Маленький Бизон - Фидлер Аркадий - Страница 27
- Предыдущая
- 27/50
- Следующая
— Железный Кулак обвинял нас в том, — невозмутимо продолжал Шествующая Душа, — что мы напали на лагерь Рукстона и увели у него лошадей. Но Железный Кулак не верил, что Рукстон первым совершил нападение…
— Не верил и не верю! — проворчал комендант.
— А если мы представим тебе доказательство, что было так, как говорим?
— Какое еще доказательство?
— Один из наших коней, украденных Рукстоном, находится здесь, в форте Бентон.
— Где?
— В загоне над рекой, возле твоих укреплений.
— Эти лошади принадлежат армии Штатов. Это наш табунный резерв.
— Нет, наш конь — там.
Комендант окинул делегацию злобным взглядом и, помолчав, издевательски спросил:
— Чем же вы докажете, что это ваш конь? Вы отберете первого попавшегося и будете утверждать, что это тот самый, а я наивно поверю вам на слово? Так вы представляли себе эту новую комедию?
— Здесь находится наш воин Васук-Кена, которому принадлежит конь. Васук может дать клятву.
— Этого мало, это не доказательство.
Васук-Кена был прекрасным наездником, но не отличался большой сообразительностью и совсем не привык к общению с белыми. В этом высоком зале, перед лицом жестокого коменданта, он так смешался, что почти совсем лишился дара речи. Когда ему пришлось давать показания он принялся что-то бормотать под нос, и комендант, видя его смущение, решил, что индеец лжет. Потеряв терпение, Уистлер грубо крикнул:
— Ты утверждаешь, что это твой конь?
— Мой… да… так…
— Прекрасно! Я прикажу привести коня, и мы посмотрим, узнает ли он тебя. Если окажется, что это не твой конь, то за вранье я посажу тебя за решетку и ты отдохнешь там. Можешь считать себя арестованным!
Майор вызвал вахмистра, поручил ему присмотр за Васук-Кена и велел привести коня. Это длилось недолго — загон, в котором находилась Бешеная Черепаха, был рядом с укреплениями и связан с фортом воротами в палисаде.
— Бешеный Пес! — шепнул Шествующая Душа своим спутникам, указывая глазами на коменданта.
Наша делегация пережила минуты большого волнения. Конь за несколько месяцев мог отвыкнуть от своего владельца, мог забыть дрессировку и не послушаться. К тому же Васук-Кена настолько дал сбить себя с толку, что мог забыть все на свете и какой-нибудь глупостью испортить все дело.
Привели Бешеную Черепаху, и все высыпали на плац. Кроме нашей делегации, коменданта, переводчика и вахмистра, здесь присутствовали два старших лейтенанта и несколько солдат.
— Да это коза, а не лошадь! — расхохотался комендант, увидев Бешеную Черепаху.
Васук-Кена понял насмешку, но добродушно запротестовал:
— Нет, сэр, это не коза.
— Верно! Пока это еще… кляча!
Все американцы расхохотались и долго язвили по адресу Бешеной Черепахи.
— Ты сможешь подозвать к себе это пугало? — спросил вконец развеселившийся Уистлер.
— Конь не слышал меня много солнц… — ответил Васук-Кена.
(«Солнцем» мы называли один день, а «большим солнцем»— год. )
— Ага, ты уже виляешь, лжец!
И комендант приказал солдатам отвести коня на противоположный конец плаца, на расстояние примерно в двести шагов.
— Теперь зови его! — крикнул майор.
По свисту Васук-Кена конь послушно сорвался с места и галопом — к немалому изумлению американцев, не подозревавших, что такая уродина способна на галоп, — подскакал к группе стоявших людей. Без малейших колебаний он узнал Васук-Кена и, радостно ласкаясь, положил голову на плечо хозяина.
Среди американских солдат пробежал ропот одобрения.
— Смирно!.. — резко призвал их к порядку комендант и повернулся к Васук-Кена: — Это ни о чем не говорит. Все индейские кони отзываются на свист.
Вождь Шествующая Душа облегченно вздохнул: Васук-Кена не утратил власти над своим конем. Поэтому он с возросшей уверенностью обратился к Уистлеру:
— Потребуй еще чего-нибудь, и конь выполнит.
— Пусть он поклонится! — выпалил майор.
Васук-Кена тихо произнес «хау», и Бешеная Черепаха опустился перед ним на передние ноги. Тогда комендант приказал заставить коня лечь на землю. Раздалось новое «хау», с уловимой только для коня разницей звучания, и Бешеная Черепаха растянулся на земле, притворившись мертвым.
