Аферист (СИ) - Майоров Сергей - Страница 12

— Здорово, — подошёл я. — А чего это ты в таком виде, товарищ младший лейтенант?

— Я не на службе, — качнулся он.

— Ну да, успокоил. Что ж ты порочишь честь мундира, Николаич?

— Уйди, горе у меня.

— Что за горе, может помочь чем?

— А ты кто? — вдруг взглянул он на меня совершенно трезвым взглядом.

— Ваш позавчерашний клиент. Не узнаёшь?

Николаич прищурился, подумал минутку и выдал:

— А-а, этот, без трусов. Снова к нам собираешься? Понравилось? — махнул он на бочку с пивом.

— Я нет, а ты, похоже, туда и попадёшь. Давай-ка я тебе помогу до дому добраться.

— Нет. Давай выпьем и поговорим как алкаш с алкашом.

— Но потом домой.

— Да.

— Хорошо. Нам по маленькой налейте, — попросил я.

— Милицию вызвать? — кивнула девушка на Николаича.

— Не надо, это друг мой, сейчас я его уболтаю и сам доставлю домой.

— Ну рассказывай, — поставил я кружку перед Николаичем, — что за беда приключилась?

— Я ничтожество и подлец.

— За что ж ты себя так?

Молчит.

— Давай ты мне как старому другу, всё как на духу. Как батюшке на исповеди. Покаешься, может полегчает.

— Я работаю в вытрезвителе. А мой напарник обирает пьянчуг, карманы выворачивает, кошельки. А я знаю это и ничегошеньки не делаю, чтобы остановить его.

— Ну так сделай.

— Не могу. Он мне сказал… в общем не могу. Понимаешь?

— Понимаю, — скрипнул я зубами.

Не из-за Барсука ли Николаич на всю жизнь остался старшиной? Оно ведь как из лейтенантов старшинами становятся? Известно как — строгача влепили и в звании понизили. Но Степан Николаевич никогда не рассказывал об этом, да и в принципе никто не знал, что он в начале карьеры состоял в офицерском звании.

— Что мне делать? Попрошу отставку завтра.

— Отставку мы Барсуку твоему пропишем, погоди маленько, прищучим его по-крупному. А ты работай как работал. Сейчас домой придём, баиньки ляжем, а завтра головка будет бо-бо, но это даже на пользу, чтобы в будущем неповадно было напиваться, да ещё честь офицера ронять. Давай-ка мы тебя замаскируем немного да пойдём потихоньку.

Мы направились за зелёную изгородь, чтобы переодеться. Я снял с Николаевича куртку и фуражку, кое-как впихнул его в свой плащ и повёл в сторону дома. Ещё три квартала пройти. Дотащу.

Мы бы наверное не дошли, но у меня неожиданно появился добровольный помощник, который купился на милицейскую фуражку на моей голове. Мужик средних лет вовремя подхватил бренное тело Николаича, когда оно собиралось рухнуть, да так и дошёл с нами до дверей квартиры.

— Спасибо за помощь, — поблагодарил я его, кое-как раздел Николаевича и оставил спать. Завтра так пропесочу, что мало не покажется.

Дверь в квартиру я тихонько прикрыл за собой. Не думаю, что кто-то вломится. А завтра так пропесочу, что мало не покажется.

Глава 7

Вечером Боря явился подшофе. И даже хорошо, разговорчивее будет.

— А расскажи мне, дружище, что за страшная история приключилась с Розочкой? — задал я интересующий меня вопрос.

— Почему ты спрашиваешь? — подозрительно уточнил он. — Подожди. Только не говори, что вы с ней…

— Боря, святое дитя. Да ты слепой, что ли? Вроде не так-то и много было там народу, и не такой-то ты и пьяный был, чтобы этого не заметить.

— Сволочь! — вскочил вдруг этот божий одуван и схватил меня за грудки. — Не трогай её! Не приближайся!

Однако! А Розочка считает его всего лишь другом. Если парень во френдзоне, ему ничего и никогда не светит.

— Успокойся, Ромео. У тебя всё равно нет шансов. Так что ей, одной оставаться?

— Дурак! Она уже хлебнула от такого вот, как ты. Только-только заживать начало.

— А вот сейчас было обидно. Ты меня с этим-то не равняй.

— И чем же ты лучше?

