Мои эльфы. Бунтарь, недотрога и госпожа следователь (СИ) - Жнец Анна - Страница 24

А в ушах снова и снова эхом проносились грязные, но такие сладкие словечки.

«Хочу твой мокрый язык».

Мышцы внизу живота напряглись.

«Возьму в рот».

Член в заляпанном исподнем дернулся.

Варна говорила это ему! Не Марамиру! Ему, Айнану. Это точно.

Смотрела ему в глаза и шептала своим порочным ртом.

А что, если это было предложение, намек, что она готова позволить Айнану то же, что и его брату?

В растрепанных чувствах Айнан залетел в свои покои и тут же бросился в ванную комнату.

Вода. Ему нужна холодная вода. Ледяная. Целый океан. Чтобы затушить беспощадный пожар внутри.

Содрав с себя испачканные брэ, Айнан с брезгливым и вороватым видом принялся замывать их под струей воды из-под крана. Негоже отдавать прачкам белье, пропахшее семенем. Замужние леды сразу поймут, что за пятна украшают подштанники принца, и начнут сплетничать. Лучше он сам постирает свою одежду.

И все же, почему Варна его не прогнала? Почему позволила смотреть? И что означали ее слова?

Неужели если Айнан придет к ней сегодня ночью — заявится прямо в спальню — она исполнит свое грязное обещание?

«Сделай мне хорошо, и я возьму…»

Швырнув на пол мокрое белье, принц забрался в купель и сунул голову под ледяную воду.

Безумие! О чем он думает? Варна — невеста его брата. Марамир собирался просить у Сандарина ее руки. Попросил?

Да какая разница! Он же не собирается… до брака. Срамота!

Весь следующий день Айнан не покидал своих покоев, чтобы, не приведи Гаррот, не столкнуться в коридорах замка с братом или еще хуже — с Варной. После случившегося он чувствовал себя извращенцем и не представлял, как посмотрит кому-то из этих двоих в глаза. Как он будет говорить с Марамиром и не вспоминать увиденное, не испытывать стыд и угрызения совести? Мысль о случайной встрече с Варной и вовсе внушала ужас. Айнан совершенно не знал, как себя с ней вести, и поэтому решил ее избегать.

Ближе к шести, устав сидеть в четырех стенах, он все же рискнул покинуть свое убежище. Было время ужина. В этот час благородные господа трапезничали на первом этаже в главной столовой или, если желали покоя и уединения, у себя в гостиной. Коридоры пустовали. Вероятность столкнуться с кем-то нежеланным стремилась к нулю, и заскучавший Айнан решил попытать удачу.

Взволнованный, он выскользнул за дверь и торопливо побрел к лестнице для слуг. Уж там-то его брату с невестой делать нечего. По безопасным коридорам чернового крыла Айнан благополучно добрался до выхода во внешний двор и поспешил к парку. Хотелось оседлать батту и воспарить к первым звездам.

После недавнего унизительного падения Айнан опасался летать, но настала пора побороть свой страх. Отец любил повторять древнюю поговорку: «Если сбросила птица, не жди — немедля садись в седло». В чем-то он был прав. Чем дольше тянешь, тем сложнее решиться. При виде своенравных пернатых гигантов на зубцах крепостной стены в душе взметнулась тревога, но быстро потерялась на фоне других, более серьезных переживаний. Что ни говори, а в его ситуации легче взобраться на самого непокорного, агрессивного батту, чем столкнуться лицом к лицу с одной бесстыжей особой.

Но стоило об этом подумать, как за спиной раздался голос, услышать который Айнан боялся больше всего.

— Ты собрался полетать на этих красавцах? А меня кое-куда не подбросишь?

Сердце подскочило и забилось в районе горла. На лбу выступила испарина. Медленно-медленно он обернулся и в вечерних сумерках увидел улыбающуюся Варну.

Захотелось сбежать, но это выглядело бы совсем глупо и не по-мужски.

Покраснев, Айнан опустил взгляд.

— Куда тебе надо?

Неужели он действительно собирается посадить ее перед собой на батту? Они же тогда окажутся очень близко друг к другу. Очень близко. Ему придется ее обнять. Крепко. Чтобы не упасть, она прижмется спиной к его груди, а задницей к…

В горле пересохло. Взволнованный Айнан уставился на свои туфли. Встретиться взглядом с Варной было выше его сил. В голове всплывали воспоминания, перед внутренним взором крутились непристойные сцены, подсмотренные под дверью, а воображение дорисовывало их, превращая тихого наблюдателя в активного участника событий. И щеки загорались еще ярче. И сразу казалось, что Варна знает, о чем он думает.