На плацу собиралось все больше любопытных солдат; узнав о цели этого своеобразного «экзамена», они уже не скрывали своего сочувствия индейцу и его коню.
Доказательства были слишком очевидны. Майор подошел к офицерам и о чем-то шепотом посовещался с ними. Потом он вернулся к делегации и объявил:
— Определенные признаки есть, они производят убедительное впечатление. Однако дело требует тщательного расследования. Поэтому коня и этого индейца, — Уистлер показал на Васук-Кена, — я подвергаю аресту. Конь останется здесь, в конюшне, а индеец отправится в тюрьму и будет сидеть до тех пор, пока не выяснится все дело!
Такое несправедливое решение вызвало недоумение не только у Черных Стоп, но и у американских солдат. Возможно, что сам комендант тоже почувствовал настроение своих подчиненных, которое было явно не в его пользу. Поэтому, когда Васук-Кена попросил через переводчика разрешения показать верхом на коне еще несколько фокусов, майор согласился.
Васук-Кена вскочил на коня и, проезжая рысью вокруг плаца, проделывал на своем мустанге разные головоломные трюки, вызывая шумное одобрение зрителей. Так он сделал два круга. Когда на третьем круге конь поравнялся с воротами, Васук-Кена неожиданно выпрямился, испустил военный клич нашего племени и полным галопом поскакал в ворота. Они были открыты настежь, но посередине проезда стоял часовой, заглядевшийся, как и все остальные, на необыкновенные трюки всадника. Солдат не успел оглянуться, как уже лежал на земле, сбитый с ног конем. Опомнившись, он вскочил и открыл стрельбу из винтовки, но Васук-Кена был уже далеко. Ни одна пуля не настигла его.
Собравшиеся на плацу солдаты не скрывали своего восхищения: проделка индейца показалась им весьма остроумной. Один комендант был вне себя от бешенства. В порыве ярости он уже хотел арестовать всю делегацию Черных Стоп, но офицеры, должно быть, объяснили ему неуместность такого поступка.
Так или иначе, но наш замысел — освободить четырех наших узников — снова окончился ничем. Более того: это дело стало теперь совсем безнадежным.
Опасавшийся погони, Васук-Кена промчался даже через наш лагерь и погнал коня дальше, в прерию. Но его никто не преследовал.
С наступлением ночи Васук-Кена вернулся в лагерь безмерно счастливый. Он нашел своего любимого коня!
Конные состязания, как я уже не раз говорил, были любимым развлечением индейцев с самого раннего возраста. В те дни около форта Бентон собрались группы из разных племен, — это был прекрасный случай для лучших наездников помериться силами. К тому же с этими развлечениями у индейцев была связана и другая страсть: заключать пари.
В воскресенье, через два дня после случая с конем Васук-Кена, начались скачки. Дорожка для состязаний была отмерена уже много лет назад: начиналась она от ворог форта, вела к раскидистой сосне, одиноко растущей в прерии, и кончалась на исходном пункте у тех же ворот. Длина всего круга составляла примерно два километра.
Скачки индейцев продолжались до полудня. Мы, черноногие, выставили несколько коней; три из них пришли к финишу первыми, остальные заняли вторые, третьи и четвертые места. Это был неплохой результат, если иметь в виду, что мы соревновались с лучшими наездниками таких прославленных племен, как сиу, шайены, арапахо, кроу. Мы только сожалели, что Васук-Кена, боясь мести коменданта, не решился участвовать в состязаниях на своем скакуне.
После полудня начались соревнования американцев. Сперва это были скачки ковбоев и солдат, а в заключение, как важнейшее событие дня, на круг выехали на отборных армейских лошадях сержанты и офицеры. Под ними были лошади американской породы, регулярно получавшие овес, красивые и гораздо более рослые, чем наши мустанги.
Недаром говорили, что в Васук-Кена сидит бес: он был завзятым насмешником и задирой, всегда готовым выкинуть забавную штучку. Ему пришло в голову посмеяться над американцами и, не спрашивая их согласия, принять участие в офицерской скачке. Для того чтобы белые не узнали его и Бешеную Черепаху, Васук-Кена раскрасил себе лицо в разные цвета, а белый хвост коня превратил в коричневый. Все мы сгорали от любопытства: как-то покажет себя Васук-Кена и что из этого выйдет? Конечно, из нашего лагеря явились на скачки все и в ожидании начала терпеливо расселись вдоль скаковой дорожки.
- Предыдущая
- 27/50
- Следующая
