Восхождение Примарха 4 (СИ) - Борзых М. - Страница 26

— Не переживай, я тебя казнить не буду. Ты мне живой нужнее, — причём, сказала она это до того кровожадным тоном, что я не смог сдержать улыбки. — Пропуск готов. Жду от тебя отчёт.

— Слушаюсь, моя принцесса, — произнёс я. — И раз уж у нас всё-таки осталась пара минут, чтобы поговорить о личном, я скоро приеду в Крым.

— О, здорово! — Варваре оставалось только в ладоши захлопать, так она была рада. — Отлично! А надолго?

— Не знаю точно, но это рабочая поездка, так что может растянуться и на месяц, а то и дольше!

— Ни слова больше, а то я сама прилечу и тебя похищу, понял⁈ — последние слова она практически прорычала.

— Никаких переговоров с террористами, — ответил я, и мы оба засмеялись.

Тем временем перед машиной мелькнули ворота Кремлёвского лазарета.

— Я приехал, как что-то пойму, сообщу. А остальное расскажу, когда приеду.

— Хорошо, — грустным голосом отозвалась принцесса. — Только звони мне чаще, пожалуйста.

Я пообещал, и мы на этом расстались. Машину пропустили на территорию, и я готовился увидеть почерневшие пальцы Скуратова, но увидел гораздо больше, в частности такого, к чему и готов не был.

Молодая медсестра с сосредоточенным, но расстроенным лицом выдала мне халат и проводила в палату к Скуратову. Как я понимаю, если бы не императорский допуск, никто меня сюда не пустил бы.

Палата была заставлена различным оборудованием, а возле кровати дежурили два лекаря. Они, судя по их виду, уже опустили руки, не надеясь помочь пациенту.

Взглянув на Скуратова, я первым делом решил, что медсестра перепутала палаты и привела меня не туда. На белых казённых простынях лежала чёрно-коричневая мумия, грудь которой лишь по какому-то странному капризу природы ещё вздымалась.

— Разрешите, — попросил я лекарей, и меня пропустили к тому, что уже даже не выглядело, как человек, а лишь сохранило похожие черты.

Обычное магическое зрение не дало ни черта. Как я, собственно, и предполагал. А вот взгляд через эфир показал мне очень многое. Во-первых, передо мной был действительно Сергей Скуратов. Точнее то, что от него осталось. Магическая энергия из него выкачивалась, но весьма хитрым способом: поток ментальной магии был словно завёрнут в тонкий слой магии эфирной и в таком виде покидал тело. В-третьих, делали это магические паразиты, вот только в Сергее, в отличие от Катерины, я их насчитал целых четыре штуки. При этом, они сильно отличались от того, которого я оторвал от источника Громовой.

Впрочем, об этих паразитах я мог сказать не очень много, так как они уже растворялись в тканях Скуратова, распадаясь на отдельные фрагменты.

Аппарат, попискивавший в такт сердцебиению, вдруг выдал сплошной сигнал. Я потянулся было, чтобы уже по привычке завести сердце Сергея и застыл. Потому что сердца, как такового уже тоже не было. Его волокна отслаивались, опадая куда-то внутрь организма чёрным пеплом.

Тело скрутило в последней судороге. Агония оказалась жуткой. Кожа, сухими лохмотьями слезала с черепа. Щёки ввалились и прорвались, являя свету коричневые зубы, крошащиеся от простого сжатия челюсти. Сухожилия перекосило, они стали рваться, расшвыривая куски чернеющей плоти по всей палате.

И, несмотря на это, Скуратов всё ещё был жив.

Я не знаю, как так вышло, но, когда с глаз отлетели иссохшие пергаменты век, я увидел в них безумие, вызванное дикой болью. В неистовом порыве челюсть рассыпающейся мумии открылась.

— Помогите, — кажется, раздалось оттуда.

Но я могу ошибаться. Возможно, мне всё это привиделось.

Через пять минут на простынях больничной койки чернела труха, бывшая когда-то плотью молодого человека. И, каким бы он ни был, он не заслужил такой смерти.

Я отошёл в угол палаты, отвернулся от суетящегося персонала, которому именно сейчас было вообще не до меня. И на эфирном экране набрал сообщение.