А о чем думает она сама? Часом, не о том же самом?

— Мне надо к леде Каши.

Айнан нахмурился.

— К леде Кши? — поправил он. — К колдунье?

— Да, к ней.

Голос Варны звучал непринужденно. Она вела себя так, будто ничего не случилось. Словно не лежала перед ним на постели с раздвинутыми ногами и не шептала всякие неприличные вещи, глядя ему в глаза. Этим же самым голосом. Мелодичным и нежным. Этими же розовыми губами, такими невинными на вид, но способными произнести слово: «Член».

Осмелев, Айнан покосился на эльфийку из-под опущенных ресниц. Поймав его взгляд, Варна широко улыбнулась. С шумным вздохом принц отвернулся к своему питомцу на верху крепостной стены.

Невыносимо! Чудовищно неловко. Они оба знают, что он наблюдал за ее удовольствием, оба помнят, что она говорила ему в минуты перед оргазмом. Это знание сейчас висело между ними, заставляя воздух искрить от разлитого напряжения.

— Так ты меня подвезешь?

Очень близко.

— А ты не боишься летать на батту?

Взгляд Айнана поднялся по сиреневому колоколу длинной юбки и замер на тонкой талии, обтянутой лентой чуть более темного оттенка.

— Я тебе доверяю, — выдохнула Варна, и по спине пробежала дрожь: это был тот самый чувственный тон, которым она шептала на кровати о своих желаниях. Она специально опустила голос до хрипловатого шепота.

Айнан задышал чаще.

Задрав голову, он издал особый звук, которым эльфы призывали своих питомцев. Огненный батту на зубце крепостной стены встрепенулся, расправив мощные крылья. Переступив с одной когтистой лапы на другую, птица пронзительно закричала в ночное небо, а затем спорхнула со своего насеста, и под ее внушительным весом содрогнулась земля. Стало еще темнее: батту склонился над ними, заслонив свет луны и звезд.

— Он сбрасывал меня с себя дважды, — зачем-то сказал Айнан. Наверное, надеялся, что Варна передумает с ним лететь, но та лишь беззаботно рассмеялась.

— Смотри у меня! — Она шутливо погрозила ему указательным пальцем. —Уронишь — не прощу.

С гордым видом птица легла на землю, поджав под себя лапы. Обычно на батту взбирались, цепляясь за длинные перья на крыльях, но на всякий случай к кожаному седлу была привязана веревка. Айнан лез первым. Устроившись у птицы на спине, он отмотал веревку и сбросил ее Варне, а затем: «Просто держись» — затянул эльфийку наверх.

— Какой ты сильный!

Она совершенно очевидно подтрунивала над ним, но в то же время как будто говорила всерьез, и в груди от этой похвалы разливалось тепло. Айнан и правда был сильным — еще бы, столько упражняться с тяжелым мечом! — но девушки прежде не делали ему комплиментов.

— Тебе будет неудобно.

— Из-за юбки? — догадалась Варна, а затем, фыркнув, просто задрала платье выше колен и уселась на батту, по-мужски раскинув ноги.

Айнан нерешительно устроился позади нее. Как он и рисовал в своем воображении, спиной Варна легла на его грудь, а задницей вжалась в пах.

Принц медленно выдохнул, пытаясь обуздать эмоции, но они хлестали через край, как всегда, в присутствии этой неправильной леды. Сердце таранило грудь. Варна, наверняка, ощущала спиной его толчки. Но самое ужасное, от женской близости Айнан возбудился. Бугор в его штанах неприлично вырос и, твердый, уперся эльфийке в ягодицы. Варна не могла его не почувствовать.

Будто нарочно, она завозилась, притираясь к Айнану еще плотнее.

— Что ты делаешь? — прошипел тот.

— Пытаюсь устроиться удобнее, — и снова это сладостное давление на пах. Принц с трудом сдержал стон.

— Сиди смирно, а то упадешь.

— А ты держи меня крепче.

Руки дрожали, когда Айнан натягивал поводья. Батту захлопал крыльями и оторвался от земли. С губ Варны слетел восторженный возглас. Теперь она не дразнилась, а жалась к своему спутнику безотчетно, от страха.