Ваше Сиятельство 5 (СИ) - Моури Эрли - Страница 15

Ленская подвезла меня к дому. Мы еще некоторое время сидели в ее «Электре», обнимались, откинув для удобства оба сидения, болтали о всяком: школе, сексе, театре и планах на лето. Расстались после нескольких долгих поцелуев, полностью удовлетворенные проведенным временем.

Когда я вошел в дом, Антон Максимович поспешил мне навстречу и сразу же доложил:

— Ваше сиятельство, передал госпоже Барнс пятьсот рублей, как вы наказывали, — а потом тихо, почти шепотом добавил: — Ваша матушка узнала об этом и была очень недовольна.

— Спасибо, Максимович, — поблагодарил я. — Насчет ее недовольства не волнуйтесь. С этим я разберусь.

Пару минут я поболтал с охранниками и поднялся к себе. И когда я переоделся, накинул халат, в дверь кто-то постучал. Скорее всего ко мне просился Майкл: здесь даже интуиция не нужна — только он умеет стучать так словно у него не руки, а мышиные лапки. Было такое ощущение, что чеширский барон с нетерпением ждал моего приезда, а значит у него имелось ко мне неотложное дело.

Мне стало любопытно и я, подвязав халат, открыл дверь.

— Ваше высочество… мне неловко беспокоить вас, но… — начал Милтон, не переступая порога.

— Что «но», Майкл? — мне не понравился его беспокойный, ускользающий в сторону окна взгляд.

— Но нужно поговорить с вами. Очень нужно. Речь об Элизабет, — наконец произнес он.

* * *

Новые арты с Ленской на Бусти: https://boosty.to/e. moury/posts/779c634e-068f-47a4-bd0f-6e4a8ed40b20?share=post_link — Ленская вамп и без одежды

Глава 7

Клочки и ошметки

— Проходи, Майкл, — я жестом пригласил его в комнату и добавил: — Слушай, может тебе удобнее обращаться ко мне на «ты»? Ты заметно старше, и вообще я не слишком люблю всякую церемонность.

— Вы же все-таки граф, ваше сиятельство. Я не знаю… Если это уместно, могу попробовать, — он оглянулся на дверь, которую я полностью не закрыл — не закрыл до щелчка.

— Да, попробуй. Так что там с Элизабет? — я отступил к письменному столу.

— А можно дверь закрыть? — спросил он, озираясь. — Очень важно, чтобы Елена Викторовна нас не услышала.

Странные опасения. Они для меня стали интригой. Еще бы: любовник моей мамы желает поговорить, да еще так, чтобы мама не оказалась в курсе нашего разговора. Ну-ну. Я исполнил его просьбу — захлопнул дверь и для спокойствия гостя даже повернул лимб замка.

— Не знаю, как правильно начать, ваше сиятельство… — Майкл прошел к окну, глянул вниз, словно желая убедиться, что и с той стороны нет любопытных ушей.

— Саша. Просто Саша, — поправил я его. — Или на ваш британский манер — Алекс. Кстати, именно так меня стала называть Элизабет. Мы с ней как бы немного подружились.

— Okay. Да, я заметил, Элизабет к вам как-то очень быстро прониклась дружеским отношением. Алекс, очень важно, чтобы все что я скажу, осталось в тайне. Если об этом узнает Елена Викторовна, то я не представляю, что будет со мной, — он сокрушенно покачал головой и как-то не по мужски поджал губы. — Даже думать не хочу. Скорее всего она не пожелает меня никогда видеть.

Вот это был совершенно неожиданный поворот. Поначалу я думал, что Милтон каким-то образом попытается продвинуть передо мной интересы Элизабет. Думал, что эта хитрая сучка наговорила ему чего-то, заставляя младшего брата исполнять какую-то ее задумку, а все поворачивалось совсем в другую сторону. Он исповедоваться что ли пришел? Я пока не мог уловить, что объединяет его страхи перед графиней и желание поговорить о Элизабет Барнс.

— Хорошо, Майкл, я обещаю, что от меня мама ничего не узнает о нашем разговоре. За это можешь не переживать. Рассказывай, что там за проблема, — я сел в кресло, жестом предлагая ему устроится напротив.

— Элизабет… Понимаете, Алекс, она старше меня более чем на два года. Сейчас это как бы не важно, но в детстве и юности имело значение. Она всегда руководила мной с самого начала. Насколько я это могу вспомнить, лет с пяти, наверное, или еще раньше. Она часто наказывала меня: ставила в угол и била, если ей что-то не нравилось — так было в детстве. Она заставляла делать за нее работу, которую ей поручала мать, а когда приходили ее подруги, она любила выставлять напоказ перед ними, как она руководит мной, — британец, постояв немного, присел на край кровати.

