Порочная (ЛП) - Коул Стиви Дж. - Страница 25

***

Когда я прихожу в себя, в окно льются лучи послеполуденного солнца. Я неловко ёрзаю в постели. Малейшее движение натягивает швы у меня на горле.

— Который сейчас час? — спрашиваю я, поворачиваясь к Игорю.

— Четыре.

— Я полагаю, мои люди отправились на её поиски? — я представляю её бездыханной на снегу прямо за воротами.

— Да…

Повисает долгая пауза.

— Ну и?

— Они её не нашли, — говорит Игорь.

— Это невозможно, — отвечаю я, глядя в окно на снежную бурю.

— Она взяла машину.

— Машину? — мой лоб морщится от любопытства. — Ясно.

— Она потерпела крушение недалеко отсюда, и от обломков были следы, которые вели в лес, но потом они… прекратились. Внезапно.

Потому что она упала замертво.

— Она где-то там. — За окном проносится снежный вихрь. — Вероятно, похоронена под сугробом. Найди её, Игорь, — я поворачиваюсь и свирепо смотрю на него. — Я хочу её тело.

На лице Игоря появляется гримаса, прежде чем он поворачивается и выходит из комнаты. Я знаю, она где-то там. Безжизненная и замороженная, и, хотя я, возможно, убил её, я безмерно любил её. И сейчас, в её отсутствие, это более очевидно, чем я мог себе представить. Как будто из меня высосали всю энергию. Я хочу, чтобы её похоронили, а не оставили на съедение диким зверям.

Я погружаюсь в сон и выхожу из него с помощью морфия, и ровно в девять часов один из слуг приносит плоский экран и вешает его на стену. Я наблюдаю, как они все подключают, раздражённый тем, что меня заставили смотреть телевизор, лёжа в постели. Держать такие вещи в спальне неприлично, но, учитывая нынешние обстоятельства…

Экран оживает, и мне вручают пульт, прежде чем слуги уходят.

Из уст ведущего сыплются обыденные новости, и я почти снова засыпаю, пока…

— «Сотни агентов и высших должностных лиц были отстранены от работы в ФБР в ожидании расследования их связей с членами русской мафии. Точный характер этих связей пока не разглашается. Температура падает из-за очередной снежной бури…»

Мой пульс учащается, когда я смотрю на мелькающие на экране изображения холодной зимней бури, бушующей в Москве. Змеёй в траве была не Камилла. Я должен найти его и отрубить ему голову.

Глава 21

КАМИЛЛА

Тёплый, нежный ветерок ласкает моё лицо. Дикий аромат гибискуса окутывает меня. Медленно я открываю глаза и вижу белый тюлевый балдахин, развевающийся надо мной. Я опускаю взгляд на хлопчатобумажную ночную рубашку, которая на мне надета, как раз в тот момент, когда ещё одно дуновение пустынного воздуха врывается через открытые двери патио, поднимая занавески и заставляя их колыхаться в угасающем солнечном свете. Моё тело гудит от чего-то знакомого, от прикосновения горячего сухого воздуха к моей коже, от размеренного стрекотания цикад вдалеке. Дом. Я в своей комнате на вилле.

— Мила, — я поворачиваюсь к двери и вижу своего брата, прислонившегося к косяку.

— Гейб?

Он медленно подходит к кровати и присаживается на краешек.

— Что, чёрт возьми, произошло? — говорит он со страхом в голосе.

— Я… — я качаю головой, хмурясь. — Как я сюда попала?

— Хочешь сказать, что ёбанный Повелитель Нарнии не отправил тебя сюда через грёбаный гардероб?

Мысль о Ронане пронзает мою грудь болью. У меня сжимается горло.

— Он мёртв, — шепчу я.

Гейб приподнимает обе брови.

— Мёртв?

— Я убила его и сбежала.

Широкая улыбка появляется на лице Гейба, и он наклоняется, крепко обнимая меня.

— Я так горжусь тобой, Мила.

— Спасибо, — бормочу я. — Последнее, что помню, я была в лесу в Москве. Что-то было не так. Мне было плохо.

Его лоб морщится.

— Два дня назад охранники видели, как из чёрного внедорожника тебя выбросили в канаву перед домом, — пожимает он плечами. — Ты была не в себе, но в остальном всё в порядке, — он почёсывает подбородок. — Чертовски странно…

— Что за хрень? — трещина беспокойства пронизывает меня насквозь. Зачем кому-то забирать меня из России и оставлять за воротами Гейба? В этом нет никакого смысла. У меня нет друзей в России, если только… Я прикусываю нижнюю губу. У меня и вправду был один друг. Однажды. Тогда у нас обоих был общий враг в лице Ронана Коула, и я была очень заинтересована в его кончине.

