Имперец. Том 4 (СИ) - Кощеев Владимир - Страница 32

Ольга прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, изо всех сил держась, чтобы не разрыдаться. Эти дурацкие гормоны просто кошмарно сказывались на ее выдержке!

За дверью послышался шум, прервав тяжелую беседу и отвлекая императрицу от личных переживаний.

— Не больше одного посетителя! — верещал лечащий врач Его Величества. — Никакой работы!

Собеседник ответил что-то негромко, но явно очень внушающее, потому что доктор еще раз что-то невнятно пискнул, и затем дверь, наконец, распахнулась, являя чете Романовых высокого, тощего врача, с самым недовольным видом пятящегося от наследника престола.

— Ваше Величество, вы меня извините, но как ваш лечащий врач, я категорически запрещаю вам вставать и тем более работать! — предпринял последнюю попытку доктор. — Такое истощение! Просто чудо, что вы не погибли!

— Его Величество не будет вставать и работать, — спокойно проговорил цесаревич. — Но он же может дать своему любимому сыну пару советов?

Лечащий врач поджал губы, но что он мог сделать с этими Романовыми?

— И не вставать! — повторил мужчина и вышел, закрыв за собой дверь.

— Отец, матушка, — цесаревич склонил голову, приветствуя родителей, а потому не заметил той гордости, что мелькнула в глазах у императора.

К Дмитрию Романову вошел не юноша и не сын, к нему вошел наследник престола Российской Империи. И это вызывало естественную отеческую гордость и, что греха таить, успокаивало мужчину и немного примиряло с собственной вынужденной слабостью.

— Садись, — государь кивнул на свободный гостевой стул. — Рассказывай, что за советы тебе нужны. А заодно, чем увенчались поиски моего любезного брата.

Брата, которого Дмитрий Романов готов был убить, если бы у него тогда оставалась хоть капля магии.

Императорский Московский Университет, Александр Мирный

После того, как я попал под прицел камер всех телеканалов, а мое лицо оказалось на страницах всех газет, я на себе прочувствовал жизнь рок-звезды. Парни хотели пожать мне руку, угостить сигареткой или бокалом чего поинтереснее, девиц не останавливал статус «помолвлен», они готовы были бросать в меня не только чепчики, но и кое-что не менее кружевное.

Но это простолюдины.

Аристократы вели себя сдержаннее, гораздо сдержаннее. Возможно, тут играло роль воспитание, возможно, мои личные контакты с Ермаковым и, как ни странно, Меншиковым. А возможно, они все просто затаились, ожидая, какое же решение примет по мне император.

По-хорошему ведь меня надо отблагодарить, я же вроде как спаситель Его Величества. Тут, конечно, умные люди понимают, что «спасение» — слишком сильное слово для транспортировки тяжело раненного императора, но пара найденных трупов мародеров в здании не оставила никаких сомнений в вопросе моего геройства у общественности.

Однако отблагодарить-то можно по-разному, это ж Романовы. Машины уже дарили, здание дарили. Учитывая тенденцию, имелся ненулевой шанс обзавестись частным самолетом.

Но все это не имело абсолютно никакого значения, когда я вышел на тренировочный полигон университета. Едва я поднял глаза на Разумовского, сразу понял — с площадки буду отползать.

— Что, герой, говорят, ты Землю открыл? — нехорошо прищурился тренер.

— Есть такое, — не стал отрицать я.

— Получается, сколько стихий? — уточнил он. — Пять?

— Четыре.

— Четыре… — протянул Разумовский. — Ну-ка напомни.

— Вода, Воздух, Земля, Огонь, — отчитался я.

— Что осталось, помнишь?

— Дерево, Электричество, Металл.

— Свет, Тьма, Эфир, — уверенным тоном добавил тренер.

— Ну, это уже из области фантастики, — не согласился я.

— Верно, — усмехнулся Дмитрий Евгеньевич. — Итак, тебе осталось Дерево, чтобы закрыть минимальный набор современного мага. С учетом того, что учишься ты всего лишь полгода, твои результаты уже впечатляют. Сразу должен сказать, как только освоишь Дерево, отправишься к Оле на допрос с пристрастьем и этими ее… датчиками.

