Голая обезьяна. Людской зверинец. Основной инстинкт - Моррис Десмонд - Страница 77

Все эти образы очень часто использовались в качестве символов мужественности. Сильный, находящийся у власти мужчина (или мужчина, делающий вид, что он силен и облечен властью), который тычет своей сигарой в лицо компаньону, по сути, демонстрирует те же признаки секса ради статуса, что и самец маленькой обезьянки саймири, расставляющий лапы и трясущий своим напряженным пенисом перед мордой подчиненного. Общественная мораль заставила нас искать эвфемистические замены нашим агрессивным способам демонстрации превосходства с помощью сексуальных атрибутов, но представление о мужском начале, какое оно есть на самом деле, никуда не исчезло, а только видоизменилось и модернизировалось. Как я уже говорил в главе, посвященной статусу и суперстатусу, у нас в условиях суперплемени есть веские причины манипулировать способами демонстрации нашего превосходства, а это на самом деле и есть секс ради статуса, чем все мы и занимаемся.

Можно найти множество примеров различных усовершенствований фаллического символа, происходящих на наших глазах. Один из них – дизайн спортивных автомобилей. Излучая дерзкую, агрессивную мужественность, они укрепляют ее своими фаллическими атрибутами. Словно пенис бабуина, они устремлены вперед; длинные, гладкие и сияющие, они наполнены энергией движения и очень часто окрашены в ярко-красный цвет.

Мужчина, сидящий в спортивном кабриолете, похож на чрезмерно стилизованную фаллическую статую: его тело недоступно взгляду, а все, что мы видим, это крошечная голова и руки, венчающие огромный блестящий пенис. (Можно привести контраргументы, предположив, что форма спортивных автомобилей определяется техническими требованиями аэродинамики, но переполненные улицы современных городов и жесткие ограничения скорости делают эти доводы бессмысленными.) Даже обычные машины обладают фаллическими атрибутами, и это в какой-то степени объясняет, почему водители-мужчины становятся такими агрессивными и стремящимися обогнать друг друга, несмотря на серьезный риск и на то, что возле следующего светофора они все равно окажутся на одной линии, в лучшем же случае сэкономят всего несколько секунд.

Другой пример можно найти в мире популярной музыки, где гитары уже превратились из предмета женского рода в олицетворение мужского начала. Старинные гитары с пышной фигурой и тонкой талией определенно были символом женственности: их держали у груди, нежно перебирая струны. Но времена изменились, и от их женственности не осталось и следа.

С тех пор как группы, состоящие из секс-символов мужского пола, начали играть на электрогитарах, дизайнеры этих инструментов работают не покладая рук, чтобы придать им очертания фаллоса – олицетворения мужественности. Корпус гитары (теперь он символизирует яички) стал меньше; он более округлый и ярко раскрашенный, что дает возможность грифу (который нынче олицетворяет пенис) казаться длиннее. Гитаристы тоже сыграли свою роль, опуская гитару все ниже и ниже до тех пор, пока она не оказалась на уровне гениталий. Изменился также угол наклона гитары во время игры, и теперь ее держат так, что гриф торчит подобно пенису в состоянии эрекции. Теперь, после всех этих модификаций, современные поп-группы стоят на сцене и манипулируют своими электрическими фаллосами, имитируя мастурбацию и демонстрируя власть над своими «рабами», находящимися в зрительном зале. (А вокалисту остается ласкать фаллический микрофон.)

На фоне таких «нововведений» в фаллическом символизме выделяются случаи, когда символы мужского начала незаслуженно забываются или игнорируются. По мере того как древние цивилизации (представители которых, как я уже говорил, были намного раскованней при использовании образов мужских половых органов) сменялись современными, их недвусмысленные символы искажались и скрывались.

