Вернуть престол (СИ) - Старый Денис - Страница 34

Да и не нужно было ему останавливаться, когда, напротив, нужны люди, сила. И тот, кто приведет больше силы и будет обласкан государем… государями, ибо были сведения, что объявился государь и в Литве, иные говорили, что царь едет в Тулу.

Шаховской уже начал действовать, как только выехал из Москвы. Он говорил о том, что государь выжил, останавливаясь и в Коломне и в Серпухове [есть свидетельства, что Григорий Петрович рассказывал в Серпухове по дороге в Путивль некой немке о том, что Димитрий жив, и не только ей, готовя почву для ЛжеДмитрия Второго]. Шаховской был уверен, что, если Димитрий и умер, то его следовало бы в разумении людей воскресить, как идею, мечту, о справедливом природном царе.

— А о ком, ты воевода, речешь? А царе тульском, али о том, кого в Литве сыскали? — спросили из толпы и Шаховской растерялся.

Дело в том, что Григорий Петрович еще сам не решил, к какому именно Димитрию прийти на службу. Вроде бы правильный тот, что бежал в Тулу, но есть люди, которые видели Димитрия в Могилеве и сказывали, даже божились, что тот и есть Димитрий Иоаннович. Шаховской видел царя, знает его в лицо, но в данном случае играет еще важную роль то, что именно предложит государь-беглец.

В головах людей не укладывалось то, что кто-то может быть царем, а иной позволил себе грех казаться государем. Многое принимали на веру и потому народ смущался слышать о множестве государей.

— Думаю я так, люди добрые, что тот должен быть истинным царем, кто более всего радеет за благость своего народа. Я послал грамоты и тому и иному государям, жду. Токмо решать нам нужно точно, что делать. И я говорю вам! Идите за мной! Идите за правдой! Волей! За истинного царя! — кричал Шаховской.

И не важно, что некоторые явления, за которыми предлагал «идти» Григорий Петрович не совместимы, главное кричать нужные вещи, в отдельности понятные. Воля? Так тут, во фронтире это понятие ценится куда как сильнее, чем в иных местах Руси. Ну а царь? Это же система, это, как раз-таки ограничение воли, подчинение и монополия на использование оружия, которого в Диком поле лишиться ну никак нельзя.

Но семантические разборы слов — это не то, чем занимаются люди, энергичные, пассионарные, люди. Они больше живут эмоциями и собственными понятиями справедливости. Вот, Шаховской, хоть и воевода московский, но справедлив, иные не всегда.

— Что прикажешь, Григорий Петрович? — спросил дворянин Иван по прозвищу Бабушка [реальный персонаж, реальное прозвище].

— А что Ванька еще приказать? Скачите с братом в Тулу, да поглядите, что, да как там. Иных отправлю в Могилев. Есть у меня человек, что видел еще ранее Димитрия Иоанновича, еще когда тот только вышел из Чернигова. Вот пусть и признает царя, — Шаховской приблизился к Ивану Бабушке. — Коли государь буде, спроси его, где печать царская.

Григорий Петрович был в Кремле, когда там творился полный бедлам и сновали все, кто мог протиснуться через кордон, устроенный Шуйскими. Таких людей оказалось не так, чтобы и мало, но из них никто не знал, где именно государь хранил державную печать. А Шаховской знал. Он видел, как Димитрий Иоаннович прятал печать в потайное место, там было и немало драгоценностей, которые еще более согревали живот Шаховского, так как он прятал ценности в свой пояс [есть свидетельства, что Шаховской действительно украл государственную печать во время того, как все были заняты разбирательствами с ЛжеДмитрием и его убийством, так же Шаховской был одним из главных родителей восстания Болотникова, у которого было немало средств для оснащения бунтовщиков-повстанцев].

* * *

20 верст от Тулы

7 июня 1606 года

— Ну, что, браты, скажете. Государь-то али еще какой лжец? — спросил Прокопий Петрович Ляпунов.

— Лихо войско Димитрия Ивановича побило шуйских стрельцов, — выразил свое мнение Захарий Петрович Ляпунов.

