Ты предал нашу любовь - Рей Полина - Страница 5

– О, Варь… А ты сегодня рано, – растерянно сказал Глеб, когда я открыла дверь в квартиру и наткнулась взглядом на его спину.

Тут же поняла: Макс приехал с другом, чтобы, видимо, забрать оставшиеся вещи. Это ужаснуло и лишило кислорода. Это заставило меня опять испытать чувство, как будто я вновь прохожу через свою маленькую личную смерть.

– Привет, – поздоровалась сдавленно. – Да, не очень хорошо себя чувствую. Макс тоже здесь? – спросила, снимая кроссовки, а сама уже знала: да, Гуляев тут, рядом…

Что же ты делаешь, глупое сердце, раз так отчаянно колотишься о рёбра?

– Здесь, угу, – буркнул Глеб, которому наверняка было не по себе. – Я к машине пойду, скажи ему, что буду ждать внизу.

Только сейчас я заметила, что неподалёку стоят две собранных сумки. Одна незнакомая, которую Гуляев, видимо, принёс с собой. А вторая наша. С ней мы обычно ездили за город, потому что она вмещала ровно столько вещей, сколько было нужно.

Забрав сумки, Глеб ушёл, а я какое-то время постояла с отчаянно колотящимся сердцем, а потом сорвалась с места и промчалась в сторону комнаты.

Макс стоял у распахнутого шкафа, где у нас на одной из полок хранились документы, и перебирал их. Увидев меня, отложил в сторону свой военный билет, повернулся ко мне и на лице его появилось выражение удивления, смешанного с недовольством.

Я отбросила прочь всё то, что можно было обозвать остатками попранной гордости. Я шагнула к Максиму, обняла его, вцепилась обеими руками, чтобы только хоть отчасти заглушить, залатать, заделать наскоро ту дыру, которая была в районе сердца. Зашептала сбивчиво, отчаянно ругая себя за то, что говорю и делаю:

– Макс… Мы ещё всё можем исправить… слышишь? Ещё всё может быть иначе…

Я прижималась к мужу, слушала его размеренно бьющееся сердце и в этот момент была хоть немного живой. А он напрягся, закаменел всем телом и снова со всей жесткостью палача обрушил на меня слова:

– Не унижайся так, Варь. Не нужно.

Если бы Гуляев взял плеть и изо всех сил стеганул меня ею по спине, даже тогда мне не было бы так больно, как сейчас. Не унижайся… Он так и сказал – не унижайся.

Мягко отстранив меня, Макс продолжил заниматься своими делами, пока я стояла, не в силах сделать даже вдоха. Из глубин души поднимался крик – громкий, надрывный, страшный. Я слышала его, хоть с губ моих не срывалось ни звука. Слышала и глохла от самой себя, потому что воспринимать реальность наживую было убийственно.

– Я бы дождался тебя в любом случае, – сказал муж, когда я сделала шаг в сторону кровати и потерянно опустилась на ее край. – Нам нужно обсудить развод.

Есть ли предел у тех ядовитых чувств, которые растекаются по моим венам и циркулируют в теле вместо крови? И если да – когда же наконец я его достигну?

Положив в третью, набитую до отказа, сумку еще какие-то вещи, что я видела мутно, как через пелену, Макс подошел и присел рядом. Я сделала рваный судорожный вдох, когда пружины под его весом просели. Гуляев сцепил руки перед собой в замок и продолжил:

– У нас раздел имущества, так что будем разводиться через суд. Квартиру делим пополам, за машину я могу дать тебе компенсацию.

Это был не мой Макс, а какой-то чужой, совершенно незнакомый мне человек. Самое страшное, я осознавала, что как ни буду биться, в какие истерики ни стану впадать в попытке достучаться до него – все тщетно. Он решил все вопросы, если, конечно, они у него еще имелись по отношению к самому себе. Он готов покончить со мной и нашей жизнью навсегда.

А я, как тот человек, который все опускается и опускается на дно и никак не может нащупать твердую почву под ногами, сидела и жаждала наконец почувствовать под ступнями то, от чего мне можно будет оттолкнуться и плыть на поверхность. Там спасительный глоток кислорода, там я смогу жить…

– Компенсацию? – прохрипела в ответ.

