!Фантастика 2024-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 2

Серый Суслик задумался и заплакал.

— Почему ты плачешь? — спросил Черепаха Дома.

— Я не смогу быть дураком, — ответил Серый Суслик. — Умные слова из меня так и прут.

— Я научу тебя быть дураком, — сказал Черепаха Дома. — Когда ты хочешь что-то сказать, построй слова в мысленную цепочку, окинь ее мысленным взглядом и упрости. Как раз должное время пройдет.

Серый Суслик задумался. А когда он закончил думать, он открыл рот, чтобы ответить, закрыл рот, построил слова в мысленную цепочку, упростил ее и сказал:

— Спасибо, полубосс.

Черепаха Дома расхохотался и хлопнул мальчика по плечу, но не больно, а совсем легонько.

— Не забывай моих слов, — сказал он и собрался уходить.

— Однако ты сейчас говорил как человек, — сказал Серый Суслик ему в спину.

— С тобой это было в последний раз, — ответил Черепаха Дома, не оборачиваясь.

— А с другими мальчиками? — спросил Серый Суслик.

— Пусть это будет тебе неведомо, — ответил Черепаха Дома и ушел.

Воспоминания Серого Суслика прервал Два Воробья. Он поднимался по склону, размахивая клочком белой материи.

— У тебя зоркие глаза, Серый Суслик, — сказал мальчик, приблизившись.

«У меня зоркий ум», подумал Серый Суслик, а вслух сказал:

— Да.

И добавил:

— Садись на лошадь, поехали. Мы пойдем по следу пучеглазых, посмотрим, куда они направляются.

И еще раз вздохнул.

Беседуя с неразумными мальцами, такими, как Два Воробья, он мог позволить себе почти не скрывать силу своего разума. Но, к сожалению, только с ними и только почти.

— Кажися, близко уже загон-то, — сказал Топорище Пополам.

— Заткнись, — процедил Питер сквозь зубы.

Орк был прав, загон уже близко, десятидневный путь подходил к концу. Первые пять дней они путешествовали в дилижансе: люди — в комфортабельном купе, орки — в багажном отделении, на мешках с барахлом. На границе Оркланда проезжая дорога закончилась. На последней станции Питер реквизировал всех лошадей, какие нашлись, их почти хватило, чтобы разместить груз. Лошади оказались куда лучше, чем Питер опасался, захромала только одна, позавчера ее зарезали. Шестой-восьмой дни путешествия прошли в относительном комфорте — днем они, конечно, тряслись в седле, но ночлег им предоставляли пастухи, и какой ночлег! Какие яства, какие зрелища, какие телки, в конце концов… Воистину восхитительно, какие чудеса творят три красные горизонтальные полоски, вытатуированные на лбу жреца. Четыре полоски, говорят, творят еще больше чудес, но Питеру пока хватает и этого. Редко кому удается получить третью полоску в возрасте менее двенадцати тысяч дней. Питер Пейн сумел ее получить, и помощь слепой богини Фортуны была в этом деле второстепенна, основным фактором были личные заслуги. Первую полоску Питер получил, окончив с отличием семинарию, вторую — когда из первой же своей экспедиции в Северный Оркланд привез сразу четыре шлема грез. Десятая экспедиция принесла ему третью полоску. А теперь, если архивные документы не врут… Нет, четвертую полоску он сразу не получит, карьерная лестница так устроена, что чем выше ты взобрался, тем труднее подниматься еще выше. Хотя кто знает…

— С дороги, быдло! — раздался впереди зычный орочий рявк.

