Жажда мести - Мирнев Владимир - Страница 1

И тогда он увидел все, как было в жизни, ибо владеть собой – удел умных, но владеть другими – право сильных.

Молодой человек во дворе Московского университета, что на Моховой улице, появился довольно рано. Вдыхая свежий утренний воздух, он уселся на скамейку под деревьями и предался созерцанию проходивших по улице женщин. Открытое лицо, обрамленное пышными черными волосами, тонкое и гибкое тело, внимательный и умный взгляд, полный любопытства и жажды к жизни. Молодой провинциал из далеких сибирских краев думал о странном поведении красивой молодой преподавательницы, которая принимала у него вступительные экзамены по литературе.

Его чувства и мысли смешались. Волнение в голосе, удивленный и заинтересованный взгляд – все свидетельствовало о явном интересе к нему. Она торопливо, как ему показалось, поставила «отлично» и пригласила на кафедру «поговорить».

– Что, за девочками наблюдаешь? – услышал он насмешливый голос, и обратил внимание на сидевшего на другом конце скамейки парня. – Давай поищем приключений вместе. Я тут рядом живу. Можешь шмотки у меня оставить. Меня, кстати, зовут Борис.

– Владимир Волгин.

– Не смущайся, я такой же студент, инженерно-физический институт, третий курс. Честно говоря, больше люблю «тициановских» девочек, у которых все изумительно – фигурка, голосок, глаза, ножки. Так что поехали ко мне; дома один, отец у меня генерал, сейчас на даче. Вот жду, когда тут откроется студенческая столовка. Или боишься случайных знакомств?

– Я никого не боюсь. «Если ты встретил на жизненном пути первого встречного, знай, что он тебе в лучшем случае не заклятый враг».

– Где прочитал? – поинтересовался Борис, усмехаясь.

– Сам придумал, житейские наблюдения. Ведь в борьбе за жизнь слабых не бывает.

– Ну, ты философ, Платон! – воскликнул восхищенно Борис, удивленный отточенностью афоризмов нового приятеля. – Послушай, давай дружить, а?

– Дружба – сладкое рабство, Борис, если хочешь знать.

– Слушай, ну, тогда поехали ко мне, отличная квартира у меня, генеральская! Две комнаты. – Борис откровенно горел желанием пригласить к себе новоиспеченного знакомого.

Минут через двадцать они отправились к Борису, который по дороге продолжал рассуждать о «тициановских» девочках и о том, как это здорово, что они встретились.

– Я про них знаю все досконально, Володь! «Только если женщину вы превратите в существо – как бы высшее и будете поклоняться ее красоте, превратите ее в источник своего восхищения и возведете в своем нежном сердце пьедестал для ее красоты, только тогда вы найдете искренний путь к ее обладанию». Путь женщине и ее телу тернист, но прост – преклонение, восхищение, обожествление! Когда ты преклоняешься перед женщиной, ты должен испытывать странное, неповторимое чувство полета в высшие слои атмосферы, где обитаютбоги!

Вскоре они оказались в большой коммунальной квартире Бориса, где жило по крайней мере несколько семей. Борис без умолку болтал, стараясь отвлечь внимание приятеля от неприглядного коммунального быта – щелястые полы, заставленный всяким хламом темный коридор, гнилостный запах. Волгин отметил «отличную генеральскую квартиру» Бориса как умение врать: «соврет – недорого возьмет». Коммуналка находилась на первом этаже, и из окон были видны только непрерывно топающие по улице ноги.

Через полчаса они заспешили обратно. Борис снова рассуждал о девочках.

– Да я москвичку по походке узнаю! – воскликнул Борис, останавливаясь. – Как ты не понимаешь? Это особая статья. Они одевается так, ну так, знаешь, как никто! Мужской взгляд на их зад падает непроизвольно! Я их не люблю! Мне подавай девочку-провинциалку, которая суп сварит и по одному месту погладит. Но! Москвички – особая статья. Они доступнее. Но не просто себя на тарелочке преподносят, нет, они если выбирают, то выбирают сами. Понимаешь?

– А ты предпочитаешь послушных и работящих, – усмехнулся Волгин. – Когда женщине делать нечего, она придумывает любовь.

