Долгое чаепитие - Адамс Дуглас Ноэль - Страница 41

• Предыдущая
• 41/53
• Следующая

— Что это? — еле вымолвила она дрожащим голосом.

Казалось, Тор слегка растерялся.

— Не стоит меня злить, — пробормотал он. — Вам еще здорово повезло.

— Что все это значит?

— Я хочу взять вас с собой.

— Нет, что это? — Она указала на маленького котенка, испуганно забившегося под стол, котенка, который только что был синей китайской настольной лампой.

— Я уже ничего не могу изменить.

Кейт вдруг почувствовала себя такой усталой, растерянной и напуганной, что чуть не расплакалась. Она прикусила губу, из последних сил сдерживая подступающие слезы, и постаралась изобразить праведный гнев.

— Вот как? — сурово сказала она. — Я уж было подумала, что вы и вправду бог. Надеюсь, у вас не было намерения вторгаться в мой дом, выдавая себя за другого. Я… — Она вдруг замолчала на полуслове и продолжила свою речь уже совсем в другом тоне. — Так значит, — сказала она еле слышно, — вы были здесь, в этом мире, все это время?

— Да. Здесь и в Асгарде, — спокойно ответил Тор.

— Асгард. Это дом богов?

Тор молчал. Молчал мрачно и обеспокоенно.

— А где Асгард?

Тор молчал. Он вообще немногословен. Когда он наконец заговорил, было совершенно непонятно — то ли он все это время думал, то ли просто так стоял.

— Асгард тоже здесь. Все миры здесь.

Он вытащил из-под шкур огромный молот и углубился в его изучение со странным любопытством. Кейт показалось, что она где-то уже это видела, и ей инстинктивно захотелось пригнуться. Она отступила на несколько шагов и настороженно наблюдала за Тором.

Когда Тор поднял голову, в глазах его были сосредоточенность и мощь, как будто он приготовился к схватке.

— Этой ночью я должен быть в Асгарде. Там, в Вальгалле, в Великом Зале, отец мой Один за все ответит.

— То есть за то, что заставил вас считать булыжники в Уэльсе?

— Нет! За то, что Уэльса камни теперь считать не стоит.

Кейт безнадежно покачала головой.

— Даже не знаю, что и сказать. Наверное, я просто слишком устала. Приходите завтра. Утром. Тогда все и расскажете.

— Нет. Вот увидите все собственными глазами и поймете. Вы должны увидеть все сегодня ночью.

Тор схватил ее за руку.

— Я не хочу в Асгард. Я не имею привычки посещать мифические места с незнакомцами. Сами идите туда. Зайдете утром и расскажете, как там и что. Да, и дайте ему хорошую взбучку за булыжники.

Кейт высвободила руку. Совершенно очевидно, что ей удалось вырваться только потому, что он сам ей это дозволил.

— А сейчас, пожалуйста, уходите и дайте мне поспать! — разъярилась она.

И вдруг дом сотрясли оглушительные звуки контрабаса — это Нейл приступил к исполнению песни Зигфрида в переложении для контрабаса. Акт первый, «Гибель Богов» — более чем уместное музыкальное сопровождение данной сцены. Сотрясались стены, стекла дребезжали. Из-под стола доносилось патетическое и жалостливое мяуканье настольной лампы.

Кейт постаралась сохранить яростное неистовство, но оказалось, что совершенно невозможно яриться достаточно долго в такой-то обстановке.

— Ну хорошо, — в итоге сказала она, — как мы туда отправимся?

— Туда ведет столько же дорог, сколько в мире этих малюсеньких частичек.

— Простите, что?

— Малюсенькие частички. — Он показал большим и указательным пальцем нечто очень маленькое. — Молекулы, — добавил он, кажется, испытывая некоторое неудобство от этого слова. — Но для начала давайте уйдем отсюда.

— Мне пальто в Асгарде понадобится?

— Как хотите.

— Ладно, лучше возьму. Подождите минутку.

Кейт пришла к выводу, что наиболее правильное решение, когда имеешь дело с таким удивительным вздором, который в последнее время определяет ее жизнь, — подходить к этому по-деловому. Она нашла пальто, причесалась, оставила на автоответчике новое послание и поставила под стол блюдечко с молоком.

