Колыбель для ласточки (СИ) - Дока Анастасия Константиновна - Страница 30

Асины жалоба и непонимание уже не волновали. Подумаешь, поменял жене причёску? Ну и что, что не спросил? Ей ведь подошёл новый образ, так к чему возмущение?

Третий терпеть не мог бабских эмоций, тем более эмоций не оправданных, поэтому хлопнул дверью и покинул квартиру, оставив Асю оплакивать отрезанные волосы. Он не сомневался, когда вернётся домой, жена встретит его как всегда и даже сама извинится. Конечно извинится. Он же тщательно подбирал женщину для своей вымышленной семьи. Только сейчас это не имело никакого смысла. Перед глазами стояла Лара. Его вернувшаяся любовь.

Он об Асе почти не думал, а она думала только о нём. Вспоминала его взгляд утром. И терялась. Он смотрел на неё так, как никогда прежде. Мечтательно, с любовью, восхищением.

Он смотрел на неё так, будто видел совсем не её.

Их история не походила на лавстори из романтичной мелодрамы. Не было любви со случайного столкновения, обжигающего страстью взгляда, мурашек при прикосновениях. Ничего такого. Они и встретились-то довольно странно. Она стояла в отделе с порошками и просматривала товары по акции, он подошёл к ней и спросил, чем лучше выводить пятна от крови. Она молчала, и он рассказал о попавшей под машину собаке. Животное осталось жить, но пострадало. Он отвёз пса к ветеринару и теперь хотел отстирать рубашку. Кровь на рубашке действительно была. Засохшая.

Ася помнила, как моментально прониклась симпатией. Нет. Не симпатией, уважением. Человек, спасший животное, априори не мог быть плохим человеком. Посоветовала средство от пятен и больше мужчину не видела. До своего дня рождения.

Она встречала гостей у подъезда и вдруг увидела его. Задумчивый, какой-то не от мира сего, он шёл, глядя в телефон. Ася поздоровалась, не собираясь приглашать на праздник, не имея даже мысли о возможных отношениях. Она это сделала лишь потому, что была в прекрасном настроении и любила весь мир, но к её удивлению, он шагнул навстречу. Ответил. Сначала словами, затем улыбкой. А через мгновенье одна из подруг прокричала «С днём рождения, Аська!», и он, немного растерявшись, тоже её поздравил. Подруга приняла незнакомца за Асиного мужчину, отпустила свойственную для неё неприятную шутку в его адрес. Ася смутилась, а тот перестал улыбаться и посерьёзнел. В тот день они расстались у подъезда. Она с гостями пошла отмечать день-рождения, а он пожелал ей хорошего дня и отправился по своим делам. Ася думала на этом всё, но однажды они встретились вновь. Это случилось на похоронах той самой подруги. Они стояли возле могилы, и Ася плакала. Он взял горсть земли и бросил на гроб.

Кого он навещал, она не спрашивала. Да и какая разница? Важно то, что он оказался рядом, когда она так нуждалась в мужском плече. Ася помнила, как он утешал её, поглаживая по голове, щупая волосы. Помнила, как была благодарна внимательному незнакомцу.

Отражение пугало. Стрижка не уродовала, но и не красила. Она просто меняла. И даже не столько внешность, сколько привычный Асе образ. Длинные волосы со школы, множество средств по уходу, разные причёски. Ей не нравилось ходить всё время с распущенными. К тому же иногда это было совершенно неудобно. Поэтому на работу она плела косу «рыбью», «французскую» или забирала волосы в хвост, а во время уборки собирала их в кичку.

Мужу нравились её волосы. Иногда он задумчиво перебирал пряди, а когда случайно тянул за них, делая ей больно, извинялся и целовал их.

Припоминая такие мгновенья, Ася отчётливо осознала: целовал он не её, и даже не её макушку, именно волосы, собирая их на ладони. Так почему же он вдруг их обрезал? И зачем сделал это ночью? Разве скажи он о желании перемен, они бы не смогли договориться? Тогда что заставило его так поступить? И почему он разозлился, когда она его об этом спросила?

Тяжело вздохнув и чувствуя себя без вины виноватой, Ася принялась готовить обед. Но она то и дело отвлекалась на часы, ожидая мужа, и в итоге морковь с луком подгорели. Расстроенная женщина утешала себя лишь тем, что суп получился таким, как он любил — наваристым.

