Помереть не трудно (СИ) - Зимина Татьяна - Страница 11

— Поиграем в игру, — неожиданно предложил он. — Сколько сверхъестественных существ ты сможешь засечь за десять минут.

— Что, прямо здесь? — говорить с набитым ртом было некрасиво, и пришлось проглотить здоровенный кусок шаурмы, не разжевывая. В живот словно рухнул камень, завёрнутый в бумажную салфетку…

— Время пошло, — шеф демонстративно посмотрел на часы.

И я принялся разглядывать прохожих. Их было не то, чтобы много, но люди мимо нашей лавочки шли постоянно. Бабки с сумками на колёсиках телепались по своим делам медленно и степенно, девчонки пробегали стайками. Гопники, издалека углядев в нас с шефом лёгкую добычу, с энтузиазмом погребли к скамейке, но не успев начать традиционный «развод» как-то сдулись, попрятали глаза, и не сговариваясь, слиняли.

Потом прошла молодая пара, торжественно, как священный ковчег, катя новенькую коляску…

Я пытался смотреть, как учила Антигона: как бы не на человека, а поверх него, мимо, лишь краем зрения цепляя контур фигуры.

Обычно это неплохо работало. В помещении. Здесь же светило яркое солнце, на асфальте мельтешили тени от листвы, над головой истошно чирикали воробьи… Всё это здорово отвлекало.

От напряжения я разозлился, и выпустил немного… Мириам это называла «дух костей» — мёртвую энергию, которая досталась мне от «создателя» — Антона Лавея.

И тут же от нас шарахнулась благообразная бабулька с карликовым пуделем на поводке.

— Чур меня, чур, — запричитала бабулька старушечьим басом. — Сгинь, супостат, бисов сын!..

Пудель, подскакивая на тонких лапках, как на пружинках, поливал нас заливистым лаем.

Достав из кошелки пучок сохлой полыни, бабка принялась махать им на меня, как веником в бане.

Народ, проходя мимо, смотрел сочувственно, но помощь никто не предлагал. С бабульками связываться — себе дороже.

— Проходите, гражданочка, — официальным тоном попросил Алекс. — Вы ошиблись.

Он ногой попытался оттеснить пуделя, но тот вцепился шефу в брючину. Зато замолчал. Теперь он лишь тихо рычал, от удовольствия заведя глаза под выпуклый чёрный лобик. Видно, не часто собачке такая развлекуха перепадает…

— Да что я, стригоя от обычной шантрапы не отличу? — вскричала старуха в полный голос, совершенно не заботясь тем, слышат её или нет.

— Ну и что, что стригой? Вам-то какое дело? — честно говоря, достало меня, что всякие люди нос воротят. Что я им сделал?

— А такое, милок, что лицензия у тебя должна быть, — ядовито и победно прокаркала бабка.

— С чего вы взяли, что у меня её нет?

— Да что я, слепая, что ль? Глаза-то, поди, имею… И как ты ещё наглости набрался, кровопивец, в столицу без лицензии сунуться! Вот я на тебя жалобу подам…

— Спокойно, гражданочка, — Алекс шустро вскочил и подхватил бабку под локоток. Обаяние своё он включил на полную. Как тысячеваттную лампочку. — Мы приезжие. Только с поезда… Вот, пообедать присели. Как закончим, сразу же отправимся регистрироваться.

— Да к тебе-то я, касатик, претензиев не имею, — бабка наконец понизила голос. — Ты, я вижу, человек культурный… А не якшался бы ты с кровососами, а? — она приложила морщинистую руку к объёмной груди. Другой рукой она, дёргая поводок, пыталась оттащить пуделя, но тот, с набитым штаниной ртом, впал в полную кататонию. — Пристрели его, и вся недолга…

— Да за что вы меня так ненавидите? — от удивления, что незнакомые старушки бывают столь кровожадными, я даже перестал злиться.

— Знай своё место, упырь, — прикрикнула старуха. — Паразиты вы, хуже вшей. Сколько кровушки моей выпили…

— Да не пью я кровь! Я витамины пью. И синтетический гемоглобин.

Это был крик души. Почему меня все принимают за какого-то урода?

Старуха неожиданно замолчала, и удивительно проворно перебирая ногами, подкатилась ко мне и накрыла лицо своей морщинистой пятернёй.