— Прекрасно, — сказала она и направилась к выходу из квартиры, тщательно заперла дверь и зашикала на Тора, когда они проходили мимо двери Нейла. За всем тем ужасающим шумом, который он сейчас производил, Нейл почти наверняка смог бы расслышать легчайшие звуки и выскочить, чтобы опять жаловаться на автомат кока-колы, позднее время, человеческую бесчеловечность, погоду, шум, цвет пальто Кейт, которое, к несчастью, было именно синего цвета, а этот цвет — по не известным никому причинам — Нейл просто не выносил. Они благополучно спустились по лестнице и осторожно закрыли за собой дверь подъезда.

Листки плотной бумага высыпались на кухонный стол Дирка; листки были сложены вместе и, если судить по их виду, немало попутешествовали из рук в руки.

Дирк отделял листок от листка, тщательно разглаживал каждый в отдельности и раскладывал на столе, расчищая необходимое пространство среди старых газет, пепельниц и грязных чашек, которые Элен всегда оставляла именно там, где они и были, заявляя, если ее заставляли объясняться, что она, дескать, думала, что Дирк поставил их там специально.

Несколько минут он рассматривал содержимое конверта, двигаясь от листка к листку, сравнивая их между собой, тщательно изучая — страницу за страницей, пункт за пунктом, строчку за строчкой.

Он не мог понять ни единого слова.

Вообще-то можно было и раньше догадаться, честно признался Дирк, что зеленоглазое, лохматое, машущее косой чудище вполне может от него отличаться не только общим обликом и личными повадками, но и тем, какой алфавит оно предпочитает.

Дирк разочарованно откинулся на спинку стула и потянулся за сигаретами, но пачка была пуста. Он взял карандаш, повертел в пальцах, но это не произвело должного эффекта.

Через пару минут его вдруг посетило пренеприятное подозрение: что, если орел все еще наблюдает за ним в замочную скважину? И он понял, что сосредоточиться на интересующей его проблеме в столь тяжелых условиях практически не представляется возможным, особенно без сигарет. Дирк рассердился на себя. Он знал — там, наверху у кровати, еще оставалась одна пачка, но он счел себя недостаточно компетентным орнитологом, чтобы отправиться за ней в спальню.

Он попробовал еще немного поизучать бумаги. Мелкие, неразборчивые буквы рунического письма еще вдобавок все съехали влево. Справа же практически ничего не было, кроме нескольких значков, образующих вертикальный столбец. Все это для Дирка было полной абракадаброй, но почему-то само расположение рун на листе вызывало неуловимо легкое и весьма неопределенное чувство узнавания.

Дирк опять переключился на конверт и решил повнимательней исследовать вычеркнутые имена.

Говард Белл — чрезвычайно процветающий автор бестселлеров, пишущий плохие книги, которые расходятся в невероятных количествах, несмотря на то — а может, именно потому, — что их никто не читает.

Денис Хатч — магнат музыкального бизнеса. В контексте известных теперь Дирку фактов, он понял, что прекрасно знает это имя. «Ариес Райзинг Рекорд Труп» была основана на идеалах 60-х или, по крайней мере, на том, что тогда понималось под идеалами. В 70-е она заметно выросла и, вобрав затем материализм 80-х, ничего при этом не потеряв, превратилась в мощную фирму развлекательного бизнеса по обе стороны Атлантики. Денис Хатч занял верхнее место, когда основатель умер, приняв летальную дозу кирпичной стены при помощи «феррари» и бутылки текилы. Диск «Горячая картошка» был тоже выпущен со знаком «АРРГХ».

Стэн Дубчек — старший партнер рекламной фирмы с дебильным названием, владеющей ныне большей частью рекламных компаний как в Англии, так и в Америке, с названиями куда более пристойными.

И тут-то внезапно еще одно имя стало узнаваемым, так как теперь Дирк уже знал, имена какого сорта он ищет. Родерик Мерсер — величайший издатель мира самых низкопробных газетенок. Сначала Дирк не смог распознать это имя из-за непривычного окончания «…ерик», после «Род…». Так, так, так…

Так вот здесь люди, внезапно надумал Дирк, которые действительно что-то приобрели. И безусловно, они приобрели нечто большее, чем чудесный маленький домик на Лаптон-роуд и несколько засушенных цветов. И столь же очевидно, что у них было еще одно огромное преимущество — их головы остались на плечах, если только Дирк не пропустил ничего в криминальной хронике. Ну и что все это значит? Что это за контракт? Как получилось, что все, в чьих руках он побывал, потрясающе преуспели, кроме одного — Джеффри Энсти? Каждому, через чьи руки он прошел, контракт принес прибыль, каждому, но только не тому, кто получил его последним. И у кого он остался.

• Предыдущая
• 41/53
• Следующая