Мир до нас: Новый взгляд на происхождение человека - Хайэм Том - Страница 11

Голод ли был тому причиной? Или проводился какой-то ритуал? Об этом можно только догадываться. Впрочем, по имеющимся данным, каннибализм не был для неандертальцев редким явлением. Археологи нашли немало человеческих останков со следами примитивной мясницкой обработки, и точно такие же следы обнаруживались на костях самых разных животных^{61}. По моему мнению, это говорит о том, что группы или стаи неандертальцев могли враждовать между собой, убивали и, случалось, поедали друг друга. Напрашивается мысль, что такие конфликты могли быть вызваны борьбой за доступ к лучшим охотничьим угодьям или за более удобные пещеры, но подобные гипотезы практически не имеют убедительных доказательств.

Сравнив Homo sapiens с неандертальцами, мы увидим некоторое сходство в адаптивной стратегии обоих видов; да и вообще, те и другие, судя по всему, не так уж сильно различались между собой. Мне кажется, что различия в рационе, если они вообще существовали, могли определяться скорее условиями обитания и досягаемостью ресурсов, нежели поведенческими особенностями и способностью добывать пищу. Обычно неандертальцы, вероятно, питались тем, что подвернется^{62}, ориентируясь на доступные ресурсы, в том числе и ограниченные сезонными изменениями. Из этого следует, что они не могли обойтись без каких-нибудь зачатков планирования и организации жизни, что, в свою очередь, позволяет нам краем глаза взглянуть на социальную структуру неандертальского общества и возможные связи в нем.

В постоянно расширяющемся своде данных о способностях к сложной адаптации встречаются и совсем новые, полученные путем биомолекулярных исследований зубного налета сведения о том, что неандертальцы могли использовать растения для лечения болезней. Один из неандертальцев Эль-Сидрона страдал от зубного абсцесса. В налете на его зубах были выявлены молекулярные соединения тысячелистника и ромашки. Эти горькие растения практически лишены питательной ценности, и обнаружение их следов во рту древнего человека наводит на мысль, что они могли применяться в лечебных целях^{63}. Древняя ДНК и белки, извлеченные из того же зубного налета, убедительно сигнализируют о присутствии салициловой кислоты – действующего вещества аспирина, которое содержится в коре тополя. Я долго думал о том, довелось ли Старику из Ла-Шапель получить подобную заботу и лечение. Надеюсь, что да. Особь из Эль-Сидрона, вероятно, также страдала диареей, вызванной бактериальным заражением. На самолечение с использованием природных антибиотиков указывают обнаруженные цепочки ДНК, связанные с плесенью Penicillium, которая вырабатывает пенициллин^{64}.

За последние 10 лет повышенное внимание уделялось и другим аспектам адаптации и образа жизни неандертальцев. К числу наиболее заметных объектов археологической летописи относятся каменные орудия. Европейские неандертальцы создали целый комплекс орудий из камня, который назвали мустьерской каменной культурой, или индустрией, по названию пещеры Ле-Мустье во Франции. Для мустьерской эпохи, соответствующей среднему палеолиту, характерен метод изготовления орудий, называемый техникой леваллуа и практиковавшийся примерно 250 000–300 000 лет назад. Леваллуа – это довольно сложный метод изготовления красивых закругленных кремневых орудий; название он получил по западному пригороду Парижа, близ Сены, где впервые были найдены такие орудия. Сначала куску камня придавалась приблизительная форма желаемого орудия – изготавливался так называемый нуклеус. Заготовка походила на панцирь черепахи со слоистой выпуклой стороной. От основания этого выпуклого нуклеуса одним ударом по так называемой ударной платформе отсекалось орудие-пластина, тоже выпуклое с одной стороны. Орудия леваллуа отличаются от схожих изделий старшего возраста гораздо более длинной режущей кромкой. Мы пока не знаем точно, где либо кто первым начал изготавливать орудия по методу леваллуа, – их находили на африканских археологических стоянках 300-тысячелетней давности, – но связывают эту технологию преимущественно с неандертальцами^[13]. Есть мнение, что отсутствие значительных – общекультурного уровня – изменений в каменных инструментах неандертальцев объясняется малой способностью этого вида людей к новаторству. Впрочем, на это есть простые контраргументы: эти орудия, во-первых, полностью соответствовали их потребностям и, во-вторых, были чрезвычайно долговечными.

