Друзья, любимые и одна большая ужасная вещь. Автобиография Мэттью Перри - Перри Мэттью - Страница 53

Мне нужно было реально загладить свою вину — между прочим, это часть того, чему нас учит Общество анонимных алкоголиков. Итак, я перезаписал свои невнятно произнесенные реплики во всем фильме — а это означало, что я еще раз прошел весь этот фильм, проводя дни и ночи в звуковой студии. Три звонка — и я произношу свою реплику в соответствии с тем, как движутся мои губы на экране.

У меня это получалось достаточно хорошо — по крайней мере, мы убрали из фильма всю нечленораздельную речь. Затем я взял на себя обязательство поднять в прессе самую высокую волну в ее истории. Я вылез на обложки всего, что только издавалось, я участвовал в каждом ток-шоу, какое только можно себе представить. В общем, я из кожи вон лез, чтобы все исправить.

Конечно, фильм все равно провалился. Мне заплатили за него 3,5 миллиона долларов, после чего на меня подали в суд за сокрытие того факта, что у меня были проблемы со здоровьем. Однажды за столом переговоров команда страховщиков столкнулась со мной лицом к лицу, и дело закончилось тем, что я просто выписал им чек на $ 650 000.

Помню, я тогда подумал: «Чел, вот что значит не выучить правила жизни». Я был человеком беспорядочным, эгоистичным и самовлюбленным. Все вокруг должно было быть связано со мной — и при этом я сочетал это требование с очень удобным комплексом неполноценности. Это была почти фатальная комбинация. Я был весь в себе с тех пор, как мне исполнилось десять лет, с того момента, когда я огляделся и сказал: «Э, да здесь каждый сам за себя». Я был постоянно сосредоточен на себе, чтобы держать себя в руках.

Но Общество анонимных алкоголиков учит нас, что так жить нельзя.

Одна из вещей, которую вы должны сделать по программе Общества анонимных алкоголиков «12 шагов к исцелению», — это лично провести инвентаризацию моральных ценностей (четвертый шаг). На этом шаге вы должны составить список всех людей, на которых вы злитесь, и объяснить почему. (У меня в этом списке было 68 (шестьдесят восемь!) имен.) Затем вы записываете, как это повлияло на вас, и все это кому-то зачитываете (это шаг пятый).

В ходе реализации этого процесса — а также благодаря заботе и любви моего великого куратора, которому я прочитал весь свой список, — я понял, что я не являюсь центром Вселенной. Узнав об этом, я испытал своего рода облегчение. Оказывается, кроме меня в мире существуют и другие люди, у которых тоже есть свои нужды и заботы, и эти люди столь же важны, как и я.

(Если вы сейчас качаете головой, то что ж… Давайте, дерзайте. Пусть тот, кто без греха, первым бросит в меня камень.)

Трезвость стала теперь самым важным в моей жизни. Потому что я узнал, что если что-то поставить впереди трезвости, то вы все равно потеряете это «что-то», если будете пить.

Я прочитал свой список моему куратору в один прекрасный весенний день в великолепном месте — это центр в Лос-Анджелесе, который называется «Озерное святилище братства самореализации» (Self-Realization Fellowship Lake Shrine). Расположенное на холме с видом на Тихий океан святилище — это поистине умиротворяющее место; здесь есть озеро, сады, храмы и даже урна с частицей праха Махатмы Ганди — это единственная подобная святыня за пределами Индии.

Когда я закончил читать свой список, мы вдруг поняли, что в саду начинается свадебная церемония. Я смотрел, как пара улыбалась друг другу, как выступали семьи в своих лучших нарядах, как улыбался священник, ожидая момента, когда можно будет произнести слова «в горе и в радости» и «пока смерть не разлучит вас». Я очень долго никому не принадлежал, наркозависимость была и моим добрым другом, и моим злым другом, и моим палачом, и моим любовником — все в одном. Это было Одна Большая и Ужасная Вещь. Но в тот день там, наверху, в доме с видом на океан (конечно, в таком месте всегда должен быть прекрасный вид), рядом с молодоженами, рядом с Ганди, который был где-то тут, я почувствовал пробуждение. Я понял, что нахожусь здесь не только ради «Огромной и Ужасной Вещи». Я понял, что могу помогать людям, любить их, потому что из-за того, что я опустился далеко вниз, у меня есть история, которую я могу рассказать, история, которая действительно может помочь людям. Помогать другим — вот что стало для меня ответом.

