Договор на крови (СИ) - "Каин" - Страница 15

— То есть, это какое-то призрачное радио? — насторожился я и добавил. — Это так работает?

— Ну, я тоже приняла в этом участие, — призналась Любовь Федоровна, но в ее голосе я не услышал раскаяния. — Когда ты только начал работать, я усиленно «говорила» о том, что адвокат-некромант — это совсем неплохо. Призраки подхватили этот слух и понесли его по Петрограду. Вскоре живые уловили разговоры мертвых. Они не понимают смысл наших слов. Но впитывают суть. И вскоре им уже кажется, что они где-то слышали, что информация верная…

— Про меня? — поразился я.

— Ты сейчас самая популярная тема города, — с гордостью кивнула Любовь Федоровна. — Людям нравится верить в чудеса. Потому и слухи им пришлись по душе. Но признаться, я не ожидала такого отклика.

— То есть, вы запустили эту цепочку? — поразился я.

— Ну, когда-то я даже организовала демонстрацию в поддержку легализации игорного дела. Так что, талант у меня есть, — с гордостью подтвердила Виноградова.

— И как долго работает это ваше Радио? — осведомился я.

Женщина усмехнулась:

— Слышал фразу «слухами земля полнится»? Так вот, сложно начать, запустить волну голосов. А вот остановить ее практически невозможно.

— А можно как-то осторожно намекнуть, что я страшный и опасный человек? Что я точно не тот, кто может благословлять воду и воскрешать людей.

— Слухи работают не так, — нахмурилась Виноградова. — Мы намекаем, шепчем, а люди додумывают и озвучивают свои предположения.

— Тогда не удивляйтесь, если к нам начнут идти те, кто хочет оживить супруга или тетушку, — предупредил я.

— Лучше пусть приходят просить оживить, чем убить, — философски заметил Фома.

Он хоть и не слышал Виноградову, но словно додумывал ее реплики по моим ответам.

Возражать мне было нечем. Потому я допил чай, поставил на стол пустую чашку, вытер рот салфеткой и поднялся на ноги.

— Идешь спать? — невинно спросила Виноградова.

— Нет, строить алтарь имени себя любимого, — немного раздраженно заявил я. — Чтобы люди приходили к нему поклоняться и возвеличивать мою персону. А затем организую секту имени себя и буду остаток своих дней безбедно жить на пожертвования.

— В подвале? — поинтересовался Питерский, видимо, приняв мои слова за чистую монету. — Потому вы туда ходили.

— Ты туда ходил? — уточнила Виноградова.

Женщина с наигранным безразличием зевнула и этот жест меня насторожил. Любовь Федоровна обычно вполне талантливо хитрила. Но сейчас разнервничалась, пытаясь сделать вид, что ее не волнует мой интерес к подвалу.

— Мне пришлось искать вас, — обратился я к ней.

— Иногда я задумываюсь и словно засыпаю, — отмахнулась призрачная дама.

— Может быть, вам стоит дать немного силы? — я щелкнул пальцами, призывая тотем, но Виноградова небрежно отмахнулась.

— Я не настолько слаба. Но если мне понадобится твоя помощь, я обращусь, — улыбнулась она, проходя мимо растревоженного пня. Тот подозрительно покосился на духа горящими глазами и с готовностью обратился ко мне. Даже корни задрожали от нетерпения, как ему хотелось поработать.

Женщина ушла, провалившись сквозь пол, а я продолжал смотреть в стену, пытаясь осознать произошедшее. Никто из призраков никогда не отказывался от подпитки. Сила некроманта была для них сродни живительной влаги для умирающего от жажды. Но Виноградова просто ушла.

— Что-то случилось? — вывел меня из задумчивости встревоженный Фома. — Вы обидели женщину?

Я поспешил успокоить слугу:

— Нет, что ты. Все в порядке. Любовь Федоровна отправилась по своим делам…

Я подумал, что мне все же стоит узнать, чем она занимается в свободное время. Может быть, и впрямь впадает в сонную оторопь. Тогда ее нужно напитать силой, чтобы она не истончилась и не ушла в забытье. Такое порой случается с призраками, которые давно уже обитают в посмертии.