— Приехали. Ну-ка садись, студент. Сейчас я тебе ликбез проводить буду. Заруби на своём курносом носу, что я — не они. Те твари, которых я пощипываю, заслужили свою участь сами. Я слабых и честных не обижаю. Мои жертвы — отпетые негодяи. Вот ты не очень-то любишь свою страну. Тебе в ней нечем дышать, и как там вы ещё говорите. Каковы главные пороки людей в Союзе. Знаешь? Хамство. Повсеместное хамство. Не отягощённые товарно-денежными отношениями, люди забыли, что клиент всегда прав. Зарплата зависит не от уровня обслуживания, а регламентирована государством. Лицемерие. При всей внешней мишуре идеалов коммунизма каждый ищет тёплое местечко. Искренняя вера в идеалы — удел масс. Любой, кто чуть приподнялся — мечтает о дворцах и яхтах. Повсеместное воровство. Это национальная традиция такая. Не знаю, можно ли её вообще искоренить. Но я попробую. Во всяком случае, именно воры всех мастей — моя специализация. Поэтому, Боренька… ты записываешь? Эта историческая лекция достойна быть увековеченной хотя бы в виде конспекта. Поэтому Розочку, как жертву наглого и беспринципного проходимца, я взял под своё крыло. Со своей стороны могу обещать, что негодяй понесёт наказание. Уже ясно, что закон не на стороне женщины, жившей гражданским браком с нечистым на руку человеком. Более того, он сегодня так убедительно врал, что даже я на минутку усомнился, а был ли мальчик. На самом деле доказательств никаких, поэтому мне нужно твоё свидетельство. Рассказывай, друг мой, как на суде, и говори правду и только правду. Аминь. Я слушаю.

— Да что рассказывать? Мы все видели, что с ней было, когда Александр умер. Одна тень осталась от нашей Розочки. Ей и про машину-то подсказали, чтобы отвлечь от этого пожирающего её горя. Александр и правда хотел машину, прямо грезил. Не успел, вот так бывает. Ну она и загорелась, как будто это, не знаю, воскресить его могло. И вдруг всё затихло, Роза стала всех избегать, перестала в гости приходить и к себе приглашать. На вопросы о машине уклончиво отвечала, что скоро машина будет. А когда купила, так даже обмывать не стала. Нам бы насторожиться, что происходит, но все списывали на горе. Ну не настроен человек общаться, так надо обождать. После первой годовщины легче станет. Проходит месяц, другой — тишина. На все звонки и вопросы, как дела, один ответ — всё хорошо, извини, некогда. И тут как гром среди ясного неба, прибегает вся в слезах, слова вымолвить не может, вцепилась, и причитает: «Борька, помоги!». Я перепугался страшно. Что такое стряслось? А она и рассказывает, что её машину забрал какой-то мужик, с которым она почти полгода прожила и от всех прятала. Боялась, что осуждать будут. Вот дурёха. Да все бы выдохнули, что всё у неё хорошо и она дальше живёт. А то эти недомолвки всех только тревожили. Я даже коньяк батин армянский достал, рюмку ей налил, тогда более-менее успокоилась да рассказала, как дело было. Что я мог сделать? Обратились в суд. И началось… бумажная волокита, перепихивание из кабинета в кабинет, а одна то ли помощница судьи, то ли кто, вообще лекцию прочитала о вреде морального разложения молодёжи. Сначала шляются и сожительствуют без брака, потом жалуются. Так и надо. В общем, до суда не дошло, нервы у Розы не выдержали. Когда её в очередном кабинете отпнули и обругали вдобавок, она просто ушла.

Что же, картина ясна. Врёт наш Антон Игоревич, специалист по истории КПСС, как сивый мерин. А это значит, что? Значит, заплатит он за каждую слезинку моей лапушки и за каждую копеечку отдаст копеечку плюс нервных клеток пучок.

— Ну вот и на вашей улице перевернулся грузовик с пряниками. Запасайся попкорном, у меня уже масса идей, как подпортить ему радость бытия. Кстати, дельные идеи принимаются в неограниченном количестве.

— Эээ… морду набить?

— Набьём — в самом конце, когда враг будет повержен. А пока если и бить, то чужими руками или фигурально выражаясь.

— Но почему?

— А потому, что мне с товарища Малиновского нужно получить материальные блага в виде автомобиля марки «Жигули» либо его эквивалент в советских рублях. А после мордобития я получу только заявление в милицию, что затруднит доступ к телу. У тебя, Боренька, была возможность набить ему морду до меня. Теперь я запрещаю его трогать до тех пор, пока не скажу, что можно. Это первое. Второе, вопрос к тебе. Ты сам с ним встречался?