— Ты уверена, что он мёртв?

— Я перерезала ему горло, Габриэль. Даже дьявол не смог бы пережить этого.

Он кивает.

— Значит, всё это было для того, чтобы подобраться поближе к бледному ублюдку? — он подозрительно смотрит на меня. — Не потому, что у тебя была какая-то больная, извращённая форма Стокгольмского синдрома или ещё какая-нибудь хрень?

Я с трудом сглатываю и беру себя в руки.

— Я сделала то, что должна была сделать, Габриэль.

— Да… — он сжимает мою ногу через простыню. — Ну что ж, — он встаёт с кровати и пересекает комнату. — Может быть, Дон перестанет быть придурком, раз ты дома, — он постукивает рукой по дверному косяку и уходит.

Я откидываю одеяло и выскальзываю из кровати.

— Позволь мне принять душ, и мы начнём, — говорю я, направляясь в свою ванную комнату. Мне это нужно, чтобы отвлечься. Работа. Мой картель.

Я поворачиваю краны, позволяя воде нагреться, и снимаю ночную рубашку. Пар струится через стеклянную дверь, и я вхожу внутрь, наслаждаясь обжигающими струями. Когда мои пальцы касаются длинной царапины между грудей, я закрываю глаза и всё ещё вижу дикую похоть, которая плескалась в его глазах, когда он резал меня. Я чувствую первобытную тягу, желание, потребность смотреть, как Ронан режет меня и трахает так, как никогда не сможет ни один другой мужчина. Мои глаза щиплет от непролитых слёз, и я прижимаюсь лбом к холодной плитке, делая глубокий вдох. Он был моей собственной прекрасной формой безумия, и я убила его прежде, чем он бы поглотил меня. От рассуждений с самой собой боль не становится меньше, и идея о добре и зле не делает эту любовь менее реальной. Я подставляю лицо под воду, чтобы скрыть выступившие слёзы, когда позволяю себе несколько минут поплакать по мужчине, которого любила. Затем беру каждую крупицу слабых эмоций, которые у меня есть, и запихиваю их в коробку в самых тайных глубинах своей души. Я восстану из пепла Ронана Коула, его уроки власти прочно запечатлелись в моей памяти, а его потеря напоминает мне никогда больше не терять себя в могущественном человеке.

Приняв душ и одевшись, я спускаюсь вниз. Габриэль вместе с несколькими моими людьми сидят за барной стойкой и пьют пиво, а по телевизору идёт футбольный матч.

— Мальчики, — говорю я с ухмылкой, хватая пульт и выключая телевизор. Застонав, их внимание переключается на меня, и новенький медленно присвистывает. Габриэль сосунок бьёт его кулаком в живот. Я приподнимаю бровь и окидываю взглядом каждого из них. — Лос-Зета гадят на нашей территории, а вы хотите посмотреть игру?

Габриэль свирепо смотрит на меня.

— Ты достаточно долго позволял им иметь нас. Сейчас всё закончится. У меня есть план.

— Меня больше беспокоит, собираются ли другие бледные русские отомстить за своего бледного Лорда. Лос-Зеты не представляют угрозы. А Русские да, — говорит Гейб.

Я пожимаю одним плечом.

— Они узнают, что это я перерезала ему горло. Кто знает, придут они или нет. Но нам нужно покончить с этим дерьмом с Доном. Я не могу вести войну на два фронта.

Я беру пиво Гейба и делаю глоток. Он забирает его обратно и вытирает горлышко своей рубашкой.

— Думаешь, что можешь вернуться и разбрасываться грёбаными приказами, Господи… — говорит Гейб.

— А я не могу? Я создала этот картель…

— Мы создали этот картель, — произносит Гейб, свирепо глядя на меня.

— Ну, та маленькая сделка, которую ты заключил с русскими, чтобы приобрести дополнительную территорию, — я заплатила за неё. И теперь я та, кто должен предпринять шаги, чтобы гарантировать, что мы сохраним её. Всё, что ты здесь видишь, — я широко раскинула руки, обводя комнату жестом, — я сделала так, чтобы это случилось, пока ты всё ещё оплакивал наших мёртвых грёбаных родителей, — я тычу пальцем ему в грудь. — Не забывай об этом, — я отворачиваюсь, направляясь к двери кабинета.