Леди-самозванка в Драконьей Академии Магии (СИ) - Лунёва Мария - Страница 24

— Не «чего», а что, Корский? — поправила его. — Ты идешь со мной в подземелье. Сейчас!

— Чего? — снова прогорланил он, вылупившись на такую красивую и умную меня. — Сбрендила, мамзель?! А ну, иди в комнату и перечитывай лекции!

— Корский, — я хищно оглядела этого амбала в низко посаженных домашних штанах и с голым торсом. — Во-первых, к леди не пристало выходить в подобном виде. Ты должен был надеть рубашку. Во-вторых, или ты идешь со мной, или я ябедничаю папе!

— Это шантаж! — зарычал он. — И какая ты мне ледя? Леди по подземельям не шастают и на сыскарей не учатся. Так что не про твою честь мне в рубашки рядиться. А если отцу напишешь, так и я следом письмецо отправлю и расскажу, куда тебя на ночь глядя потащило. В какие подземелья! Он меня еще и похвалит, что мозги на место вставил. А ну, кыш в комнату и за книжки взялась.

Я аж воздухом поперхнулась от возмущения. Да со мной никто никогда так не разговаривал. Ах, ты же... мужлан невоспитанный!

— Ты... — я выставила вперед указательный палец. — Да, ты... Или идешь со мной, или папа узнает, что ты отпустил меня одну. Вот это уже шантаж!

Не проняло, он лишь упрямо выдвинул вперед подбородок. И этот его жест... Он был так знаком... Что-то кольнуло сердце.

Он вдруг кого-то напомнил. Кого-то забытого, но родного.

— Корский...

— А ну, молчать! — гаркнул он. — Или я сейчас, как возьму тапок, да как отхожу им по твоей аристократической заднице, что не может угомониться. Ты что забыла в подземельях, дурная?

— Корс, — раздался девичий голосок за неплотно прикрытыми дверями в мужскую комнату. — А ты скоро?

Прищурившись, я встала на носочки и заглянула в щель.

— Не суй свой длинный нос, Лакруа, куда не положено! — зарычала детина.

— Значит, не пойдешь? — Нахмурилась я. — Ну ладно.

Мне как-то стало неудобно. Он там с девушкой, я тут со своими вылазками. И ведь взглянула какая-то на этого недалекого. Разглядела ж там что-то с его «чего и баба». Здесь, конечно, главное — не упустить эту недальновидную.

— Да лучше тебе не ходить, Корский, — задумчиво произнесла и тут же добавила: — Раз уж на тебя хоть какая-то особа клюнула, так нужно теперь ее охмурить и привязать к тебе. Другой такой дурехи может и не случиться.

— Чего? — снова взревел он.

— Не «чего», а что! Сколько повторять можно? — рявкнула на него. — Чтобы цветы ей подарил! И на эклерах не жмотился. А то есть тут один, на них и погорел. Девушки щедрых любят. И не вздумай все о своем мужском болтать! Ее слушай внимательно. Расспрашивай, что делала, что интересного у нее произошло. Время ей уделяй. И еще, — я лихорадочно вспоминала, что там Майка про отношения с парнями говорила. — На аллею ее гулять пригласи. К фонтану! И в буфет! Она должна видеть — тебе ничего для нее не жалко...

— Лакруа! Ты там куда-то шла? — тяжело вздохнул одногруппник. — У нас с ней просто короткая интрижка!

Услышав такое, открыла рот и прижала руку к груди. Вот бесстыдник!

— Ну ты и осел, — рявкнула на него шепотом. — Даже в шутку при леди такое не говори! Ни одна уважающая себя девушка, ради интрижки в комнату к молодому человеку не придет! Вот только посмей ей сердце разбить! Закопаю, а папочка улики сокроет. Понял!

— Да боги! — он натурально взвыл. — Если я пойду с тобой в это подземелье, ты отстанешь, Лакруа?

— Ну-у-у! — я призадумалась...

— Ой, все, — обреченно выдохнул Корский и, открыв дверь, скользнул в комнату. — Элиса, я на вечерок отлучусь. Продолжим наше знакомство завтра... Конечно, я отвезу тебя на осеннюю ярмарку.

«Ну-ну, — хмыкнула про себя, — интрижка у него. Ага-ага... Ну хоть ума хватило прогулку к торговцам пообещать, не совсем пропащий»

Как-то мне стала небезразлична его судьба. Пропадет ведь. Надо позаботиться, девушку понадежнее найти. С мозгами. Чтобы шустрая. И красивая.

