Договор на крови (СИ) - "Каин" - Страница 23

— Что ты тут делаешь? — вскочил с дивана Иван. — Мы с ног сбились, в поисках тебя. Думали, что ты, дура, решила с моста сброситься. Или еще какую блажь придумала. Чем там обычно бабы маются. Степан, отведи-ка ее в машину.

Он обернулся к сыну, который демонстрировал мне тату «Сынов». Парень кивнул и встал было с кресла.

— Сидеть, — громко потребовал я и все уставились на меня с удивленным видом. — Алена тут неслучайный человек. Она гостья в моем доме.

— То есть? — не понял старший Семенов. — Вы чо ли, барин, решили испортить девку? Эту? Стриженую курицу?

Девица покраснела и принялась поправлять волосы, которые совершенно не нуждались в том, чтобы их трогать. Тут я заметил, что на ее запястьях темнеют кровоподтеки. Вид хрупких рук, изувеченных такими варварскими отметками, разозлил.

— Закройте рот, Иван, и я изо всех сил попытаюсь сделать вид, что не услышал ваших предположений. И надейтесь, чтобы я не решил, что вы намеренно оскорбляете аристократа на его территории, — прошипел я. — Иначе вы окропите кровью ковер в моей гостиной.

— О чем вы, господин? — проблеял внезапно побледневший мужчина.

— О том, что вы слишком много себе позволяете, любезный, — холодно процедил Рахмат, который тоже заметил синяки на руках девушки. При этом цирюльник оглядел Алену так, словно видел впервые. От его взгляда девица смутилась и попыталась натянуть рукава, чтобы спрятать темные пятна на коже.

— Видимо, вы привыкли полагаться на физическую силу, — холодно произнес я. — Считаете, что законов на вас нет.

— Если вы про воспитание моей дочери, то это дело семейное, — зло возразил Семенов. — И не перед кем я не обязан отчитываться.

Я скривился:

— Вы правы. В семейном уставе указано, что отец имеет право на воспитание отроков по своему усмотрению. Но если это не наносит вреда последним.

— Какой вред? — опешил Иван. — Я ее вырастил. Кормил, одевал. И даже позволял книжки листать. Правда читать эта дурында так и не научилась, несмотря на то, что учителей я ей оплачивал исправно. Но роспись крестиком поставить под бумагой она может.

— Я могу писать и читать, — негромко вставила Алена.

— Дома поговоришь у меня, — процедил Иван и предвкушающе сжал кулаки.

— А вот это очень вряд ли, — сурово припечатал я. — девица уже совершеннолетняя и вполне может не возвращаться в отчий дом, где ей грозят рукоприкладством.

— Она моя дочь, — возмутился Иван.

— Совершеннолетняя, — напомнил я.

— А документы есть? — тут же взвился один из сынов. — Мы забираем ее домой. Вы же можете искать бумаги о ее возрасте…

— То есть вы решили отдать несовершеннолетнюю замуж? — с видимым спокойствием осведомился я. — И заключили договор с ее будущим супругом на тысячу рублей выкупа?

— Откуда вы знаете? — зло прищурился Иван, а потом взглянул на дочь с ненавистью.

— А затем еще собирался получить премию за рождение сына, — дрожащим голосом произнесла Алена.

— И эти люди называли меня приезжим варваром! — возмутился Рахмат.

— Чего это мы должны оправдываться перед этим иноземцем? Это наши семейные традиции. Наше личное дело. Аленку мы забираем домой. Потом договариваемся с еёшным женихом. Потери денежные из-за ее куцей башки мы понесем. Но тут уж ничего не поделать…

— А мне нравится, — неожиданно дерзко заявила Алена. — Мне нравится моя прическа. И я снова подстригусь, если мне отрастят волосы. Чтобы ни один Двушкин на меня больше не позарился.

— Так свадьба договорная? — тихо уточнил Рахмат и обращался он, как ни странно, к самой Семеновой.

— Простите меня, господин… — Алена закусила губу и переступила с ноги на ногу. — Я нарочно решила срезать волосы, чтобы жених отказался от свадьбы. Думала, что это меня спасет от этого жуткого человека.

— Не смей говорить плохо о нашем будущем родственнике! — возмутился Иван.

— Вы знаете, что он вдовец? — невинно уточнил я.

