Дорогой Солнца (СИ) - Котов Сергей - Страница 22

Он снова поднял чашку кофе, пригубил его и поставил обратно, глядя мне в глаза сквозь линзы очков.

— Конечно, что дойдёт до этого вот всего, я тогда и подумать не мог. Был уверен, что всё закончится экономической зарубой. А у нашей страны, при всех моментиках, которые надо бы учитывать в бизнесе, были очень неплохие шансы в такой схватке.

— Тем более интересно, как вы оказались в этой глуши, а не в кресле топа какого-нибудь крупного холдинга. Я слышал, «Газпром» одно время охотился за талантливыми «лондонцами», — заметил я.

— Было дело, да, — улыбнулся директор. — Но как раз где-то через год после моего возвращения случились первые серьёзные санкции. Я видел все возможности для агросектора, которые вместе с ними открылись, ну и целенаправленно искал точку приложения усилий на этом направлении. Собственно, насчёт топа вы не так уж и неправы: я дорос до финдира нашего холдинга. Или правильнее будет сказать, что я вырос вместе с нашим холдингом. Если представить, что вся наша огромная контора одним махом оказалась бы в прошлом, и мы бы готовились к ай-пи-о — уверен, на старте мы бы превысили капитализацию ярдов в двадцать, — не без гордости произнёс он, но тут же добавил: — Впрочем, в прошлом никто и не дал мы нам такое построить.

— Большая контора, — кивнул я. — Даже удивительно, что не слышал. Тот же «Мираторг», например — он на слуху, например…

— Мы своего рода их главные конкуренты, — улыбнулся директор. — По крайней мере, на внутреннем рынке. Но у нас другая публичная стратегия: диверсификация по брендам. Наверняка вы их знаете, просто не в курсе, что это наша продукция…

— Здорово. Но как всё-таки сюда вас занесло?

— Тут всё просто: борьба с выгоранием, — улыбнулся Пётр.

— С выгоранием? — скептически заметил я. — На землю?

— Да, именно так. На презентации я загорелся этим проектом. Мы не так давно купили тут землю, держали её в резерве. Бывший совхоз-миллионник, со своей историей. Мы даже музей сделали… в общем, наш департамент планирования решил, что пора расчехляться. Ну и ребята сделали такую модель, что любо-дорого… главный вызов, впрочем, как и везде по стране, заключался в кадрах, и тут уж пришлось мне постараться, чтобы вот это всё стало реальностью, — он показал рукой за окно. — Пронимаете, простыми деньгами народ сманить уже было трудно. Особенно, если хотите, чтобы люди выкладывались. Вахтовых вакансий на вполне приличную зарплату вон, пруд-пруди, а производительность в том же майнинге как стагнировала, так и стагнирует. А тут я хотел перспективу показать. И, в общем-то, не хочу хвастаться, но у меня вполне получилось… даже городские к нам охотно повалили. Даже из столиц! Кофе будете ещё?

Я поколебался секунду. С одной стороны, перебор с кофе да на фоне стресса не даст выспаться толком. А я ведь и без того спал мало. С другой, день ещё далеко не закончен. И что там Ольга ещё скажет, когда вернётся? Да и до сути разговора мы пока не дошли.

— Давайте, спасибо. Получается, вы им жизнь спасли. Работникам своим.

— Да, а теперь ещё и отвечаю за них, — он вздохнул.

Пока Пётр делал по второй порции кофе, я внимательнее разглядел кабинет. Приметил и диплом на английском языке на стене, и фотографии с картинами, демонстрирующие очень широкий кругозор владельца этого кабинета… да, определённо, иногда бриллианты находятся в самых странных местах.

— Начали мы с подсолнечника, — продолжал директор, вернувшись с чашками кофе. — И очень удачно, прям под конъюнктуру. Горизонт окупаемости сократился до трёх лет, представляете? И это в агросекторе! Уже потом поняли, что перерабатывать жмых в корма выгоднее, чем сбывать его за бесценок. Тем более, что по земле был резерв. Начали выращивать кукурузу, культуры на сено. Запустили производство. И тут поняли, что корма тоже уходят на рынке дешевле, чем следовало. Так пришли к идее молочной фермы. Вы, наверно, спросите, почему не построили свинарников?

