Из Лондона с любовью - Джио Сара - Страница 15

Ни одна книга в мире не может этого изменить.

Я делаю энергичный выдох и берусь за телефон. Быстро просматриваю свою ленту, читаю новые комменты и личные сообщения. «У тебя все в порядке? – вопрошает один из подписчиков. – Ты в этот раз не опубликовала #Пятничные сообщения. Собираюсь в отпуск на следующей неделе, и мне нужно знать, что положить в чемодан!»

Какая мне разница, скучает ли по моим постам Лия из Нью-Джерси, или Валери из Оклахомы, или Мэй из Торонто? И все же приятно, когда кому-то тебя не хватает. Этого достаточно, чтобы дать мне силы поделиться чем-то более личным.

Я фотографирую обложку «Последней зимы», немного регулирую яркость, выбираю свой любимый фильтр и начинаю печатать:

Тут я задумываюсь, не удалить ли эту последнюю строку, но мне нравится быть откровенной, и я оставляю ее на экране.

Я оправляюсь в постель с «Последней зимой», горя желанием вновь погрузиться в знакомую историю, а особенно – встретиться с ее персонажами, моими старыми друзьями. Перед этим я в последний раз проверяю свой аккаунт. Лайки и смайлики сыплются потоком. Читатели делятся историями о давно потерянных книгах, о своем горе. Я присоединяюсь к разговору, добавляя новый пост.

Чем книги отличаются, например, от фильма? Тем, что их можно держать в руках. Когда ваш собственный мир кажется слишком мрачным, книга становится порталом в любое место. Вы можете спрятаться на страницах, задержаться там для утешения или защиты. А что лучше всего? То, что неважно, семь тебе или шестьдесят семь, любимая книга – как старый друг, который ждет тебя с распростертыми объятиями, и сейчас для меня это «Последняя зима».

Я опускаю голову на подушки, страстно желая вернуться в мир Сезанны. Но открыв первую страницу, с некоторым удивлением обнаруживаю в верхнем углу пометку от руки:

Я с любопытством перечитываю эти слова, и мои руки покрываются мурашками. Я полностью согласна с этим. Хотя я знаю множество библиотекарей, которые никогда не стали бы делать записи на полях, должна признаться, что сама порой пишу на страницах (конечно, если книги принадлежат мне). Но, если оставить этот вопрос в стороне, само по себе замечание весьма справедливо. Книга никогда не была бестселлером и не получила Пулитцеровской премии, но в ней множество строк, звучащих как песня. Я снова перечитываю начало, так что слова прочно оседают в моем сознании.

Я прижимаю руку к груди, строчка поражает меня в самое сердце, как и в первый раз, когда я ее прочитала. На следующей странице я нахожу еще одну пометку рядом с подчеркнутым отрывком: «Описание того, как она зашнуровывает пуанты, напоминает, что она скована цепями, связана правилами общества».

Как забавно. Я подумала о том же самом.

Далее, на восьмой странице, еще одна заметка: «Снег – метафора перемен, жизненных сил, которые нам неподвластны. Заметьте, как ведет себя Сезанна в метель в 1922 году».

Да, именно так! Я киваю. Ее назначили на главную роль в самом престижном балете года. Это стало бы в ее карьере величайшим шансом, дающим ей средства, чтобы поддержать обедневшую семью. Но в ту же ночь на город обрушивается снежная буря, а новый хореограф отстраняет Сезанну от роли. Несмотря на мрачные перспективы, она выбегает на улицу и танцует – погружаясь в падающий снег, находя красоту среди темноты.

Интересно, кто этот таинственный комментатор? Не в силах сдержать любопытство, я пролистываю книгу в поисках подсказки, и на внутренней стороне обложки нахожу имя «Дэниел Дэвенпорт» и номер телефона.

Бегло просмотрев страницы, я вижу, что в книге полно еще более интригующих заметок, разбросанных по всему тексту. Я хочу изучить их все. Одна из них, на шестьдесят восьмой странице, гласит: «Вот бы попасть в Нью-Йорк Сезанны!».

Это желание кажется до жути знакомым, как будто вырванным из глубин моего мозга.

Сгорая от любопытства, я копаю дальше, и тут мне на колени выскальзывает маленький конверт. Точно такой же, как тот, который я нашла вчера, от мамы, и на нем тоже стоит мое имя. В ее предыдущей записке я не смогла уловить никакого смысла («вспомни наши весны, лета и осени, а особенно последнюю зиму»), но теперь мне все ясно.

Глаза щиплет от слез, но я снова и снова перечитываю записку, пытаясь понять ее смысл. «Пусть твое сердце будет открытым»? Что, черт возьми, это значит? И что за кулинарная остановка, где растут цветы? Мама любила игру в поиск сокровищ: когда я была маленькой, она постоянно устраивала для меня такие поиски. И теперь придумала этот последний, промолчав перед этим всю вторую половину моей жизни. Почему? Почему сейчас?

Я снова открываю внутреннюю страницу обложки и рассматриваю имя, написанное синими чернилами. Может быть, этот загадочный человек и есть ключ ко всем загадкам?

Кто ты, Дэниел Дэвенпорт?

Элоиза

Три месяца спустя

19 апреля 1968 года

Я отказалась от приглашения Фрэнка на ужин в «Ритц» – даже от двух приглашений, – но это его не смутило. Оба раза он посылал мне домой цветы и звонил по десятку раз.

Я должна была радоваться его интересу и вниманию ко мне, но единственное, о чем я могла думать, – это Эдвард, удивительный бар-библиотека и вечер, который просиял обещанием и закончился тайной. Он не пришел на следующий день в бистро «У Джека» и не позвонил. Иное дело Фрэнк.

Бедная Милли: когда он позвонил в пятый раз, я упросила ее аккуратно послать его подальше от моего имени. «Эл, – сказала она потом. – Ты разобьешь сердце этому бедняге».