Я кивнул, машинально отметив про себя это «к Оле». Не «к Ольге Кирилловне» и не «к Ольге Мегеровне», а «к Оле». Кажется, тренер сообразил, что ляпнул лишнего, а потому решил по-быстренькому замять этот момент.

— Но неравнодушные люди пожаловались мне, что ты у нас можешь творить только две техники одновременно, — заговорил Разумовский. — Что крайне печальный результат для человека твоего разряда.

Эти «неравнодушные люди» могли бы сами попробовать откопаться из-под земли, а потом скакать сайгаком по исторической брусчатке в поисках приключений. Но наверняка Лютый руководствовался своими доводами. Например, что я весь из себя такой прекрасный ценный кадр и меня нужно максимально приблизить к состоянию идеального бойца.

— А сколько, по-вашему, одновременно техник должен быть способен исполнить маг первого разряда? — живо заинтересовался я.

То есть две техники — печально. Значит, технически я должен мочь больше. А больше это сколько — три? Четыре?

— Максимальное количество, что я видел за свою практику — пять, — ответил тренер. — Можешь при случае поинтересоваться у Игоря, но, полагаю, он тоже не видел больше.

Я присвистнул. Мне и две техники-то казалось много, а пять — вообще запредельно. Попытался представить, зачем мне бы потребовалось пять рук одновременно. Вышло с некоторым трудом, но, если предположить, что я выступаю не против очередного отряда наемников, а против армии, пять техник это уже и не так чтобы много.

— Догадываешься, чем будешь заниматься сегодня, да? — спросил Разумовский.

— Угу, — тяжело вздохнул я.

— А я? — пискнула Василиса, решившись прервать наш содержательный диалог.

— А ты, Корсакова, сейчас будешь догонять своего жениха, — объявил тренер. — Точнее, пытаться догнать.

Василиса кинула на меня растерянный взгляд, пришлось ободряюще улыбнуться невесте.

— Мирный, задача на сегодня: держишь огненный шар на одной ладони, ледяной — на другой, вокруг себя поднимаешь воздушный щит, а под ногами пытаешься воспроизвести какую-нибудь каменную кладку, — выдал указание Разумовский.

— Сразу четыре? — возмутился я.

— По одной на каждую стихию, — невозмутимо ответил тренер, как будто это так просто. — А ты, Корсакова, сейчас будешь пыжиться над Воздухом. Все, работаем.

Работали мы скверно. То есть Василиса, конечно, Воздух открыла, но при этом еще и Водой облила всех: и меня, и тренера, и даже соседнюю тренирующуюся группу. В условиях зимы эффект был, прямо скажем, не очень. Но Дмитрий Евгеньевич сочувствием к ближнему не отличался, а потому, высушив нас огненной техникой самостоятельно, чтобы я не спалил ни себя, ни Корсакову, оставил нас тренироваться дальше. Даже наши жалкие мяуканья на тему, что там вообще-то пары идут, не сильно впечатляли мужчину.

— Ты все равно ходишь туда через раз со своими приключениями, — заявил Разумовский, — а ей полезно иногда прогуливать.

Короче, когда мы закончили, время уже подползало к девяти вечера. Тренер недовольно покривился, но все-таки отпустил нас и то, исключительно потому что дальше «сегодня толка не будет». О том, что и завтра мы тоже вряд ли покажем олимпийский результат, Разумовский корректно промолчал.

Я его в этот момент немного ненавидел, конечно, но так-то мужик был прав. Кто знает, какая завтра история приключится. Учитывая все происходящее, не исключено, что мне придется одновременно защищаться, отбиваться, тащить раненого и пританцовывать на ходу.

Жизнь непредсказуема.

Но имелся небольшой шанс, что завтра господин Разумовский сам не выйдет на дистанцию. Потому что в кабинете мужчину ждал небольшой презентик от меня лично в виде трех ящиков лучшего коньяка, какой я только смог найти в столице.

В конце концов, именно его изнуряющие тренировки спасли жизнь мне и Василисе.

Бойцовский клуб, Афина

Когда в городе начались беспорядки, Афина находилась в клубе. Она и еще несколько бойцов, по разным причинам оказавшихся здесь. Девушка хотела забаррикадироваться и ждать счастливого спасения, но мужчины отсиживаться не желали. Одолжив на складе обмундирование охраны клуба, бойцы вышли на улицу, чтобы почти целый день откидывать жадный до легкой добычи праздношатающийся народ.