Возможно, самым ошеломляющим примером этого может послужить христианский крест. Когда-то, давным-давно, он был совершенно откровенным фаллическим символом с вертикальной стойкой, олицетворяющей половой член, и перекладиной, обозначающей яички. Иногда его изображали в более явной форме, с головой мужчины на вершине, венчающей тело, представляющее собой одни большие, стилизованные под крест мужские гениталии, но это было еще в дохристианские времена. Один писатель заметил, что, возможно, принятию христианами этого символа в новом обличье способствовало то, что ранее он представлял огромную важность как символ «жизненной силы».

Другой пример: знаменитый мальтийский крест тоже имел долгую историю, прежде чем потерял свое оригинальное значение. При раскопках древних развалин на острове Мальта было найдено немало фаллических скульптур, которые потом пропали, были украдены или разрушены. Среди них был и крест, состоявший из четырех огромных каменных фаллосов, которые, как пишет один автор, «впоследствии превратились в оружие благородных рыцарей».

Ужесточение требований морали по отношению к фаллическим символам можно проследить и на примере пасхальных праздников. В древности на Пасху часто пекли пироги в форме как мужских, так и женских половых органов, но сегодня они видоизменились и в некоторых странах имеют форму рыбы (мужской пирог) или куклы (женский). Фаллическая символика лежала и в основе так называемых «рыбных дней» по пятницам, но сексуальная подоплека этого ритуала давным-давно забыта.

Можно привести множество подобных примеров. Костер, например, сохранив свою почти магическую языческую силу, тем не менее полностью лишился своей сексуальной основы. Когда-то огонь добывали путем трения палочки-«папы», вставленной в дощечку-«маму», осуществляя тем самым символический половой акт до тех пор, пока не возникала искра и костер не вспыхивал языками сексуального пламени.

Раньше на стенах многих домов изображался фаллос, призванный защищать жителей от сглаза и других воображаемых несчастий. Эти агрессивные надменные атрибуты секса предназначались для демонстрации превосходства живущих в этих зданиях над представителями потустороннего мира. В некоторых странах Средиземноморья до сих пор можно найти символы с той же функциональной идеей, но они уже лишены прежнего откровенно сексуального смысла. Теперь изображают бычьи рога и прикрепляют их где-нибудь наверху, под самой крышей. Но несмотря на все старания морали и цензуры, превратившие древо познания плотских истин в обыкновенное дерево знаний и заменившие недвусмысленные гульфики на менее недвусмысленные галстуки, в некоторых сферах жизни агрессивные фаллические символы сохраняются в прежнем обличье, например ругательства, где все выражается предельно откровенно.

Вербальные ругательства или оскорбления часто имеют фаллическую подоплеку. Почти все по-настоящему грубые выражения, которые мы используем с целью оскорбления, имеют в своей основе сексуальные термины. Их буквальный смысл связан с половым актом или с различными частями гениталий, но используются они преимущественно в моменты сильного раздражения и агрессии, а это – типичные атрибуты секса, наглядно демонстрирующие тот факт, что секс часто используется для утверждения превосходства.

Визуальные оскорбления имеют в своей основе все тот же фаллос, а для выражения враждебности по отношению к собеседнику используется целый набор атрибутов данной тематики. Высунутый язык есть не что иное, как символ пениса в напряженном состоянии. Различные варианты оскорбительных жестов, демонстрируемых рукой, известны уже как минимум две тысячи лет. Один из самых древних жестов – оттопыренный и полностью выпрямленный средний палец, направленный в сторону человека, которого необходимо оскорбить (остальные пальцы согнуты). Таким образом, средний палец олицетворяет пенис, согнутые большой и указательный – яичко, а безымянный и мизинец – другое яичко.

Этот жест был популярен во времена римлян, и средний палец назывался digitus impudicus – палец бесстыдный, или digitus infamis – палец позорный. Жест видоизменялся с течением столетий, но до сих пор встречается во многих частях света. Иногда вместо среднего используется указательный палец, возможно, потому, что так проще этот жест сформировать и удержать. Иногда указательный и средний пальцы объединяются, выражая размеры символического пениса.