Супермодель и фанерный ящик. Шокирующие истории и причудливая экономика современного искусства - Томпсон Дональд - Страница 31

Картины ведущих современных художников Китая до сих пор ценятся намного дешевле картин западных художников. «Вечная любовь» (Forever Lasting Love, 1988) Чжан Сяогана была продана на аукционе Ullens в Гонконге в 2011 году за 70 миллионов гонконгских долларов (9 миллионов долларов США), побив аукционный рекорд Цзэн Фаньчжи в 67 миллионов гонконгских долларов (8,6 миллиона долларов США), которого он добился на торгах гонконгского отделения «Кристи» в мае 2008 года.

Далеко за рамками моей двадцатки, да и любого списка двухсот виднейших современных художников, находятся те, кто широко известен, повсеместно признан, чьи картины собирают, кто разбогател на продаже своих картин, но кого игнорируют или презирают знатоки искусства. Им никогда не предложат поучаствовать в экспозиции MoMA или Тейт Модерн, они не попадут в кураторские списки, не станут героями статей в глянцевых журналах об искусстве. Я предлагаю три примера. Все трое — авторы картин, высоко оцененных многими; их исключение из числа уважаемых художников отражает культуру узких кругов мира искусства.

Томас Кинкейд, самый коллекционируемый американский художник, умер в апреле 2012 года в возрасте 54 лет. На момент смерти Кинкейд был, пожалуй, одним из пяти самых состоятельных американских художников. В США его знают лучше, чем знали Уорхола, когда тот умер. Успех Кинкейда ставит в тупик и приводит в ярость арт-критиков.

Кинкейд писал пастельные домики с цветущими беседками, притаившиеся в затейливых деревушках. В его домиках всегда светятся окошки; он называл себя «художником света». Он создал ностальгический мир, который вызвал живой отклик у коллекционеров. Картины и репродукции Кинкейда продавались в торговых центрах и маленьких галереях на главных улицах провинциальных городков.

Почему художественная критика относилась к нему с пренебрежением, не так просто объяснить. Возможно, потому, что Кинкейд выдавал китч, хотя даже арт-критикам трудно четко отделить китч от искусства. Экстремальный китч узнать легко; Венский музей искал самый китчевый товар и нашел фальшивое яйцо Фаберже из крашеного пластика, которое можно открыть и увидеть внутри, как сказали музейщики, скверную имитацию фигур с картины Климта «Поцелуй» 1908 года. Яйцо при этом еще играет мелодию песни Элвиса Пресли Can’t Help Falling in Love with You. Оно продавалось за 130 евро (170 долларов).

Более консервативное определение китчу дал критик Клемент Гринберг, который сказал, что китч — это все, что относится к традиционному студийному искусству, а не к авангарду. Суповые банки Энди Уорхола — постмодернистский китч. Хорошо известны слова Дэмьена Херста: «Я делаю чистый китч, но мне это сходит с рук, потому что меня считают большим художником».

Кинкейд разбогател на продаже не только картин, но и репродукций, на которых ассистенты подрисовывали розовые и желтые акценты. Но ведь у Уорхола и Херста тоже множество картин сделано ассистентами. От этих двоих Кинкейда отличает отсутствие в его работе иронии и постмодернистских ссылок. Он никогда не сопровождал свои картины официальной историей.

Но более важное отличие, по крайней мере для мира искусства, состоит в том, что картины Кинкейда не продавались через известные галереи и потому никогда не проходили строгую оценку дилера. Картины, висящие в маленькой галерее одного художника, равны по престижу (или его отсутствию) картинам в «галерее тщеславия», которой художник платит сам за возможность выставляться. Такие картины не заслужат ни одной рецензии в печати, и не из-за их качества (критики качеством вообще не занимаются), а из-за места, где они выставляются.

Если говорить об объеме продаж, то самый популярный современный художник Великобритании — это 62-летний Джек Веттриано. Веттриано, возможно, обладает вторым по величине состоянием среди британских художников после Херста. Его картины не увидишь в мейнстримовских галереях, но иногда они появляются на крупных британских аукционах. В 2004 году его самая известная картина «Поющий дворецкий» (The Singing Butler) размером 71 × 91 сантиметра принесла 745 тысяч фунтов (1,34 миллиона долларов) на торгах «Сотби» в Лондоне. Поющего дворецкого на картине, кстати, нет, зато есть танцующая на пляже пара, женщина изображена босой, в красном бальном платье. Дворецкий и горничная укрывают их зонтиками от дождя.

