Восхождение Примарха 4 (СИ) - Борзых М. - Страница 6

«О, я знаю, кто это был, — вдруг дал о себе знать Штопор. — Это мой родственник, да. Далёкий, конечно, но всё-таки».

«Кстати, раз уж ты тут, — обратился я к нему. — Ты не против, чтобы я тебя представил своему другу?»

«Нет, нет, конечно! Я очень даже за! А он хороший⁈»

Иногда фразы Штопора вызывали у меня оторопь. Я прям так и видел зелёного подростка, прыгающего посреди огромной лужи.

«Хороший, — ответил я. — А ещё весёлый».

Фёдор в этот момент пристально за мной следил. Возможно, ждал, что я сейчас откуда-нибудь достану-таки своего фамильяра.

— Так, а что по поводу каких-нибудь техник для проработки лучшей связи с фамильяром? — решил уточнить я.

— Индивидуально, — судя по всему, Кропоткин решил у меня добиться, чтобы я ему показал своё новое приобретение. — Давай же, покажи, кого приютил.

Я закатал левый рукав, обнажив татуировку, изображающую тарантула.

— Интересно, — проговорил друг, протянув руку, чтобы потрогать.

«Штопор, — сказал я, — давай, вылезай, только аккуратненько, чтобы не напугать моего друга».

«Совсем маленьким, что ли? — с надеждой в голосе проговорил фамильяр. — Можно хоть чуть-чуть подрасти?»

«Не сразу», — ответил я.

И не успел Фёдор коснуться изображения паука, как тот превратился в настоящего и сполз с моей руки на стол.

— Вот это да, — улыбнулся Кропоткин. — Такая кроха?

«Штопор, покажи ему, какой ты большой!» — сказал я, плохо представляя, о чём прошу.

«Что, прям на всю величину расти можно⁈ — с воодушевлением спросил фамильяр. — До неба⁈»

«Ну, не до неба, — вовремя спохватился я. — Крышу-то манежа не пробей!»

«Эх, — вздохнул Штопор, — значит, не на всю величину».

С этими словами он спрыгнул со стола и помчался к манежу.

А потом стал расти. Да так быстро, что всё-таки не успел затормозить и сломал одну из балок перекрытия.

«Хрясь!» — грустно сказала балка.

— Ничего себе! — подпрыгнул Кропоткин и уставился на огромное существо, заполнившее собой почти всё пространство внутри арены. — Ты где его взял, Державин⁈

Говорил он это с таким восхищением, что я даже не понимал, чего теперь ждать: счёта за ремонт, вызова службы отлова особо опасных животных или вечного почитания.

— Да так, — ответил я, не особо разделяя его энтузиазм. — Из канализации ко мне сам пришёл.

— Ну да, ну да, — пробубнил себе под нос Фёдор. — А кошки мои в подворотне ко мне привязались. Ладно, не хочешь, не говори.

— Да я серьёзно, — заверил я друга. — Хочешь, сам у него спроси.

— К сожалению, его слышать можешь только ты, — ответил на это Кропоткин. — Кстати, он хорошо говорит?

— Да, — кивнул я и тут же улыбнулся, вспомнив некоторые фразочки своего нового подручного. — Но как мальчишка лет одиннадцати-двенадцати.

— О, это отличный возраст, — кивнул друг. — Вы ещё сможете сойтись так, как две взрослых особи не смогут никогда. Отлично. А что это у него за конструкция из проводов и каких-то трубок?

«Штопор, ты слышишь моего друга? — решил уточнить я. — А то он тебя — нет, оказывается. И да, можешь уменьшаться до разумных размеров».

«Да, слышу, — ответил фамильяр и стал потихоньку опускаться из-под потолка, правда, значительно медленнее, чем рос. — Это у меня на тот случай, если вдруг дама. Я же должен быть всегда во всеоружии, а то вдруг не понравлюсь».

Чем дальше он говорил, тем более замирающим голосом произносил слова. Я передал их Кропоткину, уже начав подозревать какую-то очередную подставу.

— М-да, — едва сдерживая смешок, проговорил друг. — Но сексуально озабоченного фамильяра я ещё никогда не видел. Хлебнёшь ты с этим пареньком, ох, хлебнёшь. Кстати, а как его зовут?

