Коробка в форме сердца - Кинг Джозеф Хиллстром "Хилл Джо" - Страница 58
- Предыдущая
- 58/70
- Следующая
– Хороший мальчик, – шепнул Джуд. – Хороший мальчик.
Чуть погодя он повернулся обратно, уселся в кресле поудобнее. У куклы-носка на его правой руке появилось красное лицо. Джуду срочно требовалось заглушить боль, и он подумал, что найдет что-нибудь подходящее на радио: «Скинирд»[42] или на худой конец «Блэк краус»[43]. Он включил приемник и прошелся по каналам: эфирные шумы, потом пульсация кодированной военной трансмиссии и, наконец, Хэнк Уильямс Третий, или просто Хэнк Уильямс[44]. Джуд сомневался, поскольку прием был слишком слабый, а потом…
Потом он нашел станцию с очень чистым приемом: Крэддок.
– Никогда бы не подумал, что у тебя такой запас прочности. – Дружелюбный и близкий голос шел из динамиков, встроенных в дверцы автомобиля. – Не сдаешься, и все тут. Обычно мне это нравится. Но наше с тобой дело – далеко не обычное, ты понимаешь. – Крэддок рассмеялся. – Да, люблю прокатиться после обеда с опущенным окошком. Садишься в машину и едешь. Неважно куда. Подойдет любой пункт назначения. Знаешь, многие люди думают, будто они не знают слова «сдаюсь», но они ошибаются. Большинство, если им правильно внушить, на глубоком уровне, да помочь не много соответствующим препаратом, если ввести их в состояние полного транса и сказать, что они горят заживо, – знаешь, как они поступят? Они будут орать и просить воды, пока не охрипнут. Они все сделают, лишь бы потушить этот огонь. Все, что угодно. Такова человеческая природа. Но есть люди – в основном дети и психи, – на которых не действуют доводы рассудка, даже в трансе. Анна была и ребенком, и сумасшедшей, упокой Господь ее душу. Я пытался заставить свою дочь забыть о том, что ее огорчало. Она была хорошей девочкой. Я страдал, глядя, как она терзала себя – даже когда она терзала себя из-за тебя. Но заставить ее забыть все, чтобы она начала жизнь с чистого листа, я не мог, хотя тогда она бы избавилась от боли. Некоторым нравится страдать. Неудивительно, что она полюбила тебя. Ты точно такой же. Я хотел быстро покончить с тобой, но ты уперся и предпочел растянуть это на неделю. Не понимаю зачем. Наверное, ты и сам не понимаешь. Ведь тебе тоже ясно: когда пес у тебя за спиной сдохнет, сдохнешь и ты. И это будет не легкая смерть, как могла бы быть. Три дня ты жил собачьей жизнью и подохнешь теперь как собака, а вместе с тобой – и твоя двухдолларовая сучка…
Мэрибет выключила радио. Оно тут же включилось снова.
– …ты решил, что можно настроить мою девочку против меня, и не придется отвечать за…
Джуд поднял ногу и вдавил каблук черного ботинка в приборную панель. Голос Крэддока потерялся в треске пластика и оглушительном взрыве нижних частот. Джуд еще раз пнул радиоприемник, окончательно загубив панель. Все смолкло.
– Помнишь, я говорил тебе, что призрак пришел к нам не для того, чтобы разговаривать? – спросил Джуд у Мэрибет. – Беру свои слова обратно. В последнее время мне кажется, что он только болтовней и занимается.
Мэрибет не ответила. Через полчаса Джуд велел ей свернуть на следующем выезде с трассы. Они оказались на двухполосном шоссе, по обеим сторонам которого рос южный, почти тропический лес. Он подступал так близко к проезжей части, что местами ветви образовывали сплошной шатер над дорогой. «Мустанг» миновал закусочную, закрытую уже тогда, когда Джуд был ребенком. Над дорогой вырос гигантский экран кинотеатра под открытым небом. Сквозь дыры на экране проглядывало небо. Показывали медленно плывущие клубы грязно-серого дыма. Машина катилась дальше – мимо мотеля, давно заброшенного и погребенного под наступающими джунглями, мимо заправочной станции (пока она была единственным работающим предприятием на этом шоссе). Перед заправкой сидели два загорелых толстяка и смотрели на дорогу. Они не улыбнулись, не помахали рукой и вообще никак не показали, что видят проезжающий «мустанг». Один из них нагнулся и сплюнул в придорожную пыль.