«Ваши радикалы вконец оборзели. Если вы мне не хотите помогать, я остановлю их сам. Если вы проигнорируете и это сообщение, буду считать, что наш договор расторгнут».

Прошло минуты три, прежде чем мне ответили.

«Сегодня, девятнадцать ноль-ноль. Смотровая площадка Останкинской башни. Марио Сан-Донато».

«Ого, — подумал я, — кто-то новенький отозвался».

Принцессе я написал, что она может спать спокойно, никакой чумы нет. С подробностями позвоню позже, возможно, завтра.

В ответ она прислала мне сердечко, чем вызвала очередную улыбку.

Друзья, как и обещали, сегодня радуем вас бонусами! Приятного чтения!

Я глянул на часы. Половина шестого. У меня ещё полтора часа, а лёту до Останкинской башни максимум минут двадцать.

Чёрт! Я мысленно хлопнул себя по лбу. У меня лежат дневники, которые я ещё даже не открывал, а мне через неделю их уже отдавать. Ладно, почитаю в машине, пока буду ждать назначенного времени.

Я дал распоряжение водителю лететь на вип-парковку башни, а сам достал дневники и углубился в чтение. Многое из того, что было написано в начале, повторяло слова Фёдора. Тут давались определения фамильяра и питомца, а затем шли различные сравнения и развенчание мифов, свойственных тому времени.

Всё это я безжалостно пролистывал, так как мне нужно было другое. Для себя я это обозначил как привязка фамильяра. Необходимо было наладить такую связь, которую никакие менталисты, эфирники и прочие маги не смогут перебить, что бы они ни делали.

Первый пассаж на эту тему я нашёл ближе к середине.

«Существует один нюанс, понимание которого укрывается по какой-то причине от многих владельцев фамильяров. Они пытаются подчинить себе разумное существо, привязав силой и долгом. Вот только почему-то мало кто задаёт себе вопрос: кто лучше будет помогать, сражаться за мага, защищать его: слуга или друг? Фамильяры не просто питомцы, что я подчёркиваю всю свою жизнь. Это совершенно разумные особи, наделённые магией и способные сами выстраивать свой жизненный путь. Поэтому нет ничего лучше, чем подружиться с фамильяром и даже ввести его в свой род».

Вот даже как! О чём-то таком я думал, но почему-то не настолько в лоб.

«Штопор, ты слышишь? — спросил я, а потом понял, что вопрос не имеет смысла, конечно, слышит. — Скажи, а ты хочешь, чтобы я тебя ввёл в свой род?»

«Я? — не веря своим ушам, переспросил фамильяр. — Я… конечно… Это же мечта! Быть в роду самого Примарха! Это же счастье! Я буду очень…»

«Стоп! — попросил я. — Подожди, пожалуйста, танцевать в моём сознании и кричать в голове. Разреши, я дочитаю до конца и решу, как нам с тобой быть. Идёт?»

«Да-да, конечно, — уже значительно тише, но ещё радостнее отозвался Штопор. — Я тринадцать лет ждал и помыслить о таком не мог, а тут чуть-чуть всего подождать. И меня возьмут в род! В род Примарха!»

«Архос, — спросил я притихшего в последнее время наставника. — Тебя тут Штопор не сильно подавляет?»

«Совсем нет, — ответил Архос. — Мы с ним существуем в разных закоулках твоего сознания. А что до моего молчания, я сосредоточен на твоём обучении. Дело в том, что основная прокачка магии аэрахов происходит пассивно. Вот понял ты что-то, научился, а я потом этот навык укрепляю и усиливаю уже независимо от твоего участия».

«Ого, круто, — сказал я, представляя себе, с какой лёгкостью можно было бы постигать академические предметы при таком подходе. — Но знай, что мне тебя порой не хватает».

«Вот даже как? — Архос был польщён. — Что ж, буду знать. А то думал, что моё ворчание действует тебе на нервы».

Я снова углубился в дневник. Перелистнув несколько страниц, я остановился, поняв, что вижу перед собой именно то, что искал.

«Три основных принципа связи с фамильяром».

Гласило название, подчёркнутое несколькими линиями. Видимо, прадед Кропоткина считал этот момент одним из наиболее важных.

«Штопор, ты всё видишь? Или тебе читать надо? — спросил я, прикасаясь к старому листу бумаги, исписанному от руки. — Почерк вроде бы разборчивый».