Снегурочка для детей министра (СИ) - Лартер Элли - Страница 30

– Мам... – пытается успокоить ее Аделия, но мама шикает на нее:

– Не встревай, я с твоей сестрой разговариваю, а не с тобой!

– Мне в любом случае уже пора идти, – говорю, вставая из-за стола и чмокая в щеку сначала сестренку, а потом маму: – У меня дела, пары в университете, – тут я, разумеется, упускаю момент о том, что после пар еду вместе с Матвеем в детский дом навещать Варвару.

Пока я в прихожей набрасываю на себя пальто, мама кричит из кухни:

– Завтра восьмое марта, не вздумай принимать от него дорогие подарки!

– О боже... – бормочу я себе под нос и поскорее выскальзываю из квартиры, захлопывая за собой дверь.

Уффф... На сегодня пронесло!

В полдень Матвей заезжает за мной прямо к главному входу университета. Пока я торопливо спускаюсь по ступенькам, кто-то из однокурсников, увидев у ограды роскошный автомобиль, присвистывает:

– Ого! Кому это такую карету подали?! – а сразу следом я слышу противный голос Сережи, с которым не общаюсь уже больше двух месяцев и который, кстати, до сих пор не отдал мне мою часть заработанного во время нашего общего и весьма плодотворного новогоднего чеса:

– Это карета для принцессы Эльвиры! А ее личный водитель – второй замминистра минцифр, господин Матвей Тихонович Опалов!

– Да ты врешь, Серега!

– Ох, если бы... Но вы ведь уже слышали, что наша Элечка снялась в новом сериале Карамелевой?! Думали, ее за красивые глазки пригласили в проект?! Не-е-ет, такие дела делаются только через постель...

Я вспыхиваю и подскакиваю к нему, невольно сжимая кулаки:

– Как тебе не стыдно! Все это ложь! Ты ничего не знаешь ни про мои отношения с Матвеем Тихоновичем, ни про то, как я получила роль!

– Ясно, как, вот так вот, – фыркает Сережа и делает отвратительный пошлый жест, дергая туда-сюда сжатым кулаком и одновременно изнутри ударяя языком в щеку...

– Эльвира, все в порядке? – кричит из машины Матвей, и его голос как-то сразу успокаивает меня, настраивает на правильную волну.

– Да, я... я сейчас... – кричу в ответ, а потом подхожу к Сереже вплотную и говорю громко, чтобы все слышали: – Боюсь, этим... – тут я копирую его жест. – Этим скоро придется заниматься тебе, дорогой, чтобы хоть как-то себя обеспечить после выпуска, ведь с деньгами у тебя явно проблемы: ты даже до сих пор не вернул мне долг в несколько десятков тысяч рублей.

– Что?! – фыркает кто-то. – Серега, это правда?!

– Нет, парни, она врет... – начинает оправдываться мой бывший напарник, а я уже разворачиваюсь к нему спиной и, гордо встряхнув гривой, иду к авто Матвея, который, кстати, все слышал.

– Ты молодец! – говорит он мне, когда я устраиваюсь на сидении рядом с водительским и тянусь за ремнем безопасности. – Хорошо его уделала!

– Да, только вот деньги он мне реально до сих пор не вернул...

– Ничего, еще вернет, – с уверенностью говорит мужчина, а я только плечами пожимаю: я уже и не жду, не надеюсь...

– Ну что, едем?! – спрашиваю у Матвея в приятно-волнительном предвкушении.

– Да, – кивает мужчина.

– Варя очень соскучилась по тебе, я уверена.

– И по тебе тоже.

– Возможно, но ты – важнее, ты – ее папа.

– Ты тоже уже стала частью нашей семьи, – говорит Матвей, и я не могу сдержаться, наклоняясь к нему и нежно целуя в висок:

– Спасибо.

В детском доме, после нескольких минут формальностей и бумажной волокиты, а также неприятных косых взглядов сотрудников, нас наконец пропускают в игровую комнату, куда предварительно привели Варвару.

Сначала мы видим малышку только через специальное смотровое стекло: она сидит на мягком пуфике, опустив грустно голову, и перебирает какие-то карточки с детской настолкой... Но как только мы входим внутрь – она поднимает голову и с радостным визгом:

– Папа, папочка! – бросается к Матвею на шею.