Иван кивнул:

— Да. И что, вдовец не человек? Я, к примеру, тоже вдовец. Один всю эту ораву тянул…

— Трижды его молодые жены умирали. И гибли не своей смертью, — мой голос с каждым словом становился все холоднее. Но Семенов будто не замечал моего настроения.

— Слабые они были. Да и какое вам до этого дело? Бабы мрут порой от тоски или от родовой горячки. Другие новых нарожают, невелика беда.

— Дай-ка мне немного сил, Павел Филиппович, — внезапно прорычала Виноградова и я щелкнул пальцами, призывая тотем.

— Только легонько. Нам не нужны вопросы от жандармов, — мягко попросил я.

Семеновы не поняли, с кем я говорю, и непонимающе переглянулись. А потом перед ними появилась Любовь Федоровна. Она уперла в бока кулаки и мрачно оглядела семейку моральных уродов.

— Значит, руки распускаем и ребенком торгуем? — спросила она с тихой яростью.

— Господин некромант, уберите ее! — тоненько заверещал побелевший Иван.

— Это хозяйка моего дома, — представил я женщину. — Сил у нее хватает и без моей воли. И она просто хотела, чтобы вы ее видели и слышали.

— Зачем? — проблеял Семен.

— Чтобы вы поняли, твари, что рядом с вашей дочерью всегда буду я. И не позволю больше ее обижать, — ответила Виноградова.

— Призраки могут только пугать…- подал голос другой Семенов, имени которого я не запомнил.

— Ой, зря вы это, — покачал головой Фома, который стоял в проеме двери, за спиной Алены.

Виноградова взмахнула рукой, и диванчик с гостями приподнялся над полом.

— Странно, что люди так мало знают о призраках, — заметил я беспечно. — Некоторые не догадываются, что дух может и придушить ненароком, если пожелает…

Иван захрипел, хватаясь за горло. Глаза у него выкатились, язык наливался синевой.

— Стоит ли? — с заметной тревогой спросил я у Виноградовой.

— Бабы новых нарожают, — зло прошипела она. — А жандармам поясните, что призрак виноват. Пусть меня посадят.

Она хохотнула, но все же отпустила главу семейства. Тот захрюкал и сполз на пол, чтобы попытаться залезть за диван.

— Не поможет, — сурово припечатала Любовь Федоровна. — А теперь слушайте сюда, подонки. Чтобы до вечера документы Аленки передали с доставщиком. Иначе явлюсь за ними сама. И вам этот визит не понравится. Господин некромант не говорил вам, что я владела при жизни силой огня? Теперь могу поджигать чужие жилища, когда очень злюсь.

— Все жалобы отправляйте жандармам, — пояснил я, поймав обезумевший от ужаса взгляд Ивана. — Этого призрака я не контролирую. Сами же видите. Она дикая женщина.

— Спасибо за комплимент, — улыбнулась мне Любовь Федоровна и вновь сурово зыркнула на гостей.

Потом повернулась к Алене и заговорила с ней совсем другим голосом:

— Не бойся, милая. Я тебя не обижу и не трону. Никто тебя не заставит замуж пойти. Пусть сами Двушкину рожают сыновей, если Искупитель подарит им такую возможность.

— Господин некромант, отпустите нас, — взмолился Иван.

— Да кто вас держит? — удивился я. — Бумаги вы подписали. Документы Алены передадите? Или надо будет за ними послать кого-нибудь?

На последней фразе я выразительно покосился на разбушевавшегося призрака.

— Передадим.

— А приданое уже отдали жениху? — буднично уточнила бережливая Виноградова. — Вы уж позаботьтесь…

— Не надо мне от них ничего, — осмелев, заявила Алена. — Да и нет ничего моего в том доме. Только волосы были моей ценностью. И я сама это богатство отдала цирюльнику.

Семенов решил не дожидаться новых претензий от бухгалтера и ползком направился к выходу. Любоваться видом его отъеденной задницы пришлось недолго. Сыновья рванули следом. Вскоре они выбежали наружу и покинули наш двор.

— Спасибо, Любовь Федоровна, — я коротко ей кивнул.

— Давно я так не развлекалась, — произнесла она немного устало и растаял, напоследок улыбнувшись присутствующим.

- Вот и поговорили, — заключил я, разведя руки в стороны. — Может чаю?

От чая никто отказываться не стал. Цирюльник и Алена сели за стол, а Нечаева подала поднос с заварником и несколькими чашками.