Но главное — с мозгами!

Я сделала несколько шагов от двери и остановилась возле узкого окна башни. На улице смеркалось. На стенах, окружающих академию, медленно разгорались ночные огоньки. Пока еще тусклые, но вскоре они запылают в полную мощь. Внизу звонко исполняли предзакатные трели певчие птички. И стрекотали совсем им не в такт сверчки.

— Лакруа, ты это... стоять! — раздалось за спиной.

Вскинув бровь, обернулась и сообразила, что Корский натягивает через голову черную рубашку прямо в дверном проеме.

— Меня жди. А то случится что с тобой, а мне потом перед твоим отцом объясняйся. Уж проще с тобой сходить. Не знаю, что ты там потеряла, но ладно. Хочет леди нервы пощекотать — ее дело. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы мне потом от лорда Лакруа не прилетело...

... Через несколько минут, спустившись с центрального крыльца, мы направились в сторону отдельно стоящих корпусов факультета Бытовой магии. Вышагивая бодрым шагом по выложенной крупным булыжником тропинке крепко сжимала длинный заговоренный факел, выдернутый из кольца со стены у лабораторий факультета Артефактное дело.Второй такой же факел мы свистнули из холла первого этажа.

Все же дурная у меня наследственность, но мне неожиданно понравилось тянуться ручками ко всему, что ценно и плохо прибито.

Ха! Какой ужас!

Скривившись, я покосилась на угрюмого Корского в мятой рубашке, наспех заправленной в штаны из мягкой кожи. Он поймал мой оценивающий взгляд и нахмурился еще больше.

Отвернувшись, указала на небольшое одноэтажное здание: именно за ним, если верить карте, и был вход в складские погреба бытовиков.

— Может, хоть скажешь, зачем тебе все это, Лакруа? — тихо пробормотал мой невольный подельник.

— А ты в призраков веришь? — поинтересовалась, не глядя на него.

— Да кто же в них не верит? — фыркнул он. — В башню астрономов ночью зайди и гадать не придется: есть они или нет. Ну и бабка моя при жизни жестко строила всю семью. Двух мужей извела. Лезла во все щели, мамке жизнь испортила. Отца от нее отвадила. Женат он был, но плохо там все в семье уже было. Так вот и соврала старуха, что я не от него. Прогнала, сказала что у матери другой. В общем, кошмарная бабка. Как померла — все вздохнули с облегчением. Характер у нее был, ну прелесть, какая мерзость. Так она призраком вернулась! Выждала, карга такая, сорок дней и... здравствуйте — встречайте... — Он аж сплюнул в сердцах. — Три дома сменили — находит! И менталистов звали, и некромантов. Я сам ее могилу чем только не поливал. Нежить уже на ее погосте воет — она и мертвяков строить умудряется. Несокрушимая старуха! Даже смерть ее не берет!

Я тихо хохотнула и вдруг смекнула, что не все сходится в его словах.

— Так подожди, Корский, ты же сказал — твоя мамка в борделе у отца моего...

— Ты что, Лакруа, там себе выдумала? — он аж зашипел от возмущения. — Учительница она. Детишек в борделе обучает чтению и письму. Тех, кого эти прас... — он смутился, взглянув на меня, — ... дамы легкого поведения рожают!

— А-а-а, — я взглянула на него и усмехнулась, — так ты сын учительницы. Ну, стоило догадаться. Кто-то же должен был такую дубину грамоте обучить.

— Ох, Лакруа, допрыгаешься, — он опасно прищурился и покачал головой. — Как возьму тапок да как научу мужчин уважать.

Задрав нос, я повернула за угол и указала факелом на холм с человека высотой. Нужная дверь в погреба была именно там.

— На что я подрядился... — мой несчастный одногруппник печально вздохнул, — но чего не сделаешь ради...

— Что? — я обернулась на него.

— Да так, — он отмахнулся. — Это я о своем, о наболевшем. Веди уже, ледя, в свои подземелья, чтобы там тебя умертвия за неуемный зад погрызли!

Первая дверь в подсобные помещения оказалась открыта, и мы с Корским легко попали в длинный темный коридор. Я шагнула первой. И тут же закрыла нос ладонью. Запах стоял тошнотворный.

Хоть не дыши.

Получив толчок в спину от Корского, сделала еще несколько шагов вперед. По обе стороны прохода обнаружились низкие двери. Обшарпанные и рассохшиеся. Подойдя к первой, дернула за круглую шершавую ручку.