называлась способность отбирать чужие жизни? Истина. Все же «исповедь» звучала лучше.

— Я позволил тебе увидеть только то, что счёл нужным. Прочувствовать мою боль и ненависть ко всему живому. Меня нельзя убить! Я бессмертный!

Я не мог ему ответить. В горле пересохло — там застыл комок запекшейся крови. Я лежал на земле, обращённый лицом в сторону битвы и наблюдал, как один за другим падают мои люди.

Вот Шиву спрыгнул с нематоды на голову хакасам и сходу начал раскидывать их по сторонам. Один еще живой и держится, но уже через мгновение на спину ему запрыгивает гончая и вцепляется зубами в голову, снимая скальп, а пробегающий рядом бес чиркает его острым когтем по шее и обезглавленное тело валится на землю.

«Спасибо, братцы, вы останетесь в моем сердце, пока оно еще будет биться. Настоящие воины! Истинные, чистокровные хакасы!»

Вот Астай удачно отмахивается дубиной и голова беса лопается, как спелый арбуз. Он наносит еще удар, и еще. Под его тяжелой дубиной валятся бесы. Но их слишком много. Слишком. Они берут Астая в кольцо. Сбивают с ног. Дальше я не вижу, твари наваливаются на него толпой, погребая под своими телами.

«Прости, Астай, что не уберег тебя. Я рад нашему знакомству и тому, что этот путь мы прошли вместе. Твои дети гордились бы тобой».

Стивен запрыгивает на Шиву, вгрызается ему в хребет, и у Шивы отказывают конечности. Мой пес сражается против адских отродий, как Бог. Хотя он и сам из этих мест.

«Добре, Стивен, добре. Хорошая собака. Хороший друг».

Жизнь стремительно покидала меня, тьма наполняла меня изнутри.

Сана. Она рядом. Склонилась надо мной и горько-горько плачет.

— Лю…

Я пытаюсь ей сказать напоследок главное, но губы не слушаются меня.

— Лю-ю…

— Я знаю, Лев. Знаю. Я тоже тебя люблю. Помни меня такой всегда. Прошу, живи и помни.