Оседлать мечту - Каблукова Екатерина - Страница 3

– Держи, может пригодиться! – мне протянули рекламную брошюрку, на обложке которой было написано «Оседлай мечту!». – В Петербурге сейчас проект стартовал, они под грант президента будут отбирать талантливых всадников со всей страны. Конкурс, конечно, огромный, но ты девочка со способностями. К тому же у тебя отец там, верно?

– Ага, только мама переезжать не хочет, – пробурчала я.

– Все равно там надо в спортинтернате жить, там тренировки утром и вечером и программа школьная. Впрочем, ты девочка трудолюбивая, справишься.

– А как же?..

Договорить я не успела, тренера окликнули с трибун:

– Ирина Афанасьевна, юношей поехали. Смотреть будете?

– Конечно, а то вы без меня наформируете сборную! – усмехнулась она. – Ну что, Быстрова, удачи!

Ирина Афанасьевна вложила мне в руку цветной буклет и вернулась на свое место.

Я проводила ее взглядом и посмотрела на буклет. Обложка была очень красивой и яркой: белоснежная (вернее, серая) лошадь на фоне двухэтажного красного с белыми зубцами замка. Академия «Оседлать мечту!» – значилось на обложке.

Поколебавшись, я открыла брошюру. Несколько небольших фотографий все с тем же красно-белым замком и текст между ними. Я начала читать.

«Конная школа «Оседлать мечту!» – принципиально новое учебное заведение для юных спортсменов, которые желают связать свою судьбу с конным спортом. За основу учредителями школы были взяты принципы кавалерийских курсов Джеймса Филлиса – одного из величайших всадников, чьи методы работы используются до сих пор», – гласила первая фраза. Далее следовало описание самой школы, расположенной «в живописном уголке, неподалеку от парадной резиденции русских императоров». Здание было построено в середине девятнадцатого века архитектором Бенуа и являлось памятником федерального значения.

Большая конюшня, несколько манежей, учебный и жилой корпуса – на глянцевых снимках все выглядело просто как мечта.

Описание общеобразовательных учебных программ и список педагогического состава со званиями, категориями и фотографиями я пролистнула, остановившись на заголовке «Общежитие».

«В связи с особенностями программы все ученики проживают на территории школы в комнатах, рассчитанных на двоих», – прочитала я и вздохнула, представив, как было бы здорово жить одной, без мамы, вечно говорящей, что делать, и без ненавистного пианино.

– Ну можно не стоять на проходе? – какая-то недовольная женщина прошла мимо. – Что за манеры!

Опомнившись, что все еще стою у ступеней лестницы, ведущей на трибуны, я захлопнула брошюру и положила в карман куртки. Размечталась, Быстрова! Питер, интернат при конной школе… Для начала надо вообще туда поступить. Что там Ирина Афанасьевна сказала? Ищут талантливых юных всадников со всей страны? Вряд ли я смогу вообще поступить туда.

Да и как я могу бросить Василька? Хотя сегодня на нем ехала Ритка, но ведь это же мой конь, он мне верит… Пусть даже по документам и числится клубным. Спохватившись, что не похвалила своего любимца, я направилась к конюшне.

Там царила суета: кто-то седлал лошадь, кто-то, наоборот, расседлывал, еще двое убирали в деннике, а в углу тренер отчитывала мальчишку. Я сразу же узнала Вовку и посочувствовала: он тренировался у матери, и к нему всегда предъявляли повышенные требования.

– Как можно было забыть схему? – спрашивала его мама.

– Я перепутал обычную с финалом.

– Молодец, что сказать!

Не желая его смущать, я сделала вид, что не узнала их, и направилась дальше.

– Олька, привет! А ты чего не ехала? – окликнула меня Люся. Она была старше на три года и работала коноводом на соревнованиях у мастера спорта – распространенная практика для тех, кто хотел добиться успехов.

– Да так, – махнула я рукой.

– Ну понятно, видела я Риту на Васильке…

– Ага.

– Что ж, и такое бывает, – Люся бросила взгляд на часы. – Ладно, бывай, мне пора!