Алина краснела, бледнела и снова краснела, испытывая стыд, смущение и жуткое предчувствие. Наталья орала в трубку. Алина вжимала голову в плечи и мечтала лишь об одном — раствориться в воздухе. Всё. Абсолютно всё пошло не так.

На камерах оказались записи, хотя их никак не должно было там оказаться, потому что старший администратор всегда их чистила. Алина работала с Натальей уже два года и ни разу не помнила подобного инцидента. А это был именно инцидент, судя по тому, с какой силой кричала Наталья и какими злыми словами сыпала в её адрес. Алина искренне не понимала причины — камеры не показывали на её взгляд ничего такого, о чём она и порывалась сказать — но всё же благоразумно молчала, подчиняясь внутреннему голосу, намекающему на большие проблемы. Но и это ещё не всё. Удивлённая наличием записей, она совершенно забыла про свою задачу, про сумку в собственных руках. Алина стояла и смотрела на входящих людей, на пьющих постояльцев, на то, как они заходят и выходят из своих номеров и боролась с противоречивыми мыслями. Впервые ей в голову закралось сомнение: имел ли администратор право на то, чтобы снимать отдыхающих? Было ли это оговорено с ними при въезде? Ей о камерах рассказала сама Наталья. Объяснила их наличие мерой безопасности. Рассказала, что в других коттеджах случались разные неприятности, и она хотела бы в своей «Жар-птице» подобного избежать. Правильное решение. Но… Алина вспомнила, как в прошлом году стала свидетелем личной сцены. Пьяная пара начала раздеваться прямо в коридоре, не дойдя до номера. Они попали на камеру. Запись утром была стёрта, но… Снова «но». Честно ли это было по отношению к тем людям? Если они знали о слежке, хорошо. Если нет…

Алина вспомнила и другое: иногда отдыхающие просили зарегистрировать их не по паспорту. Наталья объясняла Алине, что так можно. Но раз люди подписывались чужими именами, значит, не хотели, чтобы о них знали? А почему не хотели?

В итоге она так глубоко задумалась над вопросами морали, что напрочь забыла о просьбе старшего администратора. Она вернулась на землю, когда одна из камер уже демонстрировала собравшихся возле номера Ольги. Алина не захотела видеть мертвую — толпа уже расступалась — и выключила запись.

Женщина в ярком пальто отпустила мышку, поблагодарила, забрала сумку, спросила, на чём сюда добирается Алина, попросила быть осторожной и ушла. Почти сразу позвонила Наталья. А дальше были сплошные извинения Алины и крики Натальи.

В конце концов старший администратор отключила связь. Алина долго смотрела в погасший экран. Предчувствие не обмануло. Всё было плохо.

Александра увидела достаточно, хотя и смотрела в перемотке. Алина этого даже не заметила, погружённая в какие-то свои мысли. Вопросов у детектива было много, и один из них адресовался Викторову. На удачу, он всё ещё находился на улице, но уже не в беседке, а на парковке.

— Собираетесь уезжать?

Постоялец обернулся:

— Да. Мы со Светочкой решили поговорить. Думаю, выехать сегодня. Помыл стёкла, сейчас пойду выписываться.

Александра посмотрела на тряпку в одной его руке и средство чистки — в другой.

— А вы как? Надумали здесь отдыхать?

— Не знаю. Викторов, вы сказали, что проснулись, когда возле мёртвой было четверо мужчин.

— Вы снова об этом… — он вздохнул. — Найдите себе другое хобби. Ну правда. Это слишком странное.

— Пожалуй, вы правы. Сейчас поговорю с вами и займусь, например… — она сделала вид, будто серьёзно задумалась, — вышиванием.

— Попробуйте.

— Договорились. Викторов, и всё-таки вспомните, почему именно вы проснулись? Кто-то кричал?

— Нет. Я же говорил. Никто не кричал.

— Тогда ЧТО вас разбудило?

— Я не слишком крепко сплю. Не знаю. Проснулся и всё. Хотя… Подождите. Да! Точно! Колокольчик! На стойке стоит колокольчик. Ночью он зазвенел.