Совок 9 (СИ) - Агарев Вадим - Страница 7

— Обязательно, Сергей Степанович! — уважительно привстал я, чтобы сгладить щекотливость ситуации.

Дождавшись, когда Копылов удалится на достаточное расстояние, я со всем своим вниманием оборотился к Борису Евгеньевичу.

— Рассказывай, как скрываться думаешь? — с неудовольствием рассматривал я расквасившегося бэха. — Адреса, явки, пароли мне неинтересны, но я хочу знать, как ты в бега подаваться намерен?

— Не знаю пока, — пожал плечами Никитин, — Я просто об этом никогда не думал. К приятелю, наверное, уеду. Учились вместе.

Всё правильно. К приятелю. Да еще, наверняка, любовницу с собой прихватит. Дебил!

— Отставить приятеля! — жестко приказал я, — Будешь делать, как скажу я! Если не послушаешься меня, тебя поймают. И поймают очень быстро. Сколько у тебя денег? Только не ври, я всё равно узнаю правду. Узнаю и разозлюсь. Сколько? Быстро говори! — я не отпускал глаза товарища из города и он тоже не решался их отвести.

— Двадцать тысяч! — на одном дыхании выпалил жулик в погонах, — На новую «Волгу» собирал! — доверительно сообщи он. — И на кооператив.

— Будь по-твоему! — встал я со скамьи, — Пеняй на себя, что не получилось у нас разговора! Через полчаса объявлю тебя во всесоюзный розыск. Неделя, максимум две, и будешь баланду хлебать! — развернувшись от опешившего нелегала, я зашагал прочь.

— Стой! — заверещал сзади бэх, — Корнеев, остановись! — через секунду меня схватили за локоть, — Александр Егорович, ну так же дела не делаются! — всё еще придерживая мою руку, скулящий жулик обошел меня и встал напротив.

— А я с тобой никаких дел иметь не собираюсь! — вырвал я конечность из цепких пальцев «колбасника», — Еще раз дотронешься до меня, я тебе челюсть сломаю! И зовут меня не Александр Егорович, а Сергей Егорович!

— Извини, пожалуйста! — с готовностью повинился Никитин. — Хорошо, я всё понял! — думая, что улыбается, он скривился в отвратной нервной гримасе. — Давай присядем!

Шагнув к следующей по ходу лавке, я сел на неё. Рядом примостился потеющий товарищ из города.

— Говори, я жду! — не глядя на ёрзающего коллегу, я откинулся на спинку лавки.

— Почти двести пятьдесят! — выпалил тот, — Точно не помню. Тысячи три-четыре до двухсот пятидесяти не хватает.

— Валюта, драгметаллы, ювелирка? — продолжал я требовать информацию о благосостоянии охранителя социалистической собственности.

— Валюты нет! — как от чумного отмахнулся от меня Никитин, — И металла нет. Это же восемьдесят восьмая! Там до высшей меры! Только в изделиях немного. Брошки там, колечки…

Если и врёт, то не шибко далеко от правды уходит. Что ж, надо ему крылья подрезать, столько денег ему ни к чему. Охолонёт от переживаний и начнёт гусарствовать, чтобы релаксироваться и забыться. На том и засыплется. Все они так сгорают и этот исключением не будет.

— Половину денег мне отдашь! — твёрдым голосом рэкетира из девяностых, известил я Бориса Евгеньевича, — Денег половину, а ювелирку всю отдашь! Не нужна она тебе, на ней ты спалишься!

При первых словах по поводу развёрстки Никитин дёрнулся и сверкнул глазами. Но встретив мой спокойный товарищеский взгляд, он почти сразу успокоился.

— Где у тебя закрома? — вставая, поинтересовался я, — Поехали, ты на машине?

Распатроненный товарищ хмуро кивнул и, не говоря ни слова, двинулся, обходя Ильича по кругу. Я, стараясь не отставать, поспешил за ним.

— Ты помни, что дело со всеми подробностями и показаниями лежит в сейфе и, если что, то доставать его будет следак городской прокуратуры! Комиссионно! В присутствии Дергачева, который про тебя сразу вспомнит! — уже сидя на пассажирском сиденье красного автомобиля, на всякий случай предупредил я бэха.

— Я не дурак, знаю! — зло огрызнулся блюститель экономической безопасности родины, — Ты лучше посоветуй, как надёжнее скрыться от розыска! — выруливая от центра, попросил он.

