Каморра - Евдокимова Юлия - Страница 5

Они вспомнили графиню Контарин, капитан поругал Сашу, что она так и не приехала на оплаченный курс в венецианском университете, а девушка промолчала об изменениях в своей личной и почти семейной жизни. Почему-то ей показалось, что сейчас это будет лишним.

– Я до сих пор удивляюсь, каким чудом нам разрешили довести до суда дело в отношении таких важных людей! (Саша знала, что чудо зовется кардиналом Ридольфи, но снова промолчала). Но тем не менее, некоторые круги мне этого не простили, поэтому я оказался здесь. Мне еще повезло, что не в захолустной деревне в Калабрии или на Сицилии.

– Но согласись, что кофе у них невероятный!

– Согласен! – Со вздохом согласился карабинер.

– Так потихоньку ты и другие приятные стороны обнаружишь. Уже две нашлись! А я… не знаю почему, но я очаровалась сразу. Это необъяснимо, я ничего еще не видела, а вот…

Флавио отправился расплачиваться за кофе, но денег с него не взяли.

– Sospeso? В смысле подвешенный?

– Signori, это же традиция! Кофе в Неаполе – это напоминание о том, что радость всегда делится, напополам, на троих, на компанию. Когда вы пьете кофе в Неаполе- вы причащаетесь!

– Причащаемся?

– Да! Вы касаетесь души Неаполя.

– А почему кофе подвешенный?

– Потому что кофе в Неаполе не пьют по одиночке. Я же сказала- радость напополам. И если вы пришли один, вы обязательно оплатите вторую чашечку, для того, кто придет после вас, так вы разделите с ним этот кофе.

– Офигеть! – сказала Саша. – И ты не почувствовал этот город? Интроверт северный! – и пошла платить за подвешенную чашечку для следующего гостя. И это «южнее Рима я все ненавижу»!

– A che bellu cafe sol a napl o san fa! – крикнули хором им вслед хозяйки бара.

Саша и Флавио переглянулись. Ни одного слова знакомого.

– Такой прекрасный кофе только в Неаполе, – перевел им входящий в бар мужчина.

Они вышли на улицу, договорились о встрече вечером и почти распрощались, как вдруг оба остановились.

– А что ты делал в моем доме?

– А я чуть не забыл тебя спросить!

И капитан рассказал Саше об убийстве девушки, снимавшей в этом доме квартиру.

– Бритту убили? Боже мой! Она такая милая… была.

– О чем вы говорили? Привратник сказал, что вы болтали как подруги и ходили пить кофе.

– Сплетник! Мы познакомились за минуту назад, как он нас увидел, в лифте. Бритта предложила попить кофе и дала ценные советы, где покупать продукты, где пить кофе. куда идти за пирожными.

– А что-то еще? О каких-то ее знакомых, может, она куда-то собиралась, с кем-то планировала встретиться.

– Флавио, мы только встретились! Даже общительные девушки не выкладывают все о своих друзьях. любовниках и планах через полчаса после знакомства.

– А жаль! – засмеялся карабинер и они распрощались.

***

Напевая про себя «funiculi-funicula» – у Поваротти явно получалось лучше – Саша поднялась на фуникулере на холм Вомеро. От площади Данте до фуникулера Монтесанто два шага. Еще несколько минут – и весь огромный город раскинулся под ее ногами.

Далекие горы казались шкурой огромного слона, а Везувий лишь наполовину вынырнул из прохладной бледной ваты тумана. Саша долго разглядывала ангелочков, похожих на пчел и прочие барочные скульптуры и барельефы в монастыре Чертоза ди Сан Мартино, надолго зависла у вертепов в музее. Не зря Неаполь считается столицей вертепов, таких она нигде еще не видела! Двор монастыря-музея был пуст и она присела ненадолго у мраморного колодца, радуясь мартовскому солнышку, по-летнему жаркому. Скажи ей сейчас, что надо ехать во Флоренцию, Саша, наверное, расплакалась бы и отказалась. Как же не хватает солнца и запаха моря после долгих темных и холодных зимних дней!

Сам монастырь появился в 1325 году, а в 1866 году, когда его стены покинули картезианцы, здесь открылся национальный музей Сан Мартино. В его залах стоят золоченые кареты и галеры, здесь собраны нереально прекрасные вертепы, около тысячи картин художников неаполитанской школы и прочие предметы, связанные с жизнью Неаполя.

