Липовый барон - Романов Илья Николаевич - Страница 52

В понятиях девяностых это звучит проще: «За базар надо отвечать. Дашь слабину – нагнут свои же»…

– Когда?

– Сейчас.

Во дворе было темно. Пара факелов только мешала ориентироваться. Лучше совсем без света, чем на границе света и тьмы. Я старательно пытался запомнить кочки и ямы: мне по ним скоро скакать.

После снятых лат кажется, что порхаешь над землёй, но это иллюзия, ты всё та же медлительная скотина. Кожаный поддоспешник я не снимал: лучше потеть, но от касательного ранения он меня защитит.

– Тебя, как зовут-то, покойник? – не испытывал я никакого пиетета перед нашим напарником, пусть и с золотой цепью. – Как-то, понимаешь, перед смертью хочу знать твоё имя!

– Кор-сэ́ Латьяун, – коротко и почти трезво ответил он. – Господа! Это не ваша дуэль, я понимаю, но постарайтесь. Если мы выживем, то, клянусь честью, напою вас так, что все бордели будут нас вспоминать с ужасом…

Ну что тут сказать. Мне понравилось его заявление. Неглупый малый, понимает наши шансы. Мало того, он соображал, что нам нет резона за него умирать. Знает он и что такое благодарность.

– Красиво сказано, – коротко прокомментировал мой десятник. – Где служишь?

– Первая особая, – ответил Латьяун. Юдус на эти слова только поморщился.

– Паркетные шаркуны?!

– Они самые. Понимаю, не лучшая рекомендация…

– За что тебя?

– Отец.

– Шаркун, слушай. Сразу отходим к тому углу. Они – на свету, мы – в потёмках…

– Ваши имена?

– Кор Юдус и кор Ваден, – ответил я за нас с десятником. – Третья пехотная, пятая сотня…

– Сходитесь! – громогласно раздался окрик одного из судей.

Бой понёсся стремительно. Как мы и договаривались, сразу попытались прибиться к стене, в темень.

Каролин, фальшь и полуторник против двух полуторов и полуметрового тесака.

Как думаете, кто самый опасный? Я вот ставлю на тесак! Слишком необычное оружие, и потому стоит внимательнее присмотреться к его владельцу.

Преимущество в сорок сантиметров длины полуторного меча против боевого ножа – это слишком, чтобы тут не было подвоха. Сам я в своё время с кинжалом против полуторника мог выйти. Опасно, но если ноги быстрые и есть борцовская техника, то можно и в таком неравном раскладе потягаться.

Нападающие нас удивили. Вдвоём накинулись на кор-сэ́. Один сцепился с Юдусом – блеск стали, искры во все стороны. А я, получается, выпал из боя: крайний слева, мне противника не досталось.

Кто-то может сказать, что я мог бы в спину атаковать наседающего на Юдуса, но что вы понимаете. Нет, не спорю, в обычной ситуации так и было бы, но ландшафт не позволял. Мне было дольше обходить, прежде чем успею напасть. Две секунды на обход в бою – это слишком много, обычно всё решается за доли секунды.

– Твой! Я возьму! – кричу я Юдусу. Слава богу, вместе служим, вместе спарринговались, и он меня понял.

Юдус не защищается от своего противника. Пытается врубиться в правого от него – одного из двух наседающих на кор-сэ́. Такое доверие дорого стоит! Он знает, что я порву себе жопу, но его прикрою!

Знали бы вы, как тяжело защищать медлительным тяжёлым фальшионом кого-то кроме себя. Себя проще: не успел блокировать – прогнул спину и ушёл от удара, даже если стопы стоят на том же самом месте. Оружие для нападения не предназначено для защиты…

Рисунок боя немного сместился. Поединок выровнялся. Теперь трое на троих. Признаться, первые секунды были самые опасные. Противники вдвоём вынесли бы кор-сэ́ за пару секунд, а дальше расклады совсем не наши.

Теперь же я просто рублюсь с крайним, Юдус – со средним, кор-сэ́ – с обладателем тесака.

Периферийного зрения хватает на то, чтобы видеть, что дела у Латьяуна не очень. Защищается он хорошо, но всё больше ногами: отступает, отбивается от группы. Пипец котёнку!

– Дурак! К нам живо! – ору я, в горячке боя позабыв имя.

