Агитбригада (СИ) - Фонд А. - Страница 21

— Там парни собираются ловить злодея! — смеясь, рассказывал он, — по всем хуторам и пятихаткам ищут. Сказали, что, если найдут — кости пересчитают. Ох не завидую я ему.

В общем, весело.

Настолько весело, что поход к Сомовым решили перенести на время ближе к вечеру, пока страсти поулягутся.

Я же прекрасно выспался и вышел во двор. На чурбачке под яблоней сидела Клара и пила кофий. Увидев меня, она заулыбалась:

— Гена, — сказала Клара. — Я нашла тебе хорошую куртку. Тёплую и красивую. Это у нас раньше была такая пьеса, где играли охотников. Сейчас эту пьесу из репертуара убрали, так что куртка просто так лежит. Я тебе её отдам. Носи на здоровье.

— Спасибо! — от души поблагодарил я, а Клара скрылась в недрах фургончика.

Я улыбался, подставляя лицо лучам осеннего солнца — настроение было преотличное.

— Вот, держи! — она вышла и с улыбкой протянула мне одежду.

Куртка действительно была, хоть и великовата, но крепкая и почти новая, тёмно-коричневого цвета, похожая на замшевую. И главное — тёплая, так что и зимой носить можно.

Многословно поблагодарив добрую Клару, я спросил, что ей помогать.

— Пока ничего, — лениво отмахнулась она. — Сегодня почти свободный день. Только Люся с Нюрой репетируют. Но у них просто новый танец. А остальные — отдыхают. Хотя спроси у Жоржика, может ему с лошадьми что помочь надо, я не знаю.

Я пообещал спросить.

— И это, — хлопнула себя по лбу Клара, — чуть не забыла. Раз у тебя есть теперь куртка, то верни плащ. Это реквизит.

— Сейчас принесу, — улыбнулся с Кларе, — две минуты!

Я побежал к себе, чтобы взять плащ.

Влетел в дом. Солнце светило прямо в подслеповатое окошко, и вся комната была залита светом. Я схватил плащ, брошенный ночью на лавку. От моего движения полы плаща развернулись, и я обмер — одна пола была обильно заляпана известью.

«Ворожеи не оставляй в живых»(Исход, 22:18)

** стихи Плещеева А. Н. « Notturno» («Ночь тиха… Едва колышет…»)

— Капец! — растерянно сказал я, рассматривая изрядно заляпанный с одной стороны плащ. — Походу спалился…

— Ты же обещал! — Енох появился так внезапно, что я чуть не подпрыгнул и плащ аж выпал из моих рук.

— Фух! Напугал, гад! — нахмурился я, поднимая плащ с пола, — ты о чём?

— Спалил! — указательный палец Еноха обличительно уставился на меня.

— Да нет, это выражение такое, — усмехнулся я, — «спалиться» — это обозначает «попасться», «засыпаться».

— Как у вас, человечков, всё сложно, — со вздохом проворчал Енох, успокоенный, что ничего ужасного не произошло.

— А ты что ль сам человечком не был? — спросил я, — ну до того, как призраком стал? Не пойму, откуда такое пренебрежение к людям?

Енох вместо ответа замерцал и моментально исчез.

Что же, еще одна зарубка на память — выведать его историю. Сдается мне там много всего интересного должно быть.

Я опять растянул плащ, приблизил к окну и посмотрел на пятна на свету — нет, скрыть никак не получится, застирать — тем более. Клара обязательно заметит. Мало того, что мне попадёт за порчу реквизита, так ещё и сопоставить пятна извести на плаще и известковые надписи на заборах в селе ей будет не сложно.

И вот что делать?

Что делать, что делать⁈ Я покамест зашвырнул плащ под полати, потом что-нибудь придумаю.

— Брось плащ вон туда, — велела Клара, не поднимая головы от книги, и махнула рукой в сторону фургончика, когда я вышел во двор.

— Ой, Клара, ты меня извини, я, кажется, вчера его в сельсовете оставил, — показательно «покаялся» я. — Давай, я сейчас сбегаю принесу?

Я знал, что Клара — это не Зубатов, и просто так гонять туда-сюда не будет.

— Вот недотёпа! Растеряха! — со вздохом оторвалась от романа Клара, — ты бы ещё голову там забыл!

— Понимаешь, я же был не в себе после того случая с Анфисой, — тихо сказал я. — Первый раз вижу, чтобы человека до самоубийства довели. Я эту ночь почти не спал из-за этого.