Между тем выяснилось, что неандертальцы были гораздо изобретательнее, чем думали, и у них существовали и иные, более сложные технологические методы изготовления орудий. Примерно 72 000 лет назад в поселении Умм-аль-Тлель (Сирия) неандертальцы нагревали комья битума и с его помощью, судя по всему, приклеивали леваллуазские острия к деревянным копьям^{65}. Находки из других мест говорят о том, что неандертальцы использовали березовый деготь для изготовления рукояток орудий или для насаживания наконечников на древки. Нам известно, что неандертальцы умели делать костяные лощила, вероятно являвшиеся основными орудиями для обработки шкур и размягчения кож^{66}. А ведь еще сравнительно недавно считалось, что этим навыком владели только Homo sapiens. Теперь мы знаем, что это не так, и вполне возможно, что наши прямые предки научились обрабатывать шкуры именно у неандертальцев.

Археологическая летопись неблагосклонна к другим материалам, использовавшимся для изготовления орудий, прежде всего к дереву, но благодаря удачному стечению обстоятельств до нас все же дошли образцы предметов из этого недолговечного вещества. Так, в 1990-х гг. при раскопках в Шёнингене (Германия) потенциальная значимость дерева для древнего человека подтвердилась обнаружением девяти прекрасно сделанных копий, дротика, обожженной палки и обоюдоострого орудия, найденных среди останков забитых лошадей; возраст находки составил примерно 300 000 лет^{67}. Изначально деревянные орудия были заложены на берегу древнего озера, сохранились в его иле и были извлечены при открытой разработке месторождения бурого угля. Должно быть, их изготовили не неандертальцы, а Homo heidelbergensis или гоминины какого-то другого вида, но, как мне кажется, тогда эти технологии широко применялись всеми древними людьми. Можно лишь гадать, сколько подобных предметов не выдержали испытания временем и потому никогда не попадут в руки археологов.

Правда, выбор пищи и орудий вовсе не обязательно говорит о сложной умственно-поведенческой организации. Могли ли неандертальцы мыслить символами или абстракциями? Умели ли они творить, запоминать сны или шутить? И если разница между нами и ими состояла именно в этом, то могла ли она стать причиной нашего выживания и их исчезновения?

Археологам приходится делать выводы о типовом поведении на основе артефактов и материалов, а это очень и очень непросто. Исследуя археологические материалы, мы видим на самой заре раннего верхнего палеолита в Европе, около 45 000 лет назад, распространение таких предметов, как просверленные зубы, подвески из ракушек, украшенные резьбой кости и резные статуэтки, наблюдаем использование пигментов и красителей, наскальную живопись. Все это приблизительно соответствует времени возникновения Homo sapiens. Подобные предметы и украшения имеют особое значение, так как позволяют нам составить некоторое представление о человеческом сознании, и в частности о том, что мы называем поведенческой, или когнитивной, сложностью. Сложные символические объекты дают возможность обмениваться информацией и даже передавать ее на большие расстояния. Символы могущественны; их можно использовать для сплочения людей, для создания иерархии внутри сообщества и отображения статуса в рамках этой иерархии, для связи и объединения людей, находящихся далеко друг от друга. Системы такого рода обладают огромными преимуществами. Например, в случае тяжелой экономической или жизненной ситуации они могут принести пользу одним группам в ущерб другим. Общее самосознание и способность объединяться повышают вероятность оказания помощи при необходимости, а также позволяют всерьез рассчитывать на поддержку со стороны соплеменников. Устойчивые связи между группами также могут предохранить небольшие группы охотников-собирателей от опасного для популяции инбридинга и обеспечить сохранение генетического разнообразия. Кроме того, поддержание связей на значительных расстояниях и образование социальных общностей может содействовать сохранению и распространению культурных новшеств, которые могли бы исчезнуть, если бы судьба конкретной группы сложилась несчастливо и она вымерла. Такое многоуровневое устройство общества играло роль одного из главных двигателей успешной миграции и рассеивания по всему миру групп охотников-собирателей, что резко снижало плотность населения и обеспечивало эффективную передачу идей и знаний во времени^{68}.