Потом она отправилась выше, туда, где возвышались величественные крепостные стены которые, как и Везувий, видны практически из любой точки Неаполя.

Замок Святого Эльмо построен во времена короля Робера д’Анжу, или Роберта Анжуйского, в 1329-343 годах. Замок связан и с историей России – в 1717 году здесь скрывался от преследований отца царевич Алексей Петрович, а в 1799 году замок был символом неаполитанской республики.

Но для Саши самым радостным оказалось то, что к великолепным панорамным видам с самой верхней точки можно подняться на лифте.

– Вон-вон, смотри, Капри! – пожилая пара тыкала пальцами куда-то в глубь моря.

А внизу разливалось другое море – крыш и куполов, все теплых цветов, и это желтое и красное море сливалось с морем синим и обрамлялось темной зеленью. Кто там сказал – увидеть Неаполь и умереть?

Набродившись по замку и по бульварам Вомеро, Саша забрела в небольшой магазинчик, скорее домашнюю кулинарию, где продавалось и вино, и сыры, и готовая еда.

– Розарио, кудесник! Твои аранчини просто волшебны! – розовощекий, чернокудрый молодой красавец – мясник расплывался от удовольствия, слушая похвалы двух воздушных старушек.

Аранчини же сицилийская еда! – удивилась Саша, но поддавшись «рекламе» взяла домой два огромных оранжевых шарика, повернулась к сырному прилавку.

– Un etto di fontina, сто грамм фонтины, – попросила она у мясника любимого сыра.

– Синьора, какая фонтина? – всплеснул тот руками. – Моцарелла ди буффала, только привезли, свежайшая!

– А мне фонтину.

– Синьора, вы не понимаете, как можно брать фонтину, когда моцарелла тает! Умоляю, послушайте меня, синьора!

Саша послушала, и хотя она была совершенно равнодушна к моцарелле, то, что укладывал в пакет «кудесник Розарио» совершенно не походило на тот сыр, к которому она привыкла. От одного вида этой моцареллы текли слюнки, она казалась белым пухлым облаком каким-то чудом опустившимся на прилавок мясника.

– Хлебушка.

– Что?

– Хлебушка. А как же вы собираетесь есть мою моцареллу?

– А как ее надо есть?

– Хлеб только не режьте, его надо ломать большими кусками и поливать оливковым маслом и посыпать морской солью и сухой петрушкой, и фенхелем и розмарином… и помидоры… куда вы пошли, синьора, кто же берет эти помидоры, это же на салат! Вон те, маленькие, да-да, вы чувствуете аромат. синьора?

– Вино я ей уже пробила! – кричит седенькая старушка за кассой, наверняка mamma или бабушка – nonna красавца Розарио.

Саше осталось только рассмеяться.

Нагруженная совсем не тяжелыми пакетами они спустилась вниз по лестнице, останавливалась на каждом повороте и смотрела на сине-желто-красный Неаполь. А он становился все ближе. и вот она уже в двух шагах от дома, но после такой рекламы еды, как в маленькой мясной лавке холма Вомеро она уже не могла терпеть, и рухнула за столик первого же уличного кафе и попросила кофе, и…

– А еще нет! – Расплылся молодой официант.

– Чего нет?

– Ничего нет! Утреннее съели, остальное еще не испекли. Погоди!– он вернулся с тарелкой, на которой лежали два куска яблочного пирога.

– Бабушка испекла, завернула мне на обед. Но я потом перекушу, а ты, вижу, голодная!

Саша ела пирог, запивала лучшим в мире кофе и смотрела вокруг, на мотоциклы, лавки, магазинчики, бабушек с сумками на тележках, монахов, пышных девиц в джинсах под руку с брутальными кудрявыми пареньками, на развешенное белье, облезлые балкончики дома, из которого вырастал другой дом, и так до самого холма. На ярко желтую церковь и на мраморную Мадонну дель Монте Санто дель Кармело. Санта Мария дель Кармело печально смотрит на хаос вокруг, чуть склонив голову к постаменту с надписью: «сын мой любимый»…

А Он напротив. Раскинул руки над фантасмагорией балкончиков, карнизиков, благословляя здания, площади, лавочки зеленщиков и продавцов сумок, толпу, бегущую с электрички в метро и наоборот, весь хаос и неразбериху вокруг святой горы Монтесанто.