– Послушай, вот я вчера раздел одну, а она мне говорит: за мною, милый, не гонись. А я ей: дорогая, гонюсь не за тобой, я гонюсь за своим желанием, а так мне наплевать на всех. Человек свободный. Хочешь к нам в МИФИ на вечер? Я тебя без билета проведу. Я тебя к нам приглашу, а ты меня к себе. Ты на факультет журналистики поступил?

– Хотел. Не было публикаций в газете. Пришлось на филологический.

– На журналистику сложнее, я думаю.

– Поступил бы, – уверенно ответил Волгин. – На филфак конкурс тридцать один человек. На «отлично» сдал.

Волгин с облегчением и радостью думал, что в армию из университета не заберут и он, пожалуй, единственный в семье, поступил в МГУ. Расчесав пятерней густые черные волосы, придав лицу задумчивое выражение, он легкой походкой направился на кафедру в надежде встреть там ту красивую преподавательницу, которая принимала у него экзамен. Он решил поболтать пока с секретаршей Таней Козобкиной, москвичкой, тоже в этом году поступившей на филфак. Невысокая, худенькая, она была модно одета в черную гипюровую кофту с короткими рукавами и узкую, подчеркивающую округлости юбку. Она сообщила по секрету, что отчислять в этом году будут безжалостно за прогулы, на что он ответил, что ему не грозит, ибо приехал учиться, а не гулять.

– Вот-вот, все так говорят, – сказала она таким тоном, словно уже тысячу лет работала на кафедре. – А поступают иначе.

Козобкина, как многие девушки, успевшие потерпеть крушение уже в самом начале плавания на волнах обустройства личной жизни, имела только два желания – выйти замуж и поступить учиться. Она была хитра и расчетлива: ее интересы не простирались далее устройства личного счастья. С этим парнем она чувствовала себя неловко и хотела, чтобы он поскорее ушел, но не могла, как другим, предложить это. А он, казалось, и не собирался уходить.

– Вы ждете Людмилу Октавиановну? – спросила она нервно, искоса глядя на молодого человека.

– Нет, нет, – ответил он торопливо и подумал: «Откуда она знает, что я именно ее и жду?»

– Кафедра перенесена на завтра, – Таня перекладывала на столе карандаши, ручки, стараясь показать студенту, что она занята делом. Она помнила, как доцент Самсонова долго беседовала с этим парнем после экзамена и удивилась тому, как взрослая замужняя женщина, доцент зарделась, держа в своих руках руку этого мальчика, и как смотрела ему в глаза.

Волгин вышел, посидел некоторое время под липами, поглядывая на стоявших группками студентов, с которыми ему предстоит вместе ходить на лекции. Он почувствовал беспричинную грусть и томление в душе. Откуда взялась эта грусть? Он задумался, но подняв глаза, увидел Бориса. Он подходил к нему легкой походкой, глядя куда-то вдаль, словно не желая никого видеть и всех одновременно презирая.

– Ну что? – спросил он. – Я все дела устроил. Чемодан свой не забыл? Откуда тучи, что такой пасмурный? Все отлично! Я живу!

– Живи и дальше, – вяло проговорил Волгин. – Один писатель сказал: Жизнь – это цветок, а любовь – мед ее.

– Слушай, там в толпе есть прекрасные экземпляры, – показал Борис на стайку студенток, обсуждавших свои проблемы, судя по всему расписание лекций, вывешенное на доске. – Вот та высокая блондинка! Клевая! Поди, скажи, что я с ней хочу познакомиться.

– Я рехнулся, что ли? – удивился Волгин, крутя пальцем у виска. – Она скажет, катись, дорогой, подальше!

– Имей в виду, такая клевая девушка никогда не скажет. Для женщины это и есть настоящая жизнь. Парень откажется знакомиться, а женщина – не откажется. Слушай, я знаю азбуку женской психологии.

– Глупости!

– Не глупости. Я – настоящая энциклопедия любовных истин. – Он положил ногу на ногу и видом знатока принялся рассуждать о женщинах. – На первом месте, Володя, у них – желание понравиться. Это и является ключом к тайне женской психологии. Если правильно использовать этот ключ, то можно завладеть женской душой, а следовательно, и телом, а владение телом – высшее назначение космических движений во Вселенной. Свободная любовь – высшая форма демократии. Понял?