И только осознав слова про озабоченность, я мысленно хлопнул себя по лбу. А затем сразу же подумал, что даже знай я об этом обстоятельстве, своего решения не изменил бы.

— Штопор, — ответил я.

— А реальное имя? — уставился на меня Кропоткин. — Он же не может быть сам по себе.

— Оно настолько непроизносимое, — ответил я, — что я даже не стал заморачиваться, чтобы его запомнить. Сейчас.

«Штопор, повтори, пожалуйста, своё настоящее имя», — попросил я фамильяра.

Ему пришлось повторить его несколько раз прежде, чем я его смог озвучить Фёдору.

— Штуренкнарзофонивапер аксипур шестнадцатый, — проговорил я, чувствуя, как начинает болеть язык.

— И ты его назвал просто Штопор? — на этот раз мой друг совсем не прикидывался, он на самом деле был обескуражен.

— Ну да, — ответил я, не совсем понимая, в чём дело. — А что такое?

— Это один из самых элитных родов фамильяров, — тихо проговорил он. — Если приводить аналогию, то попробуй прилюдно назови нашего императора Ярик-бухарик или Ярик-комарик, и твои шансы дожить до вечера будут стремиться к нулю.

— Вот даже как, — теперь пришёл мой черёд удивляться. — Но Штопор вроде бы ничего не имеет против такого имени, поэтому я ещё жив.

Тем временем фамильяр вернулся ко мне и забрался на руку.

— Одно могу сказать тебе точно, — наклоняясь ко мне, сказал Кропоткин. — Сегодня тебе снова удалось меня поразить. Причём, не единожды. Я обязательно подниму записи прадеда и помогу тебе всем, чем смогу.

— А я что буду должен? — решил я уточнить заранее, но произнёс это максимально иронично, чтобы не обидеть друга.

— Цветочек аленький, — произнёс тот, затем хохотнул и добавил: — А, говоря серьёзно, если в твоей канализации залежи фамильяров, то я совсем не отказался бы от одного.

«Штопор, там, где ты жил, больше таких не было?» — решил уточнить я.

«Нет, только я! Других таких я вообще не видел давным-давно, — сказал он. — И не знаю, как к ним прийти».

— К сожалению, — я развёл руками, — говорит, что он единственный.

— Может, это и к лучшему, — загадочно проговорил Кропоткин.

Мы ещё сидели какое-то время, болтали и пили самый вкусный во всей Москве чай, но к теме фамильяров больше не возвращались.

Где-то глубоко под горами.

Стивен не любил, когда его отрывали от работы с данными. Тем более в такое время, когда до окончания вычислений оставалось совсем немного. Тем более для того, чтобы он поучаствовал в очередном совещании.

Но так как он имел один из пяти решающих голосов, приходилось мириться и каждый раз идти на очередное собрание, где снова переливали из пустого в порожнее.

Стивену выделили собственный кабинет, когда он приехал работать сюда, в лабораторию. После нескольких провалов подряд стало совершенно ясно, что необходимо не просто курировать процесс, но постоянно находиться в нём. Редких встреч с представителем научного крыла было совершенно недостаточно.

Впрочем, всё это должно было продлиться весьма недолго. Артефакт уже был готов. Эфирные отъёмники энергии под видом телепортов уже внедряются. Ещё чуть-чуть, и вся эта система, где главными почему-то стали маги-стихийники, рухнет.

Да, конечно, этот мир ждут потрясения и революции, но это как повышенная температура для больного. Организм борется с заразой. А в данном случае зараза — те, кто в буквальном смысле запретил эфирников. А вместе с ними и прогресс.

Пятьсот лет понадобилось для того, чтобы восстановиться, создать тайную организацию, как следует подготовить все аспекты грядущей операции и спланировать ближайшее будущее до мельчайших подробностей.

Досадной неудачей на этом фоне выглядела ситуация с Российской империей. Страна, которая должна была предоставить основной плацдарм для возвращения магов эфира ни с того ни с сего вдруг оказалась недоступна. И всё это благодаря лишь горстке магов.

Один из них Никита Державин подозревался во владении эфиром. И при том, что он происходил от бастардов рода Сан-Донато, это вполне могло быть. Однако никто не смел вставать на пути возврата магов эфира к власти над этим миром, поэтому Державин был приговорён к уничтожению.

И вот выясняется, что совещание будет проводиться как раз по его персоне.