Ракушка на шляпе, или Путешествие по святым местам Атлантиды - Кружков Григорий Михайлович - Страница 59
- Предыдущая
- 59/67
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
59
Сидел на иве ворон
Сидел на иве ворон
И перьями сверкал,
А пахарь шел за плугом
И громко распевал:
«Свежа, как розовый бутон,
Молочница моя,
Я по уши в нее влюблен,
А де́вица — в меня!»
Так пел крестьянин на ходу,
Ведя по пашне борозду.
«Не нужно мне палат златых,
Богатства в сундуках,
Люблю молочницу мою
С румянцем на щеках.
Когда она доить коров
Шагает по росе,
Она, как Феба, хороша
В простой своей красе!»
Так пахарь пел, и все вокруг
Звенело песней — лес и луг.
«Моя любовь резва, юна,
Жизнь за нее отдам,
В холщовом платьице она
Не хуже модных дам.
Нежна, как лилия в лугу,
Как в гнездышке птенец…»
Встряхнулся ворон на суку
И каркнул: — Молодец!
Так пахарь на ходу слагал
Свой деревенский мадригал.
Наш ворон тоже был влюблен
И, чувствами объят,
Старался тоже сверху он
Прокаркать что-то в лад.
А пахарь шел и глотку драл,
И нажимал на плуг,
И громким эхом отвечал
Ему весь мир вокруг:
«Люблю молочницу мою
И во всю мочь ее пою!»
Школьники после уроков
Ты слышишь вопль? То стайка дикарей,
Смеясь и окликаясь на ходу,
Из школьных вырывается дверей,
Чтоб на лугу устроить чехарду —
Или, обувку сбросив поскорей,
Пугать лягушек в илистом пруду
И головастиков таскать. Взгляни,
Как их ласкает золотым лучом
Закатный час, — как счастливы в тени
Два друга, на траве к плечу плечом
Читающие книжицу одну,
Пока не убегут ловить стрекоз…
Мальчишки! Улыбнусь вам и вздохну:
Вот радость без раскаянья и слез!
* * *
Взгляну ли в былое — смутны эти дали,
Вперед погляжу — там тревога и страх:
Судьба, что ни день, умножает печали,
Заботы растут у меня на глазах.
Увы, не вкусил я от радостей полных,
Лишь тень мне досталась удачи земной,
Я — лодка на грозно бушующих волнах,
Скорее бы риф, что покончит со мной.
Как в тучах холодных короткая просинь,
Весна ускользнула, и лето вослед,
Одна мне надежда — на мягкую осень;
Но дни все короче, все пасмурней свет.
И сыплются листья сухие на крышу
С дерев, где уже не поют соловьи;
И близкое веянье смерти я слышу,
Что так же рассыплет печали мои.
Я под ивой лежал
Я под ивой лежал средь щекочущих трав
И, подобно бездельнику, хлыстик сломав,
Я хлестал-отгонял надоедливых мух;
Я под ивой лежал одинокий, как дух,
Я болел, но не чувствовал боли-любви —
Лишь любви-красоты лихорадку в крови.
От несносного шума толкучки людской
Я сбежал в эту тишь, в дремоту и покой,
Где во мраке зеленом таится цветок
Вдалеке от коровьих и девичьих ног,
Где лишь тени скользят и мелькает пчела:
Тут себя схороню и истлею дотла.
Слишком долго смотрел я в чарующий взор,
Но молчал и не мог завести разговор;
Мой язык онемел — что сказать я могу?
Так мы с ней разошлись на зеленом лугу.
Обернулся, да поздно — она далека;
Говори же со мною, родная тоска.
Видение
Я к небесам утратил пыл,
От похотей земных устал,
Я сон прекрасный возлюбил —
И Ад против меня восстал.
Ценой утраченных отрад
Стяжал я вдохновенья дар
И, радости бессмертной бард,
Возжег в душе небесный жар.
Любимую я потерял,
В ней было все мое добро;
Но я у солнца луч украл
И превратил его в перо.
Я жизнь и славу пережил,
Преодолел земную глушь
И дух свой вольный приобщил
К бессмертному созвездью душ.
Приглашение в вечность
Пойдешь ли, милая, со мной —
о девушка, пойдешь ли ты
в туман и холод ледяной,
в ущелья мглы и темноты —
туда, где не видать ни зги,
где в никуда ведут шаги
и ни звезды во мгле ночной, —
пойдешь ли, милая, со мной?
Где вал восстанет выше скал,
и в прах осядет горный кряж,
и превратится пик в провал,
и мир исчезнет, как мираж, —
не испугаешься ли тьмы,
где будем мы — уже не мы,
где нет ни рук, ни губ, ни глаз,
где братья не узнают нас?
Пойдешь ли, милая, со мной
в ту смерть, несходную с земной,
где станем вместе ты и я
жить без имен и бытия —
жить вечно — и ничем не быть,
лишь зыбкими тенями плыть
в пустой бездонности небес —
другим теням наперерез?
59
- Предыдущая
- 59/67
- Следующая