Питер отвлекся от приятных мыслей, поднял взгляд и посмотрел вперед. Топорище Пополам орал на орчонка-пастушка, которого угораздило пересечь дорогу высокой процессии. Орчонок тоже что-то вопил в панике, он приказывал собакам, а собаки гавкали, направляя овец в нужную сторону лаем и укусами. Так устроена жизнь: собаки пасут скот, орки пасут собак, люди пасут орков. А жрецы присматривают за тем, чтобы паства проходила в соответствии с заветами Иеговы, Никс, Шивы и других почитаемых богов, которые есть разные проявления единого Великого Духа. А если говорить по-простому, без высоких словес: паства должна проходить так, чтобы пастухам наивысшего уровня доставалось максимальное количество доступных жизненных благ. А у жрецов-пилигримов, к обществу которых принадлежит дьякон Питер Пейн, миссия особая — они расширяют сферу познания и тем самым удлиняют список жизненных благ, доступных в принципе. Каких-то сто тысяч дней тому назад во всем Барнарде наличествовало только три шлема грез. А теперь их не менее трех сотен, в нынешнюю эпоху олигарх без шлема грез — как воин без лошади. И шесть этих шлемов доставил в цивилизованные края лично дьякон Пейн. А из этой поездки он привезет нечто куда более ценное, если, конечно, на то будет воля Никс и Фортуны. Или, если говорить по-простому: если Питер не облажается.

— Кажется, балаган показался, — подал голос Хайрам Честер, старший из двух рыцарей, сопровождающих отца Питера в походе.

Питер сощурил глаза и через некоторое время сказал:

— Да, похоже на то.

Он повеселел. Питер не боялся тягот и лишений походной жизни, но предпочитал избегать их, когда есть такая возможность. Нет ничего ужасного в том, чтобы переночевать в чистом поле без ванны и телок, но не два же раза подряд! И одежду не мешало бы постирать. Может, устроить себе маленькие каникулы? Здесь, в Оркланде не так комфортно, как на курортах Лазурного Берега, купаться можно только в грязных лужах, изысканных яств не найти, конопля отвратительного качества, а из женщин доступны только телки-орчанки. Но зато здесь самый занюханный пономарь чувствует себя верховным вождем, Самым Дорогим Господином.

В наше смутное время Оркланд — единственное место во вселенной, до которого не дотянулся еще зловонный дух распада и разложения, когда каждый роет свое себе, и лучшие юноши воротят нос от жреческой службы, и направляют свои стопы к богомерзким торгашам-олигархам. А Самый Дорогой Господин, верховный вождь Морис Трисам, да познает его Калона обоими доступными способами одновременно, больше времени проводит в опиумных грезах, чем в реальном мире. Чем и пользуются олигархи, да познает их Калона тоже. Раньше, когда Питер был молод, жрецом мечтал стать каждый второй юноша, конкурс в семинарию доходил до двадцати человек на место, об ордене пилигримов слагали стихи, Питер тогда всерьез полагал, что близится предсказанный золотой век, что это случится уже на его веку. Что близок час, когда древние артефакты снова станут служить людям, и низринется небесный огонь на богомерзкие эльфийские леса, и низвергнутся беложопые твари в преисподнюю, и настанет… Нет, не судный день, судный день — это аллегория, царство праведников настанет, парадайз на земле. И никто не уйдет обиженным.

Но не исключено, что парадайз придет на Землю еще при жизни отца Пейна. Все зависит от того, что именно он найдет в Плохом Месте. А также от того, сумеет ли он войти в Плохое Место, остаться живым и вынести в божий мир то, что найдет там.

Эльфы действовали вполне предсказуемо. Основная масса двинулась перпендикулярно реке, вглубь степей, разведчики рассыпались в стороны широким веером. Серый Суслик оценил численность врага примерно в сто особей. Это плохо, это, получается, не отчаянная выходка бестолковых беложопых юношей, а хорошо спланированный набег, возглавляемый опытным вождем. Если у них есть гранатометы… Да уж наверняка есть, у такой-то армии…

По расчетам Серого Суслика выходило, что к концу второй ночи эльфы найдут первые следы близкого орочьего стада. А на третью ночь в загон придет беда.

Разведчики шли по следу до полудня, затем Серый Суслик решительно повернул коня на юго-восток.

— Возвращаемся в загон, — приказал он.

Он ожидал, что Два Воробья начнет интересоваться причинами такого решения, и уже почти приготовил подходящее объяснение. Конечно, он не собирался говорить мальчику, что быстро просчитал обстановку на три дня вперед и принял сознательное решение. Добрый господин Роджер Стентон на месте Серого Суслика сомневался бы и колебался до самого заката, а то и дольше. Негоже презренному орку быть разумнее своего доброго господина.