Траурный эндшпиль (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 114

«Произошло полноценное ядерное разоружение», — подумал я с грустной усмешкой.

— Контакт! — сообщил по рации передовой отряд абордажников. — Группа из, примерно, сорока зомби!

— Огонь не открывать, — приказал я. — Решите всё в ближнем бою, тихо. Я скоро буду. Шув, идём.

Бежим по мокрому асфальту вслед за передовым отрядом из десяти бойцов.

Зомби и отряд обнаружились за неким портовым зданием, крыша которого была уставлена солнечными батареями. И видно, что эти батареи кто-то пытался чинить, из чего можно сделать вывод, что тут кто-то выживал какое-то неопределённое время.

Сходу извлекаю топор, активирую его и врезаюсь в общую схватку.

Зомби тут обычные, только одеты слегка иначе и, вроде как, чуть менее потрёпаны. В Питере зомби, из-за почти постоянного пребывания в трущейся сама о себя толпе, выглядят менее презентабельно.

Сорок? Пятьдесят?

С возросшим потенциалом Тесея, зомби были для меня практически неподвижными. Не успевал начать падать один, как наступал момент умирать следующему. За десять секунд боестолкновения я убил двенадцать зомби и чувствую, что могу больше и быстрее.

Так как я прошёл сквозь хаотичную толпу зомби, словно нож сквозь масло, остальных добили бойцы передового дозора и Шув.

— А я давно не видела тебя в деле, — произнесла последняя.

— Теперь ты видишь, женщина, — усмехнулся я. — За мной ступайте все…

Мы начали последовательную зачистку прилегающего к гавани района.

— Рама, — произнёс я, увидев источник тепла, притаившийся среди мусорных куч.

Здоровяк будто что-то почувствовал, потому что решил раскрыться именно в этот момент. Стрелять всё ещё нежелательно, поэтому раму я взял на себя. Обычные люди никогда не смогут убить раму врукопашную, а вот я…

Подлетаю к окончательно освободившемуся от мусора мёртвому здоровяку, после чего бью ему левым кулаком прямо в морду. Раздаётся громкий щелчок, я слышу, как хрустят его кости и вижу, как он опрокидывается обратно на мусор. Заношу над ним топор и опускаю его прямо на шею супостату. Один удар, второй — дело сделано.

— Слабосилок… — презрительно сплюнул я на труп.

Особые зомби, как я точно знаю, склонны жрать рядовых зомби из толпы, чтобы поддерживать форму, но этот, видимо, был не такой, как все. Иначе я не объясню себе, почему он просто мирно лежал среди мусора, как просроченный йогурт, вместо того, чтобы деятельно носиться по всему острову и подъедать собратьев.

Внезапно, я почувствовал лёгкую усталость, будто перенапрягся на тяжёлой работе. Но так быть вообще не должно, потому что раньше я участвовал и в более продолжительных мясорубках, после некоторых из которых я даже не потел.

— Тут что-то не так, — сообщил я остальным членам отряда. — Продолжаем зачистку.

Зомби тоже были какими-то вялыми, влачащими свои тела до нас с каким-то психическим усилием, будто их заставили.

Заставили…

— Воняет некромантией, — со злостью процедил я.

К нам присоединился основной отряд, который тоже перешёл на холодное оружие и начал вырезать беззащитных перед такой силой зомби.

Периметр был зачищен за пятнадцать минут, охранение выставлено на крышах ближайших зданий, после чего мы приступили к мародёрству.

Здесь нам нужно было только топливо, которое просто должно было быть в гавани. Вычерпать всё, до донышка, бегущие немцы просто не могли, поэтому мы имеем шансы разжиться неплохим запасом, которого может хватить до Дюнкерка или даже Кале.

— Вон тот склад, — указал я отделению передового дозора. — Проверьте.

Захожу в офис и сразу же убиваю застрявшего под стеллажом старого зомби, после чего бегло обыскиваю все помещения. В небольшом холодильнике осталось пять бутылок пива — мелочь, а приятно.

В шкафах и на столах документы, накладные, акты, деловая переписка — всё на немецком, поэтому ничего решительно непонятно. Бросаю это дело и иду к складу, где могло бы быть топливо.

Уже на входе на склад, был вынужден уступить дорогу двоим абордажникам, вытаскивавшим столитровую бочку.

— Бенза, — сообщил мне один из них. — Там ещё дофига.

Мы, как раз, ездим на бензине, поэтому всё складывается отлично. А вообще, катерный движок в «Олифант» мы ставили в том числе и потому, что катеров всегда больше, чем крупных кораблей, что гарантирует большое количество бензина в портах.

— Их битте ум эншульдигунг… — вышел к нам какой-то потрёпанный старичок.