Вот и открылась для меня прежде неведомая сторона миссис Барнс. И все-таки она стерва. Стерва со своими завихрениями в голове. Стерва, которая умеет быть милой и вызвать к себе жалость. Но от этого, она не перестает быть стервой. Я возмутился:

— Странно это слышать, Майкл. Неужели ты не мог поставить ее на место? Ты же мужчина! Здесь дело даже не в физической силе, а в силе духа, воле, решительности.

— Дело в том, что лет до десяти, она была сильнее меня. Два с половиной года — это большая разница в таком возрасте, — начал оправдываться британец, явно чувствуя себя неловко. — А потом, я просто привык подчиняться ей и ничего не пытался изменить. Да и сама Элизабет, когда мы вошли в период юности, уже стала относиться ко мне иначе: она все реже пыталась повелевать мной, наверное, потому что ей до меня было мало дела — все больше она проводила время со своими подруги и друзьями. В те годы у нее было много поклонников из парней из старших классов, а я на какое-то время стал для нее как бы неинтересен. Лишь иногда она повелевала мной, когда ей что-то действительно от меня требовалось. Но то, что я сказал — лишь менее важная предыстория. Я хочу сказать вам другое. Хочу и боюсь это произносить.

— Но ты попробуй, Майкл. И не забывай, мы перешли на «ты», — напомнил я, внимательно его слушая и складывая в уме более полный образ его сестры.

— Элизабет стала моей первой женщиной, — проговорил он, после чего повисла тишина.

— Да, Алекс. Увы, увы, к моему огромному позору мы были любовниками, — Милтон нервно потянул узел галстука на шее, стараясь его ослабить. — Оглядываясь назад, сейчас мне об этом страшно думать, но так вышло… — он нервно сглотнул. — Родителей дома не было. Элизабет пришла с какой-то вечеринки, какой-то возбужденной, веселой. Она зашла в мою комнату, когда я переодевался. Вместо того чтобы выйти, подошла ко мне и попросила показать, что у меня в брюках, которые я старался спешно надеть. Разумеется, мне это показалось глупостью и я, испытывая огромное смущение, сказал, что не буду обнажаться перед ней. Она назвала меня трусом, сама расстегнула мои брюки, сунула в них руку. Достала это… в общем его, мяла, гладила, и я почти сразу кончил. Элизабет потом долго смеялась с произошедшего. Чуть позже она решила научить меня как надо обращаться с женщиной. И это между нами произошло. Позже это случалось с нами всякий раз, когда родителей не было дома достаточно долго. Даже через четыре года, когда она вышла замуж за Теодора, а у меня появилась Бриджит — моя первая девушка, Элизабет иногда приходила ко мне и мы занимались с ней тем, чем не должны заниматься брат с сестрой. Хотя, если вы не знаете, в некоторых высоких домах Британии подобные отношения иногда случаются и считаются тайным, но чем-то особо изысканным. О них перешептываются между собой молодые люди в самой верхушке нашего общества. О подобном холит много сплетен. Возможно, это одна из причин, почему Элизабет поступила именно так — она хотела быть похожей на герцогиню Луизу Глостер, совратившую брата. Элиз всегда стремилась быть самой модной, современной, и даже если в этой моде скрывался порок, то ее влекло к подобному еще сильнее.

— Вы это делаете с ней до сих пор? — я встал, чтобы взять коробочку «Никольских» и пепельницу. Сказанное британцем было настолько неожиданным, что я испытал не удивление, а даже потрясение.

— Это прекратилось, после того как я уехал учиться в Рим. А после Рима я не так много виделся с ней и, между нами, такого больше не случалось. А вот теперь… — Майкл замолчал, подбирая слова. — Нет, если вы подумали, что мои отношения с Элизабет снова вернулись к тому пороку, то нет. Последнее время с нами такого не случалось. Года три точно ничего подобного не было, если не считать нескольких поцелуев — она всякий раз старается поцеловать меня в губы. Теперь дело в другом: Элизабет считает, что я принадлежу ей. Она всегда так считала. И когда я встречался с Бриджит, и когда у меня была Джесси. И когда она сама была окружена множеством любовников. Моей сестре трудно допустить, что у меня есть другая женщина, которую я люблю больше, чем ее. Алекс, я на самом деле люблю вашу мать! Вы же это знаете! Я не смею думать об отношениях с Элизабет каких-то иных, кроме как с сестрой! — горячо произнес он, встав с кровати.