Глаза Клары наполнились тревогой, и она моментально переключилась с плаща на более волнующую тему:

— Да, ты молодец, что спас её, Геночка! Чёрт! Когда уже все проснуться⁈ Нужно же бежать её выручать, а то там в селе чёрте-что сейчас творится!

Клара ещё долго ворчала и беспокоилась, а я был доволен, что она переключилась. Проблема с плащом отодвинулась ненадолго.

Солнце заняло своё положенное место в зените, хотя светило уже холодно и лениво, когда к нам во двор пожаловала бабка Фрося. Была она сердита и изрядно взъерошена, но боевой пыл не растеряла. С нею была группа поддержки — ещё три очевидно крайне заинтересованные бабки разной степени изношенности. Они во двор войти постеснялись, остались на улице, где принялись активно лузгать семечки и обсуждать последние новости. Я подослал Еноха подслушать, а сам старался поменьше отсвечивать, чтобы не припрягли к какой-нибудь работе. Уж очень мне хотелось пойти тоже со всеми к Сомовым и посмотреть на нечистую силу, с которой якшается этот Лазарь (после того, как я увидел Еноха и начал общаться с ним, в существовании нечистой силы я даже не сомневался).

Агитбригадовцы уже давно проснулись, собрались, но сегодня не репетировали, так точили лясы и сплетничали. Гудков сразу позвал к себе Зубатова, Караулова и Нюру Рыжову и они там совещались уже добрых полчаса (это по ощущениям, часов у Генки не было, приходилось уповать на свой биологический хронометр. Кстати, надо будет этим вопросом заняться в ближайшей перспективе).

— Что там в селе творится? — первая не выдержала Люся и задала этот вопрос бабке Фросе, открыв Ниагарский водопад информации и эмоций.

— Да какая-то гадость, понимаешь ли, ночью понадписывала непотребства у всех на заборе! — возмутилась бабка Фрося и аж руками всплеснула от избытка чувств.

— А не нашли кто это? — спросил Жоржик.

— Да как же его найдешь⁈ — горячо запричитала бабка Фрося, — оно, гадина такая, ведро из-под вапна мне под окно забросило. Теперь Матрёниха и Ксенька Рябая на меня думают! Уже всем наговорили! А я невиноватая, как боженька наш на небесах! Всю ночь спала аки агнец. Мои все могут подтвердить…

Она долго возмущалась, подозревала и обличала недалёких, но коварных и злокозненных Матрёниху и Ксеньку, и вконец так задолбала всех, что народ торопливо рассосался. Одна лишь Люся не успела сбежать и теперь вынуждена была стоять и слушать этот бабский трёп.

Наконец, из дома вышли Гудков и остальные. Люся с облегчением вздохнула.

— Ну что, бабушка! — весело сказал Гудков, — идём к этим вашим ретроградам? Будем искоренять мракобесие!

— Идём, сыночка, как есть идём, — залебезила вредная бабка.

— Тогда сделаем так, — обернулся Гудков к нам, — девушки пусть повяжут красные платки, парни надевают красные повязки на рукава. Виктор, ты понесешь флаг.

— Хорошо, — деловито кивнул Зубатов, — но, может, еще пару транспарантов взять?

— Да нет, давайте не будем превращать культпросветное мероприятие в цирк, — покачал головой Гудков.

— Но постом под транспарантами можно будет прочитать небольшую лекцию о шантажных практиках духовенства, — не согласился Зубатов, — у меня как раз тезисно набросано о подделке чуда святого Януария. И есть сатирические стихи с разоблачением Страшного суда.

Бабка Фрося испуганно икнула и торопливо перекрестилась.

— А давай, — усмехнулся Гудков, глядя на реакцию старухи, — возьмите один-два транспоранта, парни понесут.

Жоржик и Клава пошли к фургону с реквизитом, за ними заторопился Зубатов со своими советами.

— Так, дальше… — Гудков обвёл глазами оставшихся агитбригадовцев, — Капустин, ты останешься тут, если пойдёт дождь, перетащишь декорации под навес.А то краска потечёт.

Меня такая перспектива не устраивала совершенно, уж очень охота была посмотреть призраков.

— Но Макар, — сказал я, — я же должен увидеть, как вы искореняете мракобесие! Мы в нашей школе тоже хотим потом бригаду безбожников сделать. Ребята попросили меня посмотреть, чтобы потом сделать также.