Тонкая Стена:Крушение - Козуляев Алексей - Страница 35

Зигфрид вернулся в приподнятом настроении. Хельга молча уселась за стол рядом со мной. Я заметил, что она успела переодеться, но это не повлияло на длину ее юбки. Казалось, ее обнаженные ноги заполняли собой всю комнату.

Мало того, сев рядом со мной, она случайно (а может и не случайно) коснулась меня своим коленом. Я невольно вздрогнул, почувствовав, как малый Шамтор заинтересованно поднял голову. Малыш, видимо, все еще хотел узнать, что бывает, когда дяди начинают палить в потолок в момент общения с тетями. Порыв мальца приостановил взгляд Любавы, которая сверлила глазами мою соседку.

Учитывая, что я сидел между ними, эта ситуация меня начала забавлять. Тем более внезапно я почувствовал руку Любавы на другом своем колене. Да что такое творится! Они сейчас поздороваются там под столом, руки друг другу пожмут и чего? В своей родной академии я не пользовался таким вниманием женщин. И каких женщин! И снова меня выручил шеф. От его зоркого взгляда не укрылось поведение наших женщин, и он выручил меня из сложившейся двусмысленной и вредной для здоровья ситуации.

- Так! - рявкнул он, и от этого громового баса девушки вздрогнули и сразу оставили меня в покое,- что здесь происходит!

- Ничего, - невинно заметила Любава, - ты кстати не рассказал, как там твой доклад?

- Нормально, - подозрительно посмотрел на нее Зигфрид, - наша работа признана удовлетворительной. Завтра утром мы получим окончательные инструкции.

- Но Зигги, какие инструкции? - удивился Мойша, - насколько я понял Сента, мы по-любому должны отправиться к нам в Муром. Именно там найден русинский схрон.

- Да, это так, - кивнул Зигфрид, - Мы летим к вам. Но вот точная суть задания - это под вопросом. Завтра все выяснится.

- Кто празднику рад - тот с вечера пьян. Наша очередь вас привечать. - широко улыбнулась Любава.

- А я что говорил? - заявил Мойша, - это, тово, моя идея!

- Это тово, бесспорно - рассмеялась Любава.

Я покачал головой. Любава постоянно подтрунивала над лешим, но тот не обращал на это совершенно никакого внимания. Хотя, по сравнению с ударом в спину, который всего полчаса назад Мойше нанесла Хельга, издевки Любавы были, если вдуматься, так, укусами комариными.

- Ну что же, - кивнул Зигфрид, - почему нет? Давайте организуем ужин. Я сам хотел это предложить.

- Зачем тогда дело стало? - вставил я, присоединившись к общей беседе, и был вознагражден пылким взглядом Любавы. Но одновременно меня вновь коснулось колено Хельги, которая невозмутимо изучала какую-то тонкую книжицу. Откуда она ее взяла - ума не приложу. Что-то раньше не замечал я за ней любви к чтению.

- Хозяйка! - рявкнул Зигфрид.

На его зов сразу появилась розовощекая Агнесса. Она была одета в платье с необъятным вырезом, туго спеленавшим ее большие (на мой вкус - так слишком большие) груди.

- Слушаю вас, гости дорогие, - склонилась она перед Зигфридом. Тот, не отрываясь, смотрел на едва не вывалившиеся на свет божий толстые розовые соски хозяйки. Наконец, он принял какое-то решение.

- Агнешка, - ласково произнес тот, от чего пышечка выпрямилась и вздохнула так, что у нее на груди едва не лопнула шнуровка платья, - мы решили организовать ужин.

- Прекрасно, - расплылась та в улыбке, - что будете заказывать?

Я, естественно, заказал сосиски. Любава остановилась на зажаренном поросенке под хреном. Зигфрид решил разделить с ней это блюдо. Хельга заказала жареную рыбу, и лишь Мойша, как всегда, был оригинален.

- А что-нибудь растительное у вас есть? - осведомился он чем привел хозяйку в замешательство.

- Растительное? Лук, чеснок…петрушка, укроп… есть трава для специй…

- Картофель имеется?

- Имеется, - облегченно кивнуло хозяйка, вам какой жареный или вареный, с…

- Так женщина, - оборвал ее Мойша, - мне вареный картофель. Луку зеленого побольше. Да и картофеля не жалейте. И укропа можно. И петрушки…

- И осоки, щавеля, цветочков ромашки, а на закуску белены! - не удержалась и съязвила Любава.

Мало того она настолько точно изобразила размеренную речь лешего, что все грохнули со смеху. На этот раз Мойша хоть как-то отреагировал на шутку. Он повернулся к девушке и, нахмурившись, погрозил ей своим волосатым пальцем, чем вызвал очередной приступ гомерического смеха у присутствующих. Одна хозяйка пыталась оставаться невозмутимой.

- А что будут пить дорогие гости? - осведомилась она наконец поборов смех.

- Мне меду хмельного. Как обычно. Дамы? - повернулся Зигфрид к столу.

- Пиво, - ответила Любава. Хельга, отложив свою книжицу, кивнула.

- Я тоже пиво, - поспешил вставить я.

- А ты Мойша? - осведомился Зигфрид у последнего члена нашей группы.

- Я, Зигги, не люблю спиртное, - немного подумав ответил тот, - мне, хозяйка, чаю с травами…

Любава хотела было опять сострить, но столкнувшись с предупреждающим взглядом Зигфрида, видимо, решила отложить шутку на потом. Тем не менее я увидел, как она посмотрела на Агнессу и сделала несколько пассов.

Ее движения напомнили мне какое-то заклинание… Точно! Заклинание Контроля. Теперь хозяйке предстояло сделать нечто против своей воли. Только вот почему Любава сделала это как-то тайно? Она что, готовила нам всем сюрприз? Не люблю сюрпризов от женщин. Про себя я решил внимательней следить за русинкой.

Хозяйка ушла, оставив нас одних. Зигфрид опустился на стул рядом с Хельгой, оказавшись таким образом во главе стола. Занятное, доложу я вам, расположение. На одной стороне я между двумя девушками. Во главе стола Зигфрид, а всю противоположную сторону занимал Мойша. Леший для верности подставил себе еще один стул и сидел фактически на двух.

Некоторое время мы молчали и первым начал говорить тот, кому и полагается. Наш начальник.

- Мы теперь единая бригада, - объявил он, словно доводил до нас нечто жизненно необходимое. Поэтому мы должны полагаться друг на друга. А это невозможно без доверия. Поэтому предлагаю рассказать о себе.

- Это еще зачем, - возмутился Мойша, - нечего тебе про меня слушать, Велемир все объяснил. Буду я лишний раз тово…рассказывать. И так из-за Хельгиного длинного языка сраму натерпелся.

- А обо мне, тово, тем более знать не надо! - ляпнула Любава. Мойша вновь бросил на нее недовольный взгляд но промолчал.