Ладонь была на удивление чистая, сухая и мягкая. Пахло от неё свежемолотым кофе…

— Прощения просим, — через минуту сказала бабка, отняв руку и зачем-то поправив мне воротничок на рубашке. — Поторопилась. Простите старую… Как увидела стригоя без Печати — так прям взыграло ретивое, не удержалась. Сколько мы их в войну колами попротыкивали — страсть.

— В гитлерюгенде были специальные зондер-команды из новосозданных стригоев, — тихо заметил Алекс. — Злые, голодные и безмозглые. Им даже оружия не давали… Мы на вас не в обиде, гражданочка, — склонил голову Алекс и щелкнул каблуками испанских туфель.

— Матрёна Потаповна Фролова, потомственная ведьма, — с достоинством кивнула старуха. — Чистка ауры, привлечение благоприятных эфиров, налаживание контакта с почившими родственниками. Всё в рамках разрешенной магии. Лицензия номер одна тысяча восемьсот два.

И совершенно неожиданно она протянула Алексу вполне современную визитку. Буквы были стилизованы под старославянскую кириллицу.

— Пойду я, — подхватилась она, как только Алекс сунул визитку в карман. — Заболталась тут с вами…

И бабка, прижимая к боку объёмистую кошелку, шустро заковыляла прочь.

— Гражданочка, — позвал Алекс.

— Чегось? — обернулась с готовностью бабка.

— Собачку заберите.

— Воланд! — позвала бабулька. — К ноге.

Чёрный пудель послушно выплюнул штанину Алекса и потрусил к старухе. Взгляд собачьих глаз-бусинок выражал к нам, грешным, полное презрение.

После ухода бабки, отдых на лавочке утратил свою первозданную прелесть. Настроение стремительно падало. Я вновь принялся думать о Мириам, о том, что надо нам с ней поговорить…

— Идём, — Алекс стремительно вскочил. Подхватив папку, выданную Геной, он завертелся на месте, высматривая что-то мне неизвестное.

— Куда?

Из меня словно высосали всю душу. Небо казалось серым, как асфальт, и таким же бугристым. Деревья больше не радовали свежей листвой, а воробьиный писк вгрызался в уши, как высокоскоростное сверло.

— Надо найти таксомотор. Поедем на кладбище.

— Куда?..

— Разговор со старухой натолкнул меня на пару мыслей, — Алекс шагал бодро, пружинисто, я же, несмотря на сытный перекус, плёлся нога за ногу. — Да что ты тащишься, как дохлая мышь?

— Не знаю, — мною овладело полное равнодушие. — А мы куда-то торопимся?

— Так, погоди… — сунув папку под мышку, шеф пощупал воздух вокруг меня. — Ну бабка, — он беззвучно выругался. — Ну стерва…

— При чём здесь старуха?

— Спрошу тебя как колдун колдуна: на тебя когда-нибудь порчу наводили?

— Не припоминаю, — я поёжился. Порча — это хреново. От правильно наведённой порчи можно и кони двинуть.

— Не удержалась всё-таки, старая перечница, — Алекс достал визитку. — Чистка ауры у неё… Привлечение эфиров… Чернокнижница она. Потомственная.

— Почему вы так решили?

— Потому что белые ведьмы порчу не наводят. Даже на стригоев. То-то она тебя углядела! Конкуренции побоялась, вот и накинулась.

— Она же извинилась, — мир будто накрыли серой застиранной марлей. Красок в нём не осталось, запахи сделались тухлыми, а свет солнца вызывал невозможную головную боль.

— Но подарочек напоследок оставила.

— И что теперь делать?

— Да ничего особенного, — пожал плечами шеф. Тяжелая папка у него подмышкой всё время норовила выскочить. — Зажигалку дай.

Сунув руку в карман джинсов, я пошарил, и ничего не нашел.

— Она у вас.

Очень хотелось лечь прямо на траву, свернуться калачиком и перестать реагировать на раздражители.

Алекс похлопал себя по карманам, нашел зажигалку, щелкнул колёсиком и поджег бабкину визитку.

— Стой спокойно, — скомандовал он и стал водить горящей бумажкой вдоль моей ауры.

Огонёк, пожирая бумажку, сыто потрескивал, и время от времени вспыхивал оранжевыми всполохами.

— Ну как? — спросил Алекс, когда визитка рассыпалась чёрным пеплом. — Полегчало?

Я прислушался к себе. Серая марля убралась, краски постепенно возвращались, да и голову перестали распиливать пополам.