Думаете, почему противник с тесаком теснит кор-сэ́? При таком коротком оружии вся надежда только на сближение. Сокращать дистанцию лучше в отрыве от остальных, иначе в спину навтыкают, пока ты будешь обжиматься на земле с противником.

– Урод! Строй держать! – Это, признаться, из прошлой жизни. Барг, царствие тебе небесное.

Не знаю, бог услышал мои крики, или кор-сэ́ сообразил и ему повезло отступить ближе к нам. Однако по факту оказалось чуть ли не хуже. Мы стремились в сумрак от света факелов, ну вот и начали ощущать за спинами стену. Я ещё как-то теснил своего противника, что и неудивительно: преимущество оружия нападения в массе. Юдус держался на равных. Кор-сэ́ был прижат к стене противником.

Что такое преграда за спиной?

Так-то ничего страшного, если ты к этому готов и отрабатывал это, хотя препятствие за спиной немного напрягает и в этом случае. Но если противник ищет сближения, то это почти верная смерть. Достаточно одного клинча клинков больше чем на четверть секунды, если противник быстрый и опытный, а в среднем – на полсекунды.

Так и пришёл бы конец Латьяуну, но тут случилась оказия, впрочем, ожидаемая. Полутор у моего противника накрылся. Так просто: хрясь – и всё, треть клинка отлетела.

Почему столько, а не половина?! Ну тут просто: у любого клинка только последняя треть рабочая, остальное в довесок.

– Твой! – ору я Юдусу. Как хорошо, когда напарник с тобой сработался!

Командир теснит нападающего на кор-сэ́ – того, что с тесаком. Защита опять на хрен: верит в мои силы.

Я, пользуясь тем, что мой противник пока ещё не отдупляет, что у него части клинка нет, насел на среднего нападающего.

Думаете, просто перестроиться в бою, когда клинок укоротился? На это обычно надо от трёх до пяти секунд, и я этим нагло воспользовался. Настолько, что даже оставил левый бок открытым.

Всё ждал, что что-то холодное воткнётся в почку, но пронесло. Мне всего лишь надо было выиграть пару секунд, чтобы Юдус потеснил тесак и помог Латьяуну выжить. Я опять потел, пытался защитить напарника оружием, не приспособленным для защиты.

По поводу пота. Тридцать секунд боя – я уже потный и дышу через раз. Рука уже плохо слушается. Нижние связки – пожалуйста, а вот верхние – рука уже устала…

Первым ранили Юдуса. Я прозевал! Мой косяк! Он мне доверился, а я подвёл! Тупо не успел: дыхалки не хватило. Два с лишним килограмма на правом скате[53] не так легко поднимать и уводить его в сторону.

Десятника полоснули по левому плечу. Ещё хорошо, что он успел извернуться. Не уклонился – тогда бы в голову влетело.

Мой противник уже подстроился под длину укороченного клинка, достал дагу[54] и в перекрестье меня блокирует.

Кор-сэ́ Латьяун тоже недолго продержался. Три удара за секунду. Я мало что мог заметить периферийным зрением. Увидел только то, что ему попало по правой руке, левому бедру и животу.

Ну вот, сейчас и мне конец. Жить кор-сэ́ в условия боя несколько секунд, Юдус скоро ослабеет от кровопотери, а я уже харкаюсь, когда дышу. Понятно, что нас с десятником уже не пощадят. Слишком хорошо отбивались…

О чём думает человек перед смертью? Думаете, вспоминается вся жизнь? Более продвинутые подумали, что я вспомнил незавершённое или самое злое, чтобы был всплеск адреналина в крови. А вот всё не так. Не знаю, как у других, у меня было вот что…

Мне вспомнился улёт у жреца. Та, что пришла в обличье смерти, и её слова:

– Милый, мы всегда будем вместе?

– Конечно…

Вспомнилось старое с тренировки. Принцип – умирать не одному. «Ты сдох и не забрал противника с собой?! Ну ты и лох!»

Всё за долю секунды, а дальше меня уже нет. Есть вторая сущность. То, что я нетрезв, во многом помогло второму нутру вылезти быстрее. Именно поэтому я любил спарринговаться пьяным…

«Я иду!» – последняя четкая мысль.

«Хур Симаргл[55]!» – орёт кто-то.