Знойные ветры юга. Часть 1 (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 20

— Тутошний хозяин знает толк в корнях и ароматных травах, — добавил он.

— Перец — да, — с серьезным видом покивал головой Миха. — И корень петрушки тоже. Но согласись, мозговая кость — это именно то, что дает настоящий навар. Можно, конечно, и на ребрах неплохой суп сварить, но с говяжьим мослом ничто не сравнится.

— Ну, не знаю даже, — Коста сыто рыгнул и откинулся на спинку скамьи. Он запустил палец с длинным ногтем в рот, у него куски мяса застряли в зубах.

— По мне, — продолжил он, — так и из лопатки и ребер тоже вкусно получается. Главное, чтобы мяса на костях побольше было. На Бычьем форуме одна таверна есть, я тебе потом ее покажу. Там дивно готовят острую похлебку с луком и бобами. Сначала варят в большом котле мясо и кости, потом туда кладут бобы и ждут, пока они мягкими не станут. Пока кипит котел, на сале пережаривают муку с луком, добавляют укроп, белый перец, кардамон, немного тимьяна и кестон(1), и тоже в похлебку кладут. Как бобы сварятся, ее по небольшим горшкам разливают, кладут туда давленый чеснок и лавр, замазывают те горшки тестом вместо крышки и ночь в горячей печи томят. Похлебка получается густой, как каша, а в ней кусок мяса размером с кулак плавает. Мясо острое, его с охлажденным вином есть нужно. Лучше, если вино с Хиоса будет. А крышку из хлеба нужно в суп макать и есть.

— Да, — мечтательно протянул Миха, проглотил тягучую слюну и почмокал губами. — Вкусно, наверное.

— Вкусно? — удивленно посмотрел на него Коста. — Да так получается, что пальчики оближешь! Но дорого очень! Не для голытьбы таверна, туда уважаемые люди ходят.

— Кстати, — нахмурился Миха. — Я был на том форуме недавно… Пацаны подкатывали, вопросы всякие задавали…

— Как ты мне тогда? — понимающе усмехнулся Коста.

— Ага, — кивнул Миха и впился зубами в нежнейшее медовое пирожное. Их в Константинополе было несметное число видов, в каждой харчевне свой рецепт. — Тоже спросили, как моя задница себя чувствует, не болит ли.

— И что ты им сказал? — остро посмотрел на него Коста.

— Что земляка встретил, а он меня в лавку взял помогать. У самого, мол, сыновья от чумы померли.

— Поверили? — поднял бровь Коста.

— Не думаю, — покачал головой Миха. — Если я в лавке помогаю, то чего днем по рынку шастаю. Но вопросы задавать перестали.

— Примечай толковых, — обронил Коста. — Будем на кое-какие дела брать. Меня им видеть нельзя. Ты над ними будешь. А я над тобой.

— Что за дела? — заинтересовался Миха. Сытая жизнь оказалась на диво скучной. Деньги у него пока водились, но ведь хотелось еще. Его новая жизнь была куда дороже прежней, и не сегодня — завтра кошель с серебром покажет дно.

— Посмотрим, — загадочно посмотрел на него Коста. — Мало ли. А пока еще одно дело есть. Для тебя и меня.

— Как тогда? — Миха даже вперед наклонился. — Моя доля какая?

— Двадцатая часть, — ответил Коста.

— Фу-у-у, — протянул Миха. — Ну, ты и жмот! Где это видано, чтобы на улице за такую долю работали?

— Ну, как хочешь, — Коста пожал плечами. — Если тебе пятьдесят номисм мало, то я другого найду. Мало ли на улице голодных босяков. Полсотни солидов поднять любой захочет. А у меня в этом деле расходы очень большие будут. Дело крупное, придется очень серьезно потратиться.

— Полсотни? — разинул рот Миха. — Да у меня отец столько за всю жизнь не заработал! Ты что, патриаршую казну обокрасть решил? Так я согласный! Что делать-то надо, хозяин?

— Завтра поплывешь в Александрию… — начал было Коста.

— В Александрию? — раскрыл рот Миха.

— Что ты переспрашиваешь каждое слово, как недоумок? — поморщился Коста. — Заткнись и слушай. Поплывешь в Александрию и привезешь оттуда двух лицедеев. Кривляк с ярмарки не бери, они не годятся. Брать обязательно таких, кто в старых трагедиях играет. В Александрии старые семьи это дело любят, лицедеев там как коровьего дерьма в Юлиановой гавани. Они должны выглядеть солидно, лучше, если будет брюхо. Чем больше брюхо, тем лучше. Понял?