Моя размеренная и спокойная жизнь рядом с любимым человеком рушилась на глазах. Вернее, уже лежала в руинах, а Гуляев лишь размётывал её остатки огромным молотом. Наша машина… та, на которой мы ездили за продуктами на выходных. Та, в которой пару лет назад ночевали, когда отправились на юг и не нашли места для отдыха в придорожных отелях. У меня заберут и это, а взамен дадут… компенсацию.

А квартира? Маленькая, но уютная. Наш дом… Его придётся продать, потому что я не смогу выкупить у Макса его долю… Мне тоже придётся паковать свои вещи, обзаводиться какой-нибудь комнатушкой или, в лучшем случае, студией и покидать родные стены…

– Варя, я очень хочу, чтобы ты просто меня поняла. Я поступил мерзко, моя вина неоспорима. Но мы расходимся. Так делали миллионы людей до нас, так сделают миллионы людей после. Ничего смертельного в этом нет. Ты начнёшь новую жизнь, у тебя будет новый мужчина. Ты ещё молода и обязательно у тебя появятся дети. Но не со мной.

Ровный, спокойный голос Макса, каким, наверное, врачи увещевают особо буйных пациентов успокоиться, звучал в вакууме, который образовался вокруг меня. Мне больше не за что было хвататься. Я соскользнула в бездонную пропасть и падала, падала, падала.

– Да, я это уже поняла. Ребенка от меня ты, как изволил выразиться, не нажил. У тебя в этом случае закрыты все потребности с другой, так что да. Можем расходиться, чтобы я могла пойти и наконец начать плодиться и размножаться.

Не выдержав, я зло рассмеялась и вскочила с кровати. Мне нужно будет куда-то уехать… Даже если на это нет ни копейки. Взять денег в долг и отправиться на неделю куда угодно. Хотя бы на деревню к дедушке, которого у меня нет. Иначе даже от моей пустой оболочки не останется и следа.

– Варя, послушай… Я прошу у тебя прощения за то, что всё это скрывал. Но ты сильная, ты справишься. И чем скорее мы с тобой просто разведёмся и всё поделим, тем быстрее начнём жить без прошлого. Я уверен, у тебя будет прекрасная жизнь с мужчиной, который тебя искренне полюбит.

Макс поднялся следом, подошёл ко мне и, потянувшись, коснулся губами моего лба.

– Спасибо за всё, – сказал он, после чего забрал оставшиеся вещи и ушёл.

И снова за ним закрылась дверь, оставляя меня в абсолютной тишине. Только теперь у меня не было иллюзий-обманок, которые возрождались в душе каждый раз, когда я натыкалась взглядом на вещи мужа.

А ещё я очень надеялась, что той самой почвы под ногами, в которой я так отчаянно нуждалась, я всё же когда-нибудь достигну.

Удивительно, но после этого момента мне показалось, что мою жизнь переключили на какой-то другой режим. Словно щёлкнул тумблер, и я стала совсем другой Варей, которая получила от небес совсем другую судьбу.

Весь следующий день я занималась работой и тем, что просматривала в интернете путёвки. Это очень сильно отвлекало и создавало видимость того, что я очень быстро сумела собраться и прийти в себя.

А когда вечером возвращалась домой, задержавшись в «Ките» дольше положенного, меня у подъезда встретила та, кого я совсем не ожидала увидеть.

Мать Макса и пока ещё моя свекровь по совместительству.

– Добрый вечер, Анна Сергеевна, – поздоровалась я с ней и тут же очертила границы: – У вас есть пять минут, по какому бы важному делу вы ко мне сегодня ни явились.

На лице свекрови появилось болезненное выражение, словно я только что нанесла ей обиду. Она заговорила быстро и сбивчиво:

– Варюша, я хочу просить прощения за всех нас. Знаю, что сделанного не вернуть и не буду себя обелять – я виновата так же, как и Коля с Максимом. Даже больше, ведь столько раз порывалась приехать к тебе и всё рассказать.

Я не знала, что вдруг на меня нашло, но в ответ на слова Анны Сергеевны внутри рождалась только злость. Такая жгучая, что она опаляла мне нутро.

Зачем она приехала и говорила всё это? Ведь свекровь была права на все сто – сделанного было не вернуть.

– Вы могли просто прислать мне открытку с извинениями. Эффект был бы такой же, – сказала я и направилась к двери в подъезд.

Пять минут ещё не истекли, но я и без того дала матери Макса слишком много времени.