— Вот же я дурак, — наконец догадался я. — Она ведь боится…

Виноградова привыкла существовать за счет эмоций жильцов. Большую часть времени она находилась в стазисе. Но сейчас появились я и Фома. Любовь Федоровна стала активней. Но, вероятно просто беспокоилась о том, что привыкнет к моей подпитке, и будет от нее зависимой. Она была сильной при жизни. И, конечно же, не собиралась проявлять слабость, став мертвой.

— Что происходит? — нахмурился Питерский.

— Все хорошо. Просто хозяйка этого дома гордая женщина. И ей надо привыкнуть, что она больше не одна.

— К такому и впрямь сложно привыкнуть, — парень улыбнулся. — Иногда когда я мастерю что-нибудь в подвале, мне кажется, что наша Любовь Федоровна садится рядом и смотрит на то, как я работаю.

— Это тебя пугает? — я вспомнил свои ощущения в подвале.

— Нет, — замотал головой помощник. — Мне рядом с ней спокойно. Прямо как нашим котам.

— Это точно, — кивнул я.

— Котов не обманешь. Мы сердцем чуем.

Мы закончили ужин и разошлись. Фома направился по делам, я же ушел в свою комнату. Взглянул на часы, отметив, что сегодня я рано освободился. А затем вынул из кармана телефон, нашел в списке контактов нужный номер, и нажал на вызов. Трубку не брали долго. Пока наконец в динамике не послышался голос:

— Слушаю, Павел Филиппович. Что-то срочное?

Собеседник был раздражен, хоть и пытался это скрыть. А на заднем плане в динамике я услышал тихий женский голос. Видимо, своим звонком я сорвал Дмитрию свидание. Но отступать было поздно. Поэтому я сделал вид, что не заметил недовольства жандарма и вежливо произнес:

— Добрый вечер, мастер Иванов. Я хотел бы попросить вас о помощи.

— Слушаю.

Раздраженность в голосе жандарма быстро сменилась настороженностью.

— Юрий Волков, — ответил я. — Отбывал наказание на каторге. Я хотел бы узнать, за что.

— Завтра попытаюсь выяснить, — произнёс жандарм.

— Больше спасибо, — сказал я.

— Великий день, — фыркнул парень. — Я отмечу в календаре, что вы поблагодарили меня по-большому. Но пока не за что. Это все?

— Да, еще раз спасибо.

По традиции жандарм отменил вызов не попрощавшись. Я же положил телефон на стол, сел в кресло и задумался, глядя в окно. В деле Самохвалова не было ничего, что могло бы отменить старую расписку. Впрочем, мне это не было нужно. Клиент признавал долг, мне надобно было лишь сбить сумму до разумной. Волков прошел путь Искупителя, то есть сперва умер, а потом воскрес. Если бы он просто пропал, то получилось указать на злоупотребление правом. Но сейчас это бы не сработало.

Можно попробовать пересчитать сумму. И если повезет, подать в суде возражение на необоснованно завышенную сумму.

Я задумчиво посмотрел на лежавший на столе телефон. Ладно, завтра узнаю, за что Волков отбывал наказание, а там видно будет.

Встал с кресла, и в этот момент зазвонил лежавший на столе аппарат. Я взглянул на экран, на котором высвечивался незнакомый номер. Взял телефон, нажал на кнопку приема:

— У аппарата.

— Мастер Чехов, простите за поздний звонок, — послышался в динамике голос. — Это Рахмат, цирюльник.

— Помню, — ответил я. — Что-то случилось?

— Ко мне пришла семья Семеновых. Они хотят заключить мировое соглашение, — продолжил цирюльник.

— Отлично. Значит, тогда сейчас ты скажешь, что посовещался с адвокатом и Чехов велел гнать их взашей. Прямо такими словами. Поступим так: вы вместе приедете ко мне, и мы составим отказ от претензий, который передадим в суд, чтобы дело закрыли, и повторная подача иска по той же самой претензии была невозможна, — быстро ответил я.

— Хорошо, — с облегчением протянул цирюльник и добавил. — Спасибо вам, мастер Чехов.

— Пока не за что, — ответил я. — С утра позвоните моему секретарю и уточните, когда у меня будет свободное время. Если это все…

— Да, все, — торопливо произнес Рахмат. — До встречи, Павел Филиппович. Еще раз спасибо.

Он отменил вызов. Я положил телефон на стол и направился в ванную комнату. Там быстро освежился, растерся полотенцем и воспользовался хвойной пастой, которую много раз собирался выбросить. Во рту разлилась неприятная горечь.