Он вылез из подвала слишком поспешно признанного безопасным здания, имел вид бомжа, перепившего растворителя из-под краски, а также имел такое жалкое выражение лица, что хочется либо пристрелить его, чтобы не мучился, либо потрепать по голове и отправить восвояси.

— Вер бист ду? — спросил я, проявив недюжинные лингвистические способности.

Фактически, это одна из пяти фраз на немецком, которые я запомнил со школы. Откровенно плохо учил третий язык, не знаю, почему. Возможно, не понимал причин, где бы я мог использовать этот сложный язык. А нет мотивации — нет успеха…

— Их бин… — заговорил старичок.

Ничего непонятно, кто он, что он, откуда он — загадка.

— Есть кто-либо, кто разумеет язык германцев? — спросил я у ближайшего бойца.

— Рома есть, — ответил один из абордажников. — Вон он, ящик тащит.

— Рома, ко мне! — позвал я.

Абордажник из морпехов вытянулся по стойке «Смирно» и отдал воинское приветствие.

— Переведи мне, что молвит этот старче, — попросил я, после чего снял маску и шлем.

Этот Рома внимательно выслушал немца, покивал ему, сказал что-то, судя по интонациям, обнадёживающее, после чего похлопал по плечу.

— Говорит, что местный, звать Хайнриком, — сообщил он мне. — Живёт тут со времён Аденауэра. Спрашивает, кто мы такие.

— Руссише кригсмарине, — ответил я немцу, после чего перевёл взгляд на Рому. — Спроси: немцы в деревне есть?

— Он уже сказал, что из других выживших никого не видел, — ответил он. — Просит хлеб.

— Эх… — вздохнул я и полез в рюкзак. — На.

Передаю старичку три банки тушёнки и бутылку газировки.

— Эссен, — улыбнулся я ему.

— Тревога! — донеслось из динамика шлема. — Толпа!

Видимо, всё-таки, сильно нашумели…

— Я займусь, — произнёс я и вновь вооружился своим топором. — Шув, дай мне мой палаш.

Хочу попробовать бой с двумя оружиями, что, в теории, позволит разбираться с оппонентами ещё быстрее, но надо проверять.

Толпа насчитывала, минимум, тысячу голов, то есть зомби, всё-таки, скучковались.

— Уже можно не скрываться, — произнёс я, надевая маску. — Огонь!

Примечания:

1 — Йодид калия — лекарственный препарат, применяемый в качестве радиопротекторного средства. Сведения об этом препарате могут неожиданно пригодиться, поэтому, уважаемый читатель, отнесись к следующему тексту серьёзно. Итак. При ядерном взрыве образуются радиоактивные изотопы йода (конкретно йод-131 составляет где-то 3% осколков деления при ядерном распаде урана, плутония и тория). Полураспад йода-131 составляет около восьми суток. Казалось бы — ну выделился и выделился, подумаешь… Но всё, как и всегда, не так просто. Йод — это очень важная штука в организме человека, поэтому он старается получить его из любых доступных источников. А ещё организм не знает, что вот конкретно этот йод-131 — он нам не друг и поглощать его не надо, поэтому, если в прямом доступе, даже во вдыхаемой пыли, появился йод-131, то его надо срочно поглотить и попытаться использовать себе во благо. Собственно, у йода-131 бета-распад, то есть для защиты от него достаточно экрана из 1–2 сантиметров оргстекла, но вся фигня начинается в тот момент, когда организм сам всасывает в щитовидную железу этот радиоактивный изотоп. И чтобы такой ерунды не случилось, был разработан этот препарат — йодид калия. Если принять его непосредственно в момент вхождения в зону радиоактивного поражения, то защитный эффект будет 97%. Если принять за 12–24 часов до попадания в зону радиоактивного заражения, то защитный эффект составит около 70 и 90% соответственно. Если принять через час после попадания в радиоактивную зону, то эффект будет где-то 80%, а если через три, то не жди больше 50%, потому что йод организм выхватывает как телевизоры на «Чёрную пятницу». Защитный эффект заключается в том, чтобы переполнить щитовидку нормальным йодом, чтобы она не хватала из окружающей среды какой попало. По факту, йодид калия не защищает от радиации, как таковой, а предотвращает проникновение своего радиоактивного собрата в щитовидную железу. Но если принял йодид калия, то не надо ходить спокойно в радиоактивную зону, ведь это защита только от радиоактивных изотопов йода, а там ведь может быть цезий-137 и стронций-90. Цезий-137 поступает в организм через лёгкие и пищеварительную систему, а стронций-90 с заражённой пищей и водой. Чему это нас учит? Перед вхождением в радиоактивную зону пей йодид калия, надевай ОЗК, а главное — ничего не пей там и не кушай. Ну и счётчик Гейгера обязательно возьми, ведь при ядерных взрывах остаётся множество источников гамма-излучения, от которой всё вышеперечисленное не спасёт.