19 июля 2019 года на первой полосе The New York Times были опубликованы истории о Дональде Трампе и Сторми Дэниелс, о пожаре с человеческими жертвами в аниме-студии в Киото и о пуэрториканцах, с которых, согласно заголовку, было «уже достаточно».

Я ничего об этом не знал. В ближайшие две недели я ничего не узнаю ни о том, что наркобарон Эль Чапо, Коротышка, получил пожизненный срок плюс еще 30 лет; ни о том, что какой-то девятнадцатилетний парень застрелил трех человек (а потом себя) на празднике чеснока в Гилрое, Калифорния; ни о том, что Борис Джонсон стал премьер-министром Великобритании.

Когда я очнулся от комы, я закричал. Рядом была моя мать. Я спросил ее, что случилось. Она сказала, что у меня лопнула толстая кишка.

— Удивительно, что ты жив, — сказала она. — Твоя стойкость невероятна. В твоей жизни кое-что изменится, но ты будешь в порядке. Калоприемник смогут удалить примерно через 9 месяцев.

Тут я подумал: «Значит, у меня есть калоприемник? Замечательно. Девушек это определенно будет заводить».

А еще я сказал: «Большое спасибо», после чего перевернулся на другой бок и действительно не разговаривал и не двигался две недели. Из-за того, что я сделал, я оказался в нескольких дюймах от смерти. Я был подсоединен к пятидесяти аппаратам, и мне нужно было заново учиться ходить.

Я возненавидел себя. Я чуть не убил себя. Стыд, одиночество, сожаление были слишком велики для того, чтобы с ними справляться. Я просто лежал, пытаясь разобраться со всем этим, но у меня ничего не получалось. Все уже было сделано. Я боялся умереть, но мои мысли прямо противоречили моим действиям.

Теперь все было кончено. «Шоу Мэттью Перри» окончательно отменили из-за опиатов.

Конечно, иногда я мог обращать внимание на то, что происходит в комнате, но не более того. И уж точно ни в чем происходящем я не участвовал. Ко мне приходили мои лучшие друзья, Крис и Брайан Мюррей. Недели через три ко мне приехала Мария, сестра по отцу.

— Ты готов узнать, что случилось? — сказала она.

Я кивнул (едва заметно).

— После того как у тебя лопнула толстая кишка, тебя подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Тут тебя вырвало. Все эти массы, все это дерьмо попало тебе в легкие. Тебя подключили к аппарату ЭКМО — и ты как-то выжил. Ты 14 дней был в коме.

Думаю, после этого разговора я молчал еще неделю, потому что понял, что сбылись мои самые большие страхи, а именно — что я это с собой сделал. Однако был в этом деле и один плюс. Четырнадцатидневная кома — это очень простой способ бросить курить.

Я принимал опиаты, отказывался от опиатов и возвращался к разным опиатам так долго, что в результате пострадал от ситуации, в которой оказывается только очень маленькая часть населения. Опиаты вызывают запоры. Это даже как-то поэтично: я оказался настолько переполнен дерьмом, что оно своим взрывом чуть меня не убило.

И теперь у меня возникла сложная ситуация с кишечником.

Когда я крутился на земле от Боли, последние слова, которые я сказал Эрин перед тем, как потерять сознание и впасть в кому, были такими: «Не бросай меня». Наверное, я имел в виду «Не бросай меня здесь и сейчас», но она, как и все другие друзья и члены семьи, восприняла эти слова буквально. Эрин пять месяцев дежурила по ночам в этой больнице.

Я часто вспоминаю то время и всякий раз благодарю Бога за то, что это случилось до эпидемии ковида. Если бы это произошло позже, то я бы тогда провел эти пять месяцев в палате в полном одиночестве. Как бы то ни было, я ни разу не оставался в палате один. Это было свидетельством любви Божией, воплотившейся в человеческой форме.

К этому времени мы с мамой стали экспертами по кризисным ситуациям. Я всегда хотел ей рассказать о том, что это маленькое шоу под названием «Друзья», как и все другие шоу и фильмы, я, по сути, делал ради нее. Вместе с тем мама оставалась единственным человеком в мире, который не особо обращал внимание на «Друзей». Конечно, при случае она иногда упоминала об этом сериале, но никогда не кипела от гордости за то, чего добился ее сын.