Восхождение Примарха 3 (СИ) - Борзых М. - Страница 23

— Нет! — крикнул я. — Нет!

И где-то услышал злобный смех старика.

Он забрал моего друга и теперь радовался этому.

Но мне не было до этого никакого дела. Я встал над Валей на колени, перевернул её на спину, поднял на руки и прижал к себе.

Магическим взором я сканировал её внутренности, но, куда бы я не посмотрел, всюду были только разрывы и пробои. Казалось, из неё уже вытекла вся кровь. А вслед за ней вытекала и магия.

Каким-то удивительным образом не задело лицо. И теперь она смотрела на меня всё тем же удивлённым и чуть насмешливым взглядом.

— Валя, — шептал я. — Ну как же так? Как же так? Валя…

— Стой, где стоишь! — крикнул Скуратов, несясь наперерез Разумовскому.

Путь ему перекрывала толпа невменяемых магов, фонтанирующих заклинаниями направо и налево.

Разумовский остановился и обернулся.

— Сопляк! — прорычал он. — И слабак!

— Прекрати всё это! — приказал Скуратов. — Сейчас же!

— Ты — трус, Сергей! — продолжал Разумовский. — Даже здесь всё можно было исправить, устрани ты разом императора и принцессу, как и надо было сделать. И правил бы сам, дурак!

— Ты — кровожадный маньяк! — ответил ему Скуратов. — И не понимаешь, что одно дело: править, сдерживая взрывы магии принцессы. И совсем другое: устроить кровавую баню, уничтожая знатные семьи империи. Ты безумен! Остановись!

— Я ж ради тебя всё, а ты… Плевал я на тебя, размазня, — и Разумовский сплюнул себе под ноги, после чего полез перебираться через завалы.

Скуратов медлил.

«Четыре минуты, помнишь? — настойчиво пытался достучаться до моего сознания Архос. — Четыре минуты?»

«Это ты к чему?» — спросил я.

«Разумовский сейчас уйдёт! И тогда получится, что Валя подставлялась зря! — продолжил мой ментальный учитель. — Уничтожь Разумовского. А затем займись девушкой!»

Я даже отвечать ничего не стал.

Положил Валю у ног и поднялся.

Разумовский как раз пытался уйти через обрушившуюся стену на улицу.

— Стоять! — рявкнул я.

Мне было совершенно всё равно, остановится он или нет. Но, если мои слова его задержат, будет хорошо.

И они задержали. Разумовский обернулся. И, кажется, с него даже слетела личина барона. Он был удивлён, но не ожидал от меня ничего необычного.

Я же уже вкачал столько эфира, что можно было устроить небольшой апокалипсис в отдельно взятом парке. Злоба наполняла меня магией с такой силой, на какую ни одна медитация была не способна.

Жар стоял у моего лица. Гнев смотрел моими глазами. Ненависть плела заклинания. Месть нацелила своё остриё.

Огонь. Я потянулся к Варе. Её искренний смех раскрыл мне суть её магии. И взял у неё огонь.

Вода. Я потянулся к Вадиму Громову. Его искренняя дружба с моим дедом раскрыла мне суть его магии. И взял у него воду.

Земля. Я потянулся к Валерию Чернышёву. Я знал его силу, потому что дружил с его сыном. И в тот момент, когда я прикасался к сути магии Чернышёва, мне показалось, что я что-то понял про Олега. И взял у него землю.

Воздух. Я взял у себя.

Четыре стихи сплелись в один единый торнадо, выпущенный мной в Разумовского. Словно хищный пылесос, прошёлся он по обломкам и распростёртым на полу телам, но не заинтересовался ими. У моего торнадо была одна-единственная цель.

И когда он настиг её в провале стены, принялся размалывать, словно огромная мясорубка. Огнём, землёй, водой и воздухом. Не было такой стихии, которая помогла бы сейчас бывшему начальнику собственной безопасности.

Когда он понял, что уже не сможет уйти, то прищурился. Не боялся он меня. Он никого не боялся. Но что-то кому-то недоговорил.

Однако, когда он раскрыл кровоточащие от перемалывающего его заживо торнадо губы, оттуда вырвался лишь стон.

Скуратов видел, что Разумовский уходит, но не знал, что может предпринять. Как менталист он был куда слабее своего наставника, поэтому о попытке подчинить сознание Виталия Кирилловича не могло быть и речи.