Честно говоря, у меня и в мыслях не было спрашивать о чём-то подобном, но директор, рассказывая о своём детище, явно увлёкся. Поэтому я на всякий случай кивнул.

— Потому что никто риски толком не считает! Свиньи болеют слишком часто, — улыбнулся он. — И тенденция в последнее время только ухудшалась. А страховка стоит столько, что сжирала бы всю прибыль. Плюс исламские регионы. В общем, я прав оказался, молочка взлетела. Как-нибудь потом отдельно расскажу, как мы прорывались через санкции, чтобы завести нормальных голштинцев! Это детектив настоящий, вы не поверите просто! И на следующий год планировали мясное направление, на свободном выгуле, даже придумали как ангусов добыть вместе с семенным материалом, не обращаясь к тому же «Мираторгу»… в прочем, к чему это я? — он чуть тряхнул головой. — Простите. Никак привыкнуть не могу, что эти планы все в прошлом…

Директор откинулся в кресле и потёр виски.

— Да, Дмитрий, извините, увлёкся… — сказал он после короткой паузы, — теперь о главном. Вчера мы всю ночь просидели по подвалам. Всем коллективом. У нас жесткий режим светомаскировки, военное время всё-таки. И я всё это время считал модели. Мне бы хотелось поделиться тем, что у меня получилось, — сказал он усталым голосом, из которого вдруг пропал весь энтузиазм.

— Спасибо за доверие, конечно, но… вы уверены, что мне необходимо об этом знать? — осторожно спросил я.

— Я хочу вам дать максимум информации для принятия решения, — пояснил директор.

— Какого решения?

— Об этом чуть позже. Так вот, насчёт моделей. Видите ли, я построил хорошее хозяйство. По-настоящему крепкое. Мы способны существовать автономно достаточно долго. Годами. Нам сильно повезло, что мы остались с электричеством. У нас даже склады запчастей и расходников есть. Это даст нам время и, возможно, мы сумеем перестроиться на более низкие технологии, но сохранить производство в целом. Мы бы смогли себя обеспечивать даже в условиях сильных климатических изменений — которых, почти уверен, не будет. У нас есть огромный резерв по увеличению численности, мы сможем принимать беженцев. Да, у нас будут некие проблемы по удобрениям — но, с учётом резерва земель, совсем не критичные. А критичными по-настоящему являются два момента: первый — это горючее. Энергия в целом. С этим плохо. Есть некоторая надежда на уголь, но… не исключено, что придётся топить ТЭЦ вообще дровами. Лесом. Что крайне нерационально. И непонятно, насколько долго так протянуть можно будет. Вторая наша критическая проблема — это безопасность. Понимаете?

Я понимал. Но вслух отвечать не стал, ожидая, что директор скажет дальше.

— Я не сомневаюсь, что госаппарат уцелел, по крайней мере частично. Я вообще оптимист. Но восстановление управления и порядка потребует времени, даже если война завершится в ближайшее время. А она ведь ещё продолжается, помните? Остаткам государства сейчас не до нас — они борются за выживание целого… по моим прикидкам надо продержаться несколько месяцев как минимум. А за это время может очень много чего произойти. Места у нас в этом смысле не то, чтобы очень спокойные: в полутораста километрах есть крупная колония. Что там происходит сейчас не имею понятия, даже думать не хочу. Но уверен, что ничего хорошего.

Я продолжал молчать, прихлёбывая почти остывший кофе.

— Я не прошу ответа сразу. Не буду выкручивать руки. Если вы решите продолжить свой путь — пожалуйста. Поможем собраться в дорогу заново. Но просто подумайте: может, здесь у вас будет больше шансов пережить следующие несколько месяцев?

Вздохнув, я сделал ещё один глоток. После этого сказал:

— Боюсь, вы несколько преувеличиваете мои возможности, — ответил я.

— Вы — единственный человек из тех, которые рядом, у кого есть военный опыт. И значительный военный опыт, так? Простите, но это видно. Достаточно в глаза посмотреть, — директор подался вперёд, опершись локтями на стол. — Нам остро не хватает знаний. Организовать людей. Научить базовым вещам, пока есть время.

— Нужно оружие, — вздохнул я.