Меня порадовала такая любознательность товарища Никитина и я принялся его консультировать. Начав с расспросов.

— Кто-нибудь из начальников паспортных столов у тебя на связи есть? Или из их замов? — задавая вопросы, я следил за дорогой, пытаясь понять, куда мы едем. — В твои обязанности же входит противодействие коррупции в милицейских рядах? Не может быть, чтобы ни одного руководящего паспортиста ты на кукан не присадил! Из девяти-то районов⁈

— Ну есть! — неохотно ответил зам главного «колбасника» города, — Попросить новый паспорт? — заинтересованно обернулся он ко мне.

— Потребовать, а не попросить! — поправил я сообразительного товарища, — Понятное дело, что это бланки строгой отчетности! Но они всё равно умеют их воровать и списывать, это я знаю точно. Пусть оформят тебе паспорт-двойник на какого-нибудь живого мужика твоих лет. Чтобы, если будет откуда-либо запрос, то и с ответом проблем не было. Долго нам еще ехать?

Кисло улыбнувшись, Никитин покачал головой. Свернув с улицы в арку «сталинки», он подъехал к одному из стоящих в ряд гаражей.

Гараж у Никитина был просторный. Помимо полок вдоль стен, справа стоял слесарный верстак, на котором возвышался профессиональный сверлильный станок. Была и смотровая яма с кирпичными ступеньками, уходящими в темноту.

— Проходи! — буркнул несгибаемый борец с расхитителями социалистической собственности.

Я прошел вовнутрь и хмурый бэх, не медля, сразу же закрыл воротину. Заперев её изнутри сваренным из арматуры шпингалетом.

— Жди здесь! — распорядился он, убирая сбитую из доски пятидесятки секцию, закрывающую часть ямы, — Грязно там, испачкаешься!

Порадев за мою одёжку, Никитин полез вниз. Присев на корточки, я проводил его взглядом до дверки, расположенной в торце ямы. Смекнув, что будет безопаснее, если бэх останется под моим контролем, я тоже полез в яму.

— Ты чего, Корнеев? — обернулся на меня оборотень, — Я же сказал тебе! Испачкаешься, да и тесно там двоим будет.

— Ерунда! — жизнерадостно отмахнулся я от его заботы, — В тесноте, да не в обиде! Помогу тебе, если что.

Борис Евгеньевич полоснул по мне злобным взглядом и шагнул в освещенный погреб. Тесноты в подземелье я не обнаружил. Сооружение имело площадь около девяти или даже десяти квадратов. Вдоль правой и левой стены на полках располагались картонные коробки с импортными и отечественными надписями. Судя по которым, в них были разнообразные консервы. А дальний угол по правую руку был отгорожен досками. Приблизившись к нему, я разглядел проросшую картошку. Которая, по её виду и запаху, вполне могла быть прошлого, а то и позапрошлого урожая.

Никитин надел взятые с полки рукавицы и потянулся к прислонённой к стене лопате. Но я его опередил.

— Показывай, где копать? — не выпуская из рук шанцевый инструмент, изъявил я желание физически поработать.

На самом деле, мне очень не хотелось, чтобы штыковая лопата была в руках товарища из города. В отношение которого в данный момент я осуществляю беспощадную экспроприацию.

Зная, как в такие моменты даже у травоедных кабанчиков сносит крышу, я решил избавить Никитина от нехороших соблазнов.

— Вот здесь копай! — ткнул он пальцем в правый угол.

Я послушно, через перегородку, начал выгружать сморщенную и проросшую картошку в свободный угол погреба.

— Ты чего свинячишь? — возмутился борец с хищениями, — Отгреби просто в сторону и этого будет достаточно!

Не обращая внимания на злобные стенания, я продолжал вываливать картофельную гниль на пол погреба. Меньше, чем через полминуты лопата звякнула обо что-то металлическое.

Не выпуская из поля зрения бэхээсника и стараясь не испачкаться, я аккуратно вытащил из отвратно пахнущей кучи обычную эмалированную кастрюлю. Ёмкостью литров десяти-двенадцати. Поставив её на чистый участок пола, я достал из кармана выкидуху и перерезал бельевую верёвку, с помощью которой через боковые ручки и проушину крышки была укупорена ёмкость. Не догадался Никитин использовать молочную флягу для хранения своих богатств. Толик Воронецкий в этом плане оказался умнее.