Сень (СИ) - Номен Квинтус - Страница 24

— Она сказала, что ракетостроение в целом.

— Извините, я бы хотел уточнить: вы уже несколько раз повторили фразу «она сказала». Она — это кто?

— Ну, Школьница… то есть Фея. В смысле, Генеральный директор ВНИПИ «Фармацевтика» товарищ Серова.

— Так школьница или фея? — сердито уточнил Неделин, — Или все же товарищ Серова?

— Ее в университете все звали Школьницей, она такая была… миниатюрная. Фея — это ее летный позывной, я с ней еще в аэроклубе вместе учился. А что она Серова — я только на вручении дипломов узнал, месяц назад всего, вот и путаюсь часто… извините.

— Извиняем. Так каковы же предложения… товарища Серовой?

— Создать в Общемаше отдельное межзаводское подразделение, основной задачей которого будет разработка программ управления всеми изделиями. Мстислав Всеволодович под это дело нам уже направил два десятка своих выпускников, но у них пока нет практического опыта именно в ракетной отрасли.

— Вы имеете в виду профессора Келдыша?

— Да, и он предварительно согласился консультировать это подразделение.

— А почему бы ему не передать все эти разработки? Усилив, если необходимо, команду нужными специалистами?

— Фея говорит, что у таких контроллеров будет еще очень много других применений в народном хозяйстве, и частности, в работе по специзделиям. Вот последнее направление ему и поручено в качестве основного…

— Ясно. Тогда больше по предложениям товарища Серовой вопросов нет. Теперь что, приступим к рассмотрению практических вопросов? Вы обещали рассказать нашим специалистам о способах программирования этих ваших контроллеров. Надеюсь, я вам больше пока не нужен?

Мстислав Всеволодович в это время был занят составлением планов на следующий учебный год. Что было очень непросто, ведь пока даже полной ясности в том, чему предстоит обучать студентов, еще не было. Не было, несмотря на то, что его уже год как назначили заведующим новенькой кафедры прикладной математики. То есть с математикой было все ясно, неясно было, куда ее, собственно, прикладывать.

Да еще шок, который он (вместе с несколькими другими преподавателями университета) испытал на торжественном вручении дипломов выпускникам. Не очень обычном вручении: во-первых, на него прибыл сам товарищ Берия. А во-вторых, дипломы на нем вручались лишь нескольким десяткам избранных студентов, выполнивших в качестве курсовых и дипломных работ «закрытые» задачи, связанные… с чем надо, с тем и связанные. Да и студенты тоже оказались не самыми простыми: за свою работу практически все они успели получить высокие правительственные награды, а две выпускницы мехмата получили даже по два ордена: Знак Почета и Трудовое Красное знамя.

Точнее, эти награды большинству выпускников товарищ Берия и вручал — после того, как ректор университета вручал им дипломы. Вот так, одному за одним Александр Николаевич вручал дипломы, затем Лаврентий Павлович вручал ордена (и две выпускницы с кафедры самого Мстислава Всеволодовича по Знамени и получили), а после этого — каждому выпускнику какой-то ответственный товарищ с предприятия, куда всех выпускников и распределили, вручал им ордера на квартиры на новом месте работы. И единственное, о чем жалел Келдыш, было то, что все они распределялись совсем не в Москву. Жалел, поскольку некоторых он бы с огромным удовольствием оставил у себя на кафедре: вот им-то точно было чему поучить студентов. А так их даже совместителями взять способа не было…

А ректор университета товарищ Несмеянов удивлялся другому: все эти выпускники — и физики, и математики — были распределены в какой-то институт фармацевтики. Понятно, чем там будут заниматься химики, да и физикам, скорее всего, работа по специальности найдется — но математики? А их было, между прочим, больше двадцати человек из собранных в зале сорока трех студентов…