— Что ты скажешь, Александр, — обратился старший из братьев, Прокопий, к еще одному близкому родственнику, Александру Петровичу Ляпунову.

— А что тут скажешь, братья? Прав ты оказался, когда подбил часть рязанских дворян идти в Тулу. Природный, Богом даденый тот царь. Сам людишек мало потерял, а побил зело много. Не иначе, как Господь благоволит ему, — отвечал Александр Петрович, и все братья, в том числе и младший Степан, одобрительно закивали головами.

Ляпуновы поспешили в Тулу, как только на Москве стало известно о бегстве Димитрия Ивановича. Были те, кто думал, что беглый государь подался в Литву, но Ляпуновы были уверены, что царь пойдет туда, откуда, по сути, и был призван годом ранее на царствие.

На дороге в Каширу отряд Ляпуновых в две с половиной сотни конных воинов чуть не нарвался на московских стрельцов и поместных ратников. Вот тогда братья и передумали идти и кланяться царю. Старший Прокопий Петрович посчитал за лучшее остаться в стороне и уже после того, как шуйские стрельцы выяснят отношения с верными Димитрию войсками, решать, что делать далее. Все четверо братьев желали победы Димитрию Ивановичу, но не были из тех людей, кто беззаветно станет служить господину в любой, даже проигрышной ситуации.

Отслеживая движение шуйских войск, отряд рязанских дворян миновал Каширу и в отдалении в дневной переход последовал за стрелецким войском, посланным полонить или убить царя. Шуйские стрельцы выгадывали наиболее выгодную позицию, чтобы перекрыть путь Димитрию Ивановичу переход в Тулу.

Четверо братьев, а так же шесть рязанских дворян, наблюдали за разворачивающейся битвой. Братья отметили, насколько слажено сражались обе стороны и что Бог благоволил именно царю. В какой-то момент самый эмоциональный из братьев, Захарий Петрович, уже был готов скакать за укрывшейся своей сотней конных и ударить в тыл шуйским войскам, но более благоразумный Прокопий остановил своего брата.

— Поспеешь, брате, голову свою сложить за царя, покуда погляди, как далее буде биться войско нашего государя. Много битв в грядущем предстоит, — говорил Прокопий Петрович, силясь высмотреть хоть что-то в картине развернувшегося боя.

«Вот бы придумал кто приспособу, кабы видеть вперед далее, чем око человека» — думал про себя Прокопий Петрович [именно в это время в Голландии были созданы, одновременно тремя мастеровыми, прототипы зрительных труб. На Руси появились не ранее 1614 года].

— Пойдем, брате, ближе к Туле и выступим навстречу государю от того города, — постановил на семейном, братском совете, Прокопий Петрович, чем вызвал некоторое неудовольствие Захария.

Прокопий был старшим, ему и принимать решения, потому желание Захария Петровича быстрее идти на соединение с войском Димитрия Иоанновича, было проигнорировано. Все понимали, что поступили подленько, что могли прийти на помощь царю и ударить по шуйским войскам с тыла, но выжить и принять правильную сторону в условиях нарастающей Смуты, становится условием продлить свое существование. Так думали многие рязанцы, но далеко не все.

Именно рязанские дворяне, имевшие влияние и на муромских и даже на ярославских, иных дворян южных русских городов, хотели царя, который больше уделял внимания именно южным проблемам. Набеги татарвы, как крымской, так и ногайских орд, для южной Руси более понятны, чем отношения с Польшей и Литвой, тем более со шведами. И появился царь, который объявил поход на Крым… его убили. Теперь он вновь жив, следовательно, нужно к нему. Но как же идти к царю, коли тот не целован Богом? Теперь ясно, что целован. Такую победу можно воспевать.

*………*………*

Ростиславо

8 июня 1606 года

Вчерашний день, вечер, ночь, были, может, сложнее, чем утро, когда состоялась битва. Чаще бывает так, что не сам бой психологически и физически менее сложный, чем осознание его последствий. Когда сходит адреналин, когда исчезает быстрота принятий решений, а наступает анализ правильности поступков, приходит боль и сожаление. Так было ранее у меня, потом свыкся, стал более циничным. Но сейчас уже, казалось , потерянные эмоции возвращались.