Матвей плачет, я тоже не могу сдержать слез, и в голове вертится одна-единственная мысль: господи, когда же этот ад уже закончится, и наша любимая девочка вернется домой, к папе, старшему брату и котятам, которые уже так выросли в ожидании своей маленькой заботливой хозяйки...

Наобнимавшись с Матвеем, Варя радостно переходит в мои руки:

– Снегурочка, Эльвирочка! – называет она меня сразу и так, и так, повизгивая от неподдельного детского восторга, и я смеюсь вперемешку со слезами, крепко-крепко обнимая любимую малышку, которая за эти два с небольшим месяца уже стала для меня как родная дочь...

Даже не верится, что прошло столько времени – и что мы столько всего успели вместе пережить: и хорошего, и плохого...

Кстати, если бы я родила в семнадцать, а потом в девятнадцать – я вполне могла бы быть настоящей мамой Богдана и Варвары... Вот только в свои реальные семнадцать и девятнадцать я либо готовилась к выпускным экзаменам в школе, либо сдавала первую сессию в университете. Ни о каких детях у меня тогда и мыслей не было. Я и отношений-то не особо жаждала: планировала учиться, работать, активно развиваться – и только потом уже строить семью. А теперь моя семья сама нашла меня в лице Матвея и его детей.

Ну и как после такого не верить в чудеса?!

– Мы очень скучали по тебе, малышка, – говорю я Варе, когда ее тонкие, но цепкие пальчики наконец размыкаются, освобождая мою шею.

– Я тоже скучаю по вам! – грустно и даже как-то возмущенно говорит Варвара. – Когда вы заберете меня домой?!

– Совсем скоро, милая, – обещает Матвей, присаживаясь рядом с дочкой на корточки. – Варя, расскажи нам, пожалуйста, с тобой здесь хорошо обращаются?! Никто не обижает мою девочку?!

– Нет, никто, – малышка качает головой. – Все хорошо, папочка. Здесь даже интересно. Почти как в детском садике, только вечером никто не забирает. Много других деток, чтобы с ними играть. А еще мы каждый день гуляем. И занимаемся. Рисуем, лепим... А на ночь нам сказки читают, вот!

– Это замечательно, просто замечательно, – кивает Матвей, явно немного успокаиваясь. Конечно, нам и до этого говорили, что условия у Варвары замечательные, но услышать это от нее лично – совсем иное, чем от сотрудников органов опеки... особенно учитывая, как с нами эти самые органы обошлись, а именно – подкупленная Анатолием Валентина Петровна.

– Только один раз приходила та тетя, – добавляет вдруг Варвара. – Ну, которая забрала нас тогда в театре...

– Карина?! – переспрашивает Матвей, и на его лице появляется тревога.

Варя пожимает плечами:

– Ага... наверное... Я не запомнила ее имя.

– Зачем она приходила, что она спрашивала у тебя?!

– Почти ничего... Ее привели какие-то дяди и велели побыть со мной. А она принесла мне игрушки, сказала что-то и почти сразу ушла... Я немного боялась, что она снова заберет меня, но этого не случилось.

– Ясно, – кивает Матвей и обращается ко мне: – Органы опеки предлагали ей пообщаться с дочерью, видимо, но...

– Но ведь она мне не мама?! – спрашивает Варя.

– Нет, милая, и она никогда никуда не заберет тебя, не переживай, – Матвей качает головой и снова крепко обнимает дочь. – Что касается твоей настоящей мамы, то... – он немного заминается, потому что ему тяжело говорить об этом, и я прекрасно понимаю это волнение и боль. – Твоя мама была замечательной и очень любила тебя, но она сильно болела и...

– Моя мама умерла, – глухо говорит девочка, и наши с Матвеем сердца одновременно пропускают удар.

– Как ты поняла это, дочка?! – спрашивает мужчина, а Варвара только плечами пожимает:

– Я уже взрослая.

Да уж, больно, но неудивительно: станешь тут взрослой, когда в четыре года при живом, адекватном и любящем отце приходится жить в детском доме и быть жертвой чьих-то политических манипуляций и жестокой мести...

Я вздыхаю и говорю, приобнимая Варвару:

– Ты действительно взрослая, и ты права, милая. Твоя мама умерла, и никакой Дед Мороз не сможет подарить ее тебе...