— А что им обещать? — облизнул губы Миха.

— По пятьдесят номисм каждому, — весомо сказал Коста.

Он помолчал, давая ощутить всю чудовищность суммы. На двоих фунт золота с третью! Ничего подобного актер заработать не мог бы при всем своем желании нигде и никогда. Лицедеи были презренным, ничтожным племенем, частенько промышлявшим воровством и проституцией. Лишь единицы из них, отмеченные каким-нибудь особым умением, неплохо зарабатывали.

— Работы на месяц-два, — продолжил Коста, — кормежка и жилье с меня. Жду тебя здесь, ровно через шесть недель. Не опаздывай. Время — деньги, Михаил.

1 Кестон — совр. название — костус, или снежный лотос. Это пряность со жгучим вкусом, произрастающая в Гималаях.

Август 632 года. Тергестум (совр. Триест). Истрия.

Княжеский поезд не слишком отличался от похода конного отряда. Собственно, он и был именно таким отрядом за исключением того, что воинов сопровождала четвертая рота Сиротской сотни в полном составе. Это вышло совершенно случайно. По крайней мере, так думали все, кроме князя и воина Дражко, который догадывался, что все это неспроста. Мальчишек взяли для всякой надобности. Именно они ставили палатки, таскали воду, собирали дрова и поили коней. Они не жаловались, скорее совсем наоборот, ведь жизнь за высоким забором надоела всем до крайности. Княжич трусил на низкорослой степной лошадке и с любопытством крутил башкой по сторонам, стараясь запомнить все, что видел по дороге. Горы, поросшие лесом, Дунай, который у Белграда был куда шире, чем у столицы, Пуста, жуткая когда-то аварская степь… Все это было волнующе незнакомым, и Святослав едва сдерживал восторг, прикоснувшись к настоящей воинской жизни. А потом он увидел море, свою мечту. Мечту, которую он почерпнул из той самой книги…

Святослав прочел ее уже раз десять, и выучил наизусть каждое слово в ней и каждый мазок кисти художника. Ему, словенскому мальчишке, не избалованному излишествами, эта книга казалась окном в новый дивный мир, которого не видел никто из живущих рядом. Святослав для себя уже все решил, и прямо заявил отцу, что мечтает увидеть море и побывать в дальних странах. Отец тогда ничего не ответил, лишь закусил в задумчивости длинный ус, а уже через месяц рота, в которой служил Святослав, пошла в поход вместе с князем, когда он собрался в Истрию.

Земли далматинских хорватов, что давно разошлись с хорватами северными, жившими неподалеку от Праги, были изрядно почищены людоловами хана Шебы. И чем ближе к Истрии подходил княжеский отряд, тем меньше словен там оставалось. Многие роды ушли высоко в горы, а то и вовсе откочевали на юг, где ничтожные ромеи не имели сил сопротивляться новым захватчикам. Сами ромеи, которых гнали с земли, напротив, уходили в Истрию, соблазненные послами герцога Виттериха, повелителя той земли.

Тергестум оказался небольшим городишком, окруженным невысокой крепостной стеной, сложенной из каких-то разномастных обломков. Бывший имперский город не шел ни в какое сравнение с городами варварской Словении, и это ощутил даже самый недалекий из пацанов. Многие и грудь выпятили вперед, свысока поглядывая на суетливых и шумных ромеев. И на не ромеев тоже. Они ведь не босяки какие-то, а княжьи воины, у которых и лук приторочен к седлу, и полный колчан стрел имеется. Не смотри, что мальчишки еще. Местные сильно отличались от прокаленных солнцем египетских матросов, пивших в таверне, смуглых носатых иудеев и громогласных данов, готов и саксов, служивших в дружине герцога. Городок был довольно оживленным, а жизнь в порту так и вовсе била ключом. Сюда как раз привезли очередную партию коней, но на этот раз арабской породы.

Низкорослые лошадки с треугольной головой и задорно поднятыми хвостами были на редкость выносливы и сильны. Два десятка голов привезли на племя из Кейсарии. Коневоды племени тарниах, обосновавшиеся за Тисой, будут подмешивать их кровь в местные породы, пытаясь вывести лучших коней Запада. По слухам, даже диких тарпанов ловили и пасли потом в гигантском хринге аварского кагана, превратившемся в конный завод. Дикие лошади, жившие в лесах Словении, имели копыта, подобные камню, куда крепче, чем у нежных южных пород.