Я махнула ей вслед рукой и прошла дальше. Денник Василька оказался в самом конце. Рита, все еще одетая в форму для выступлений, позировала перед друзьями, записывающими на телефон очередной блог, а конь понуро стоял в деннике, все еще не расседланный. Пытаясь снять мышечное напряжение, он низко опустил голову. Охнув, я направилась к нему, но Рита меня заметила:

– Быстрова, подожди!

– Чего тебе? – я нехотя остановилась. Риту я не любила, считая ее выскочкой. Впрочем, она такой и была, прекрасно понимая, что вряд ли кто-то посмеет ей возразить.

– Да так. – Она подошла ближе. – Хотела спросить: понравилось, как я ехала?

– Нет, – буркнула я.

– А судьям понравилось. Даже в сборную пригласили. Вместе с Васильком. Папа сказал, что выкупит его. Так что теперь он частный, и подходить к нему тебе нельзя! – Она ослепительно улыбнулась и отошла к друзьям.

Сквозь шум в ушах я слышала обрывочные фразы: «Да так, нищебродка одна… Навоз у нас гребет и все к моим лошадям клеится… Конечно, своя вряд ли когда-то будет. Правда, я здорово ехала?»

– Ты ехала отвратительно! И проехала только потому, что лошадь подготовила я! – Я и не поняла, что произнесла это вслух. – Дура набитая!

Вокруг сразу стало тихо. Ритка медленно багровела, а ее друзья замерли, смотря на меня с изумлением. Чувствуя, что вот-вот разревусь, я крутанулась на месте и вылетела из конюшни, едва не сбив Марию Петровну.

– Быстрова? Ты что здесь делаешь? – нахмурилась она.

– Ничего! – выкрикнула я. – Уже ничего! Хотите продавать Василька – да продавайте, не больно нужно!

Всхлипнув, я устремилась прочь. Кажется, Мария Петровна что-то крикнула вслед, но я не стала останавливаться. Слезы так и текли по щекам, а дыхание сбивалось из-за рыданий. Всю дорогу я проплакала в автобусе. Благо, он оказался почти пустой, и никто не лез с глупыми вопросами «Деточка, что с тобой случилось?». Только кондуктор, проверяя проездной, с сочувствием поинтересовалась, не проиграла ли я соревнования. Я кивнула, она потрепала меня по плечу и отправилась дальше по салону.

Дома тоже никого не было. Мама предупреждала, что уйдет в гости к подруге. Прорыдавшись, я умылась и пошла повесить брошенную впопыхах куртку. В кармане зашелестело, и я запоздало вспомнила о брошюре, выданной мне Ириной Афанасьевной. Если мама найдет…

Я вытащила из кармана смятый буклет и повертела в руках, а потом ради любопытства навела камеру телефона на qr-код, отпечатанный на последней странице, и нажала на ссылку. На экране показалась эмблема академии – золотая подкова, внутри которой был четырехлистный клевер. Она сразу же пропала, зато открылась анкета.

Я достаточно быстро ее заполнила, загрузив также несколько видео со своих тренировок и стартов. Благо, мы в конном клубе часто снимали друг друга во время тренировок, да и Лика как-то приехала ко мне на соревнования. Правда, потом жаловалась, что более скучного зрелища она еще не видела.

Руки дрожали, и нажать «отправить» удалось только с третьей попытки. «Ждите результатов», – высветилось мне. Я выключила телефон и отправилась в комнату.

Уборка, уроки… Хорошо, хоть в воскресенье музыкалки не было. За всем этим я уже и забыла про анкету, когда на телефоне мелькнул значок почты. Открыв приложение, я с недоверием уставилась на письмо, в теме которого значилось «Академия «Оседлать мечту». Это было приглашение на экзамен.

Все еще не веря, я три раза перечитала письмо, вздохнула и набрала сообщение: «Пап, я хочу приехать к тебе в Питер!».

– Я не понимаю, откуда вдруг такая тяга к культуре, – начала мама за вечерним чаем. Это был обязательный ритуал, каждый день. Ужин и чай. Отказаться или пропустить было невозможно, потом – гаммы под строгим надзором, потом – сон.

Я пробовала объяснить, что в десять вечера никто не ложится, но мне всегда заявляли: «Все дела можно и нужно делать днем!» Благо после того, как я ложилась, мама уходила к себе и засыпала очень быстро, а я долго еще слушала музыку в наушниках или переписывалась с друзьями.