После того как Веттриано написал эту картину в 1992 году, он представил ее на летнюю выставку Королевской академии. Ее отвергли без объяснений. В феврале 2012 года «Поющий дворецкий» экспонировался в Абердинской художественной галерее; Ричард Демарко стал первым за двадцать лет газетным критиком, который сказал о картинах Веттриано хоть что-то хорошее, когда писал о выставке в Абердине для газеты The Scotsman.

Главным образом Веттриано изображает романтические отношения, на его картинах красные губы и ногти, туфли на шпильках и незастегнутые манжеты. Недавняя его выставка называлась «Любовь, преданность и капитуляция» (Love, Devotion and Surrender). По словам Веттриано, это хорошо влияет на его продажи, за что художественный истеблишмент подвергает его остракизму: «Людям не нравится, когда им говорят, что у них нет вкуса».

Многие действительно любят работы Веттриано; среди его коллекционеров Джек Николсон, Джеки Стюарт и сэр Том Райс. Его оригинальные картины маслом продаются по 35–135 тысяч фунтов (50–200 тысяч долларов). В британских домах висят 3 миллиона его репродукций и 9 миллионов постеров. Каждый год продажи его репродукций в Великобритании превосходят продажи Пикассо, Ван Гога и Моне, вместе взятые. Как сообщила газета The Guardian, Веттриано зарабатывает 500 тысяч фунтов в год (760 тысяч долларов) на одних только продажах репродукций.

В мире элитного искусства ему симпатизируют гораздо меньше: «распространитель мутной эротики», «Джеффри Арчер современного искусства» и «художник, который просто раскрашивает». Широко известны слова Ричарда Кальвокоресси, когда он, будучи директором Шотландской национальной галереи современного искусства, сказал: «Мы считаем его посредственным художником, он стоит на последних строчках в перечне наших приоритетов (и это не важно, можем мы позволить себе его картину или нет, хотя на данный момент, безусловно, не можем)». Скульптор Дэвид Мэк возражает: «Если бы Джек был дизайнером одежды, он бы уже выставлялся. Все дело в снобизме».

Ни одно государственное собрание британского искусства не выставляло у себя работ Веттриано, за одним исключением. В 2010 году член парламента Шотландии выступил с законопроектом, который требовал признать вклад Веттриано в шотландскую культуру путем включения его картин в коллекции национальных галерей Шотландии. Национальная портретная галерея Шотландии в Эдинбурге, прекрасно понимая, откуда она получает финансирование, в феврале 2011 года согласилась принять на временную экспозицию автопортрет Веттриано «Тяжесть» (The Weight).

Мой третий пример автора, которого не признают и презирают критики, — художник, чье творчество нельзя назвать ни слащавым, ни мелодраматичным. Это граффити. Имя Бэнкси известно всем в Англии; по данным The Times of London, он занимает пятую строчку в рейтинге самых богатых художников Великобритании. О нем снят большой документальный фильм «Выход через сувенирную лавку» (Exit Through The Gift Shop), его работы выставлялись в разных странах. Говорят, что у большинства британских школьников в комнате висит постер Бэнкси.

В 1993 году его рисунки и подпись, сделанные красками из баллончика по трафаретам, стали появляться на поездах и стенах Бристоля. По его словам, он бросил заниматься свободным граффити, когда понял, что с трафаретами получается «быстрее, чище, четче и эффективнее». К 2001 году его граффити можно было видеть по всей Великобритании. Его типичные сюжеты фантастические или провокационные: крысы с дрелями, полицейские с большими пушистыми пуделями, Бифитер^[13], пишущий на стене слово «анархия», военный вертолет с розовым бантиком, Уинстон Черчилль с ирокезом. Одну из своих самых знаменитых работ он нарисовал в 2005 году в Вифлееме на бетонном разделительном барьере, отделяющем Израиль от западного берега реки Иордан. Это дыра в стене, где виден «Рай» — пляж по ту сторону стены.