Кроме профессуры и студентов на церемонии присутствовало еще несколько человек, то есть несколько аспирантов и студентов, которые еще обучение не закончили — но, вероятно, те, кто их сюда пригласил, знали, зачем это было сделано. Окончательно это стало понятно, когда Лаврентий Павлович стал вызывать и аспирантов, тоже вручая им награды (а фармацевт и ордера на квартиры), и тут уже довольно много университетских преподавателей получили повод для грусти: из девяти таких «награжденных» аспирантуру закончили лишь трое, но и те, кто ее закончить не успел, теперь альма матер должны были покинуть. Оставив своих научных руководителей по меньшей мере без доплат за научное руководство, а уж по части науки… Впрочем, сам Александр Николаевич, хотя и был выдающимся химиком, не совсем понимал чем занималась его аспирантка-химик. Но, судя по полученному ордену, занималась она весьма успешно и чем-то очень важным. Ну а то, что таким заниматься в университете больше не стоит — в конце концов те, кто такое решение принимал, имели на это полное право.

Это понимал и Мстислав Всеволодович, правда он точно знал, чем его выпускницы занимались: разработкой алгоритмов расчетов баллистики ракет. Правда, он пока не представлял, каким образом эти алгоритмы будут воплощаться «в железе» — однако потихоньку и этот вопрос для него приоткрывался. Очень необычным образом приоткрывался: его — профессора, академика и научного руководителя — в курс дела вводила его же бывшая студентка. Причем очень качественно вводила, и академик иногда во время ее пояснений снова чувствовал себя студентом, с радостью открывающим для себя тайны науки. Но вот как все это оформить в учебную программу, предназначенную не для академиков, он еще до конца не придумал…

Еще месяц после этого не совсем обычного «выпуска» Танины соседки оставались в общежитии: оказалось, что пока у них и в университете осталось довольно много дел. Антонина — по просьбе своего научного руководителя — готовила методическое пособие для будущих студентов кафедры прикладной математики, остальные четыре девушки ей в этом усиленно помогали. И в результате Тоня на защите диссертации получила совсем не то, что ожидала: Мстислав Всеволодович даже рта ей не дал открыть, просто сообщив, что решением математического отделения Академии наук ее «методичка» засчитана за научную работу, по которой ей — без защиты — было присвоено звание доктора физмат наук. Поскольку, как выразился товарищ Келдыш, «соискатель по сути основала новую научную школу».

Дипломы еще трех девушек были сочтены достойными считаться диссертациями уже кандидатскими, и лишь Нина ученого звания не получила — что, впрочем, ее не сильно-то и расстроило. У нее основным поводом для переживаний было то, что пока еще девушки даже не узнали, где им, собственно, работать предстоит.

Но и это долго тайной быть не могло, ведь время их пребывания в общежитии заканчивалось. И в первых числах июля закончилось окончательно. А по поводу места работы их просветила Таня:

— Так, товарищи офицеры…

— Школьница, мы уже пять лет как не офицеры, достала ты уже со своими подколками.

— Это я вас раньше подкалывала, а теперь ситуация в корне изменилась. Приказом Верховного главнокомандующего все вы с сегодняшнего дня мобилизованы, причем с повышением в звании, к тому же за выдающиеся научные достижения звания присвоены внеочередные. А Тоня теперь полковником будет, инженером-полковником.

— Не сказать, что шутки твои идиотские нам надоели, — хмыкнула Люба, — нам их даже будет не хватать. Но менее идиотскими они все равно не стали.

— Ага, конечно. Это мне утром кучу мундиров принесли, — Таня кивнула на сваленные на ее кровати чехлы с одеждой, — а новенькие командирские книжки я сама ночью под кроватью рисовала. Переодевайтесь, через час едем на работу.

— Знать бы только куда… — протянула Нина. — Я уже чуть от любопытства не сдохла, но в секретариате сами не знают. Сказали, что нам сообщат когда нужно будет.

— Вот я и сообщаю: работать вы будете в деревне Иваньково, в тамошнем филиале института, это тут недалеко.