Джуд сказал Джорджии, что надо повернуть налево, и дальше их путь пролегал через невысокие холмы. Вечернее освещение было странным – все окрасилось в тусклый красноватый цвет, ядовитый и какой-то предштормовой. Тот же цвет Джуд видел, закрывая глаза. Это цвет головной боли. До заката было еще далеко, но казалось, что уже темнеет. На западе толпились тучи с темными грозными животами. Ветер стегал макушки пальм и раскачивал бороды испанского мха, свисающие с низких дубовых сучьев.
– Здесь, – объявил Джуд.
Мэрибет заехала на длинную подъездную грунтовую дорогу. Ветер усиливался. Он задул резкими порывами и бросил на лобовое стекло горсть тяжелых дождевых капель. Они отбили яростную дробь, и Джуд стал ждать продолжения, но его не последовало.
Дом стоял на вершине полого холма. Джуд не был здесь более трех десятков лет и вплоть до этого момента не осознавал, как сильно его загородный особняк в Нью-Йорке похож на дом его детства. Сначала ему почудилось, будто он совершил прыжок в будущее на десять лет и оказался перед своим нью-йоркским домом – теперь запущенным и пустующим, оставленным медленно умирать в одиночестве. Огромное старое здание было серого мышиного цвета, крытое черным гонтом. Куски кровли кое-где завернуло ветром, а где-то и вовсе унесло. Когда они подъехали совсем близко, Джуд увидел, как очередной порыв подхватил черный квадратный лист, оторвал от крыши и понес в небо.
С одной стороны дома стоял покосившийся курятник. Его сетчатая дверь распахнулась на ветру и с громким стуком – как выстрел – захлопнулась. В окне первого этажа было выбито стекло, на его месте трепетал полупрозрачный пластик.
Грунтовка, ведущая к дому, заканчивалась петлей. Мэрибет описала круг, и «мустанг» остановился, направив фары в ту сторону, откуда приехал. Мэрибет и Джуд еще смотрели на дорогу, когда там появился грузовик Крэддока.
– О господи, – произнесла Мэрибет.
Она выскочила из «мустанга» и пошла вокруг машины к дверце Джуда.
Светлый грузовик притормозил у подножия склона, потом покатился вверх, к дому. Мэрибет распахнула дверцу, и Джуд чуть не выпал из автомобиля. Она потянула его за руку.
– Вставай. Пойдем в дом.
– Ангус… – пробормотал он, оглядываясь на собаку. Голова Ангуса лежала на передних лапах. Пес устало смотрел на Джуда покрасневшими влажными глазами.
– Он умер.
– Нет, – не поверил Джуд. Она ошибалась. – Как ты, малыш?
Ангус не отводил от него скорбного взгляда и не двигался. В салон ворвался ветер, завертел и сбросил с сиденья пустой бумажный стаканчик, взъерошил Ангуса против шерсти. Пес не возражал.
Казалось абсолютно невозможным, чтобы Ангус вот так тихо умер, без предупреждения и без шума. Несколько минут назад он был жив, Джуд знал это. Он стоял в грязи рядом с «мустангом», уверенный, что если подождать еще немного, то Ангус шевельнется, вытянет лапы и поднимет голову. Но Джуда куда-то тянула Мэрибет. У него не осталось сил сопротивляться, и пришлось идти за ней, чтобы не упасть.
За несколько шагов до крыльца Джуд рухнул на колени. Он не знал почему. Одну руку он закинул на плечи Мэрибет, другой обхватил ее за талию, и она со стоном, стиснув зубы, подняла его на ноги. Тем временем к дому подъехал пикап призрака. Джуд слышал, как за спиной шуршат по гравию шины.
– Привет, парень! – окликнул его Крэддок через опущенное водительское окошко.
У двери в дом Джуд и Мэрибет остановились и оглянулись назад.
Грузовичок стоял возле «мустанга», двигатель тихо урчал на холостом ходу. За рулем сидел Крэддок – как всегда, в своем тесном черном костюме с серебряными пуговицами, высунув левую руку в окно. Лицо его скрывали сгущающиеся сумерки.
– Это твой дом? – спросил Крэддок и рассмеялся. – И как только ты решился уехать отсюда? – Снова ядовитый смех.
Из руки мертвеца, высунутой в окно, выпал полумесяц. Он повис на поблескивающей цепочке, медленно раскачиваясь.
- Предыдущая
- 58/70
- Следующая
