Дело о смертельной ненависти. Отдел спецрасследований - Корджева Елена - Страница 10

– Хорошо. Допустим, вы верите в то, что убийца не он. Но ведь ему объективно выгодно. – Это уже начальник.

– Согласна. На первый взгляд так и есть. Это если смотреть прямо. А если взглянуть под другим углом зрения? Нестандартно? Получается довольно интересный расклад. Райво приехал в Латвию с более чем серьезным капиталом, который ему достался от продажи эстонской компании. Он вложился, открыл новое дело. А потом познакомился с Викторией. Я внимательно изучила их финансовые отношения – они же вместе уже много лет. Вы знаете, на чье имя записан, допустим дом, где они жили? – Асенька осмотрела присутствующих, которые молча пожимали плечами либо покачали головой. – Пополам, в равных долях! И дом пополам, и квартира в центре Риги пополам, и дачный дом с участком, и салон Виктории, и доходные дома – тоже пополам. Недвижимости очень много. И вся – пополам. Что из этого следует?

– Что из этого следует? – Похоже, Тоомасу было в самом деле интересно.

– А то, что вся доля покойной Виктории Таал делится пополам между мужем и сыном. По самым скромным оценкам, цена всего этого добра – десятки миллионов. Говоря простыми словами, даже после того, как сын Виктории получит свою долю, считаем по минимуму, например, пять миллионов, то и муж станет богаче на пять миллионов. Это по самым скромным расчетам. При том, что он и так не бедствовал. И вот мои вопросы: кому выгодно, чтобы Райво стал богаче? Почему это стало выгодно именно сейчас? Кто и какую выгоду может от этого получить?

– Хм, интересно мыслишь, госпожа Мартинсоне. – Полковник говорил вполне серьезно. – А почему ты смотришь только в сторону Райво? А если кому-то выгодно, что разбогатеет сын?

– Я об этом думала. Такое тоже могло бы быть. Но есть один нюанс: поскольку большая часть недвижимости за исключением нескольких жилых домов и дачи – является коммерческой, есть ограничение: без согласия управляющей компании, то есть самого Райво (одна из его компаний управляет собственностью), даже после вступления во владение сын не сможет ни продать, ни заложить, ни подарить – ничего. Максимум, что ему будет доступно, – это получать доход от аренды. Так он его и сейчас получал, только оформлено было чуть иначе: деньги шли в фонд, которым он мог пользоваться для своей живописи – он художник. Пока, правда, не признанный. Кстати, эта поездка в Турцию тоже считалась не увеселительной, а творческой – ехали за натурой. Мальчик точно не бедствовал. Финансово он, пожалуй, даже потерял, теперь самому придется платить налоги, писать декларации и все такое.

– А девушка его?

– А девушка вообще ни при чем. Это не в смысле «его девушка», а в смысле «модель». Он ее с собой взял, чтобы картину писать. Девушке вообще ничего не светило и не светит.

– Ну, допустим, не сын, не муж, не святой дух… Тогда кому выгодно?

– Я думала, Кайсе. Или ее детям. Мы с Тоомасом вчера посмотрели в эту сторону. Есть довольно перспективные зацепки.

– Что ты имеешь в виду?

– Например, болезнь Кайсы. Я подозревала, что у нее в жизни что-то радикально поменялось, только не знала, что именно. Вчера Тоомас многое накопал. В частности, то, что бывшая жена Райво, оказывается, тяжело больна. И, похоже, это не временное состояние: уж слишком много за последний год анализов, госпитализаций и всякого такого. Согласитесь, тяжелая болезнь матери семейства может послужить весьма серьезным триггером для тех, кто так или иначе зависит от нее.

– Подробнее, пожалуйста.

Местный босс – Асенька никак не могла вспомнить имя, возможно, вчера их не представили, а на табличке прочитать она не догадалась – даже наклонился вперед, невольно демонстрируя интерес.

– У Кайсы четверо детей. Двое старших, Роберта и Калле – от Райво. Роберте только что исполнилось восемнадцать, но она еще школьница. Калле – шестнадцатилетний подросток с полной башкой гормонов, глупости и фатальным отсутствием рядом отца. Учится в школе, но результаты весьма печальные, зато уже был не один привод за хулиганство. Ничего серьезного, просто молодой дурак без должного присмотра. Зато физически весьма развитый.

Тоомас водрузил на доску фотографии Роберты и Калле. Ярко выраженные скандинавы – высокие, крупные, натуральные блондины, они вполне могли бы быть шведами или норвежцами. Во всяком случае, без присутствия викингов в их роду не обошлось.

– Младшие, – продолжила она, – от разных браков. Одному одиннадцать, второй восемь.

Фотографии заняли свое место. Рядом с ними Тоомас приколол фото отцов каждого из детей.

– Кайса давно в разводе, но отцы исправно платят алименты и, кажется иногда забирают малышей к себе. Но это еще нужно выяснить. Совсем со счетов их тоже сбрасывать нельзя, но я бы сказала, что в случае, если Кайса по болезни не сможет заниматься детьми или даже умрет, младшие дети останутся присмотренными. Чего никак нельзя сказать о Роберте и Калле. Райво – единственный из мужей Кайсы, с которым она рассталась омерзительно плохо. Все эти годы ему, по его словам, было запрещено видеться с детьми, звонить им, разговаривать – полный запрет на общение. По всей видимости, позже Кайсе хватило ума понять, что каждому ребенку нужен отец. Но в отношении старших все не так.

– Не только по словам. – Тоомас жестом дал понять, что ему есть что добавить к сказанному. – Я сегодня утром успел связаться с детским консультантом семьи Таал. Она подтвердила, что Кайса категорически запретила бывшему мужу даже близко подходить к ней или к детям. Он не врет.

Собственно, Асенька и сама знала, что клиент говорит правду, но подтверждение официального лица – совсем даже не плохо.

– Вот мы и подходим к вопросу «Кому выгодно?». Райво платит алименты на обоих детей плюс весьма щедрое пособие, несмотря ни на что. И платит он это Кайсе. Если Кайса умрет, то Роберта, как совершеннолетняя, сможет претендовать на алименты только до тех пор, пока она учится. С Калле – та же история, но через пару лет. Пожалуй, вы согласитесь, что ни один из них не рассматривает возможность переехать жить «к папе», которого он с раннего детства не видел, да еще и в другую страну. Стало быть, и Роберта, и Калле находятся в очень шатком положении. Я бы сказала, что у них есть мотив.

– Не понял. – Это босс. – Какой мотив? Если бы они убили отца, то получили бы наследство. Но убили-то его жену. В чем здесь выгода?

– Выгода, как я ее вижу, возможно, в том, что, во-первых, доля наследства через полгода очень существенно увеличится. И, во-вторых, если Райво попадет в тюрьму за убийство, кто-то должен будет управлять его собственностью. Они же не знают, что есть управляющая компания, да и вряд ли вообще представляют себе объем ресурсов. Возможно, она или он, а может, оба вместе предполагают, что получат доступ к деньгам. А там, глядишь, папа в тюрьме помрет, а наследство останется. Мотив? Как по мне, вполне четкий мотив.

– В этом что-то есть… – Босс с уважением посмотрел на хрупкую блондинку. – Ну что сидим? Работаем. Берем этих Таалов-младших в разработку.

Тоомас и Урмас свое дело знали туго. Отправив Асеньку с полковником «погулять», они вгрызлись каждый в свой компьютер, время от времени бросая друг другу какие-то фразы на эстонском.