И тут прилетел окрик от официанта, до этого бойко отбивавшегося от огромной кучи магов. Ещё одна неучтёнка?

Разумовский, на удивление, остановился и обернулся.

Произошла визуальная дуэль. И Скуратов потом мог поклясться, что увидел тот миг, когда его учитель понял, что проиграл. Его глаза посерели, а губы превратились в тонкую прямую линию.

Сергей перевёл взгляд туда, куда смотрел Разумовский, и сначала даже не понял, что он видит на самом деле. Трёхметровая воронка, похожая на торнадо, но совершенно необычная. В ней одновременно были видны всполохи пламени, закручивались волны вперемешку с частями земли и камней. И всё это было пронизано воздухом. Причём, каждая из стихий, словно не смешивалась с другими, но была с ними единым целым.

В мгновение ока этот круговорот настиг и обвил Разумовского.

Несколько мгновений было видно, как с него стёсывается одежда, за ней кожа, а потом и мышцы. Кровь пропитывала воронку и делала её устрашающе-красной.

Внезапно Разумовский протянул руку, и она с болтающимися ошмётками кожи протянулась к Скуратову. Старик открыл рот. Но звуком был лишь стон. Однако, по губам Сергей прочёл:

«Ты — мой сын, прощай».

А затем рука, торчащая из стенки воронки, сжалась в кулак и повернулась на девяносто градусов вокруг своей оси.

Скуратов закрыл ладонями лицо и рухнул на пол без сознания.

И в следующий же миг вихрь, состоящий из всех четырёх стихий, размолол Разумовского в кровавую кашу. А затем и в труху.

Когда торнадо иссяк, ничего уже не напоминало о Виталии Кирилловиче Разумовском — бывшем начальнике собственной безопасности Российской империи.

«Сколько у меня осталось времени? ­— судорожно спросил я у Архоса, возвращаясь к Вале. — Я успеваю?»

«Ещё две с половиной минуты, — ответил он. — Действуй наверняка».

Легко было сказать, куда сложнее было делать. И самое поганое заключалось в том, что от Валиного сердца начисто была отсечена аорта.

Я приказал себе не думать, что штопаю живого человека. Просто взял энергетическую паутину, обвил её эфиром, и принялся шить. Такой паукан за работой. За пошивом нового гнезда.

Вот только получалось у меня из рук вон плохо. Словно чего-то не хватало. Я пришивал стенку артерии к сердцу, но несмотря на эфирную подкладку всё равно оставались щели, в которые обязательно будет хлестать кровь.

«Что-то не так, — сказал я Архосу. — Я что-то упускаю».

«Задействуй её стихию, — посоветовал мне учитель. — Как ты сделал это с Катериной Громовой, использовав воду».

Я потянул эфир, прогнал его сквозь своё эфирное сердце, и вот уже на конце моей воображаемой, но тем не менее очень реальной иглы затрепетало пламя. Теперь шов выходил ровный и герметичный.

Аорту я пришил довольно быстро. Беглый осмотр показал, что ещё сильно повреждены лёгкие и печень. На них у меня ушло ещё секунд сорок-пятьдесят объективного времени.

Я уже хотел спросить у Архоса, сколько осталось, но не стал. Начну суетиться, напортачу ещё. Нет, мне просто нужно взять и запустить сердце Вали.

Ах, да, чуть не забыл, надо бы залить в неё крови.

Я не умел делать кровь, поэтому просто откачал немного эфиром у принцессы и императора. От них не убудет.

Ну всё, готово.

Пум-пум, пум-пум, пум-пум…

Моя эфирная рука совершала эти движения уже на автомате. Ещё бы, уже третье сердце запускаю, как-никак.

Пум-пум, пум-пум, пум…

Тут сердце не стало артачиться, а завелось почти сразу. Кровь мгновенно наполнила мозг и сосуды, устремившись по телу потоком, подчиняющимся ритму сердца. Тут же потекла и магия по каналам.

Валя судорожно попыталась вдохнуть, но у неё не получилось. Тогда она отхаркнула кровь, скопившуюся в гортани, и уже после этого смогла сделать полноценный вдох. А затем, задышав неглубоко, но часто, открыла глаза.

— Со мной всё норм, — сказала она. — Чуть-чуть споткнулась.