Мурка (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 26

— Чего хотел? — вернул на меня внимание хозяин трактира.

— Может, для меня какая работенка найдется?

— Ты от кого?

— Сам по себе, но один мой дружок, Генка Курчавый, об этом месте с теплотой отзывался. Думаю — дай-ка проверю.

«Рокфор» пошевелил усами. Не знаю, может ли быть человек настолько похожим на мультяшную мышь, но мне казалось, что трактирщик в любой момент выпучит глаза и произнесет вот это фирменное: «сы-ы-ы-ыр»! Он вернул на место очки и взглянул на меня уже внимательней.

— Генка хороший паренек, а тебя-то как звать?

— Матушка нарекла Иосифом, — я не стал называть своего настоящего имени, сейчас светиться мне ни к чему. — Я работу ищу, может есть какие варианты?

— Ну заходи, поговорим, — Лифшиц открыл проход за барную стойку и окликнул мужичка, уткнувшегося лицом в стол. — Рябчик, за залом посмотри!

Тот не ответил, но руку с двумя выпрямленными пальцами — поднял, давая понять, что просьба услышана. Не знаю, как этот Рябчик в таком состоянии сможет смотреть хоть за чем-либо, ну да не моя забота.

Мы зашли в подобие подсобного помещения, где располагалась мастерская самогона, а по сути — целый подпольный цех. Не знаю, что будет с этим Лифшицем, когда советская власть на Дону окрепнет, но за такие вот пироги вполне можно схлопотать. Законы ныне революционного времени. И то, что он заводит в святая святых первого попавшегося бродягу (а ведь знакомств я тут толком не водил и рекомендаций не имею), у меня вызвало удивление. Если и была крыша у трактирщика, то с появлением большевиков она точно сплыла.

Помимо собственно самогонного «производства», подсобку заполняли приколоченные по стенам полки, где и стояли бутылки, наполненные мутноватой светлой жидкостью по горлышко. Отсюда, как я понял, трактирщик выдавал сделанные заказы. Сами заказы Лифшиц записывал в блокнот. Он дождался, пока я закончу беглый осмотр, и спросил:

— Как тебя по-настоящему зовут?

— Так и зовут, Иосиф, мамка вот Йосей называет, — я пожал плечами.

— Брешешь же.

— Да зуб даю, — я взялся двумя пальцами за верхний передний зуб.

— Йося, говоришь, мамка называет.... — трактирщик хмыкнул. — Смотри без зуба не останься, у меня двоюродный брат в Одессе держит бутик, и в таком шмотье я разбираюсь.

Я насторожился, но не подал вида. Лифшиц, отвел от меня взгляд, как будто теряя интерес.

— Ты такой же Йосиф, как я Лифшиц, — расплылся он в широкой улыбке. — Но ты расслабься, чего напргся. У нас в Ростове вопросов не задают.

— С Дона выдачи нет? — вспомнилась мне старая присказка.

«Рокфор» ничего не ответил. Настоящее имя этого человека я спрашивать не стал, будет-таки мультяшной жирной мышью, мне так гораздо проще запомнить.

— Вот здесь у нас стол заказов, здесь сами заказы, — трактирщик указал на тетрадку. — Берешь сумку, смотришь заказ — и вперед.

— Посерьезнее работенка есть, чем бегунком? — уточнил я.

— Есть то есть, а ты умеешь что?

— Быстро обучаемый.

Лившиц подумал над ответом, облокотился о стойку и подмигнул:

— Вот и посмотрим, как ты с работенкой справишься, а там может что поинтереснее найдется.

— У матросов нет вопросов, — я глянул в тетрадку, взял одну из сумок, сунул в нее бутылки самогона сразу на несколько адресов, да и направился к выходу.

— Погоди, родной, ты мне свой пиджачок оставь, — улыбнулся трактирщик. — Как залог, а то было немало таких, кто самогонку захапает, а потом ее всю усосет, не доходя до заказчика.

— А ты мне что взамен?

— Молодой вроде, а рассуждаешь, как мой бывший племяш, — улыбочка медленно сошла с его лица.

— Разве племяши бывают бывшие?

— Бывают, — холодно ответил трактирщик, но больше про пиджак спрашивать не стал.

Я взял сумку с самогоном и отправился на первый указанный в заказе адрес. Раз надо товарищу посмотреть, пусть посмотрит, а там гляди до чего более весомого договоримся.

Бутылки заказанной самогонки весело и мелодично позвякивали в авоське, заставляя прохожих оборачиваться на меня. Звон «алкашки» не перепутаешь ни с чем, поэтому я ловил на себе любопытствующие взгляды горожан.. Причем смотрели по-разному — мужики, как правило, вожделенно сглатывали, а женщины закатывали глаза, цокали и ускоряли шаг. В царской России, а теперь и в России советской пили много, это я еще с уроков истории знал. Клиентов у Лифшица было хоть отбавляй. В РСФСР образца 1920-го не существовало закона (прежние буржуазные порядки были отменены, а новые кодексы принять не успели), но работу свою трактирщик не афишировал. В общем, не уверен, что доставка самогона — штука законная. В крайнем случае скажу, что всё, что не запрещено — разрешено.

В отличие от курьера образца 21-го века, у меня не было навигатора с картой города, поэтому нужные адреса пришлось искать по старинке. Я спрашивал у прохожих, как пройти до нужного дома, и после очередного ответа убеждался, что люди в Ростове совсем не отличаются дружелюбностью. Отвечали мне неохотно, через губу, а чаще всего вовсе шарахались. Жизнь у горожан, успевших натерпеться за несколько последних лет, была не сахарной. Нравы царили суровые, и никто лишний раз не стремился заводить диалогов. Боялись люди... и правильно делали.

Дом по первому адресу располагался через пару кварталов от улицы Соборной. Для того, чтобы найти его, пришлось немного поплутать. Тем более, что очень многие, кого я спрашивал, вообще не знали ни названий улиц, ни, тем более номеров, домов. Видно, всё потому, что через Ростов шло какое-то невероятное количество людей, поднятых со своих мест Гражданской войной. Народ, в большинстве своем далекий от политики, бежал сначала от белых, потом от красных, а в конечном итоге стремился убежать от голода, разрухи и нищеты. Особо вопиюще на этом фоне смотрелись толстосумы, которых в городе было немалое количество. Эти как ни в чем не бывало продолжали колесить на пролетках и жить на широкую ногу. Недолго их музыка будет играть... Кстати, именно такие «упакованные в полный фарш» живчики магнитом стягивали в Ростов криминал. И я бы вряд ли ответил, кто быстрее выпотрошит карманы толстосумам — преступники или советская власть.

По итогу, пошатавшись минут пятнадцать в поисках нужного адреса, я подошел к небольшому двухэтажному домику, которому крепко досталось во время боевых действий. Стены дома были обуглены, окна выбиты, но, судя по развешенному во внутреннем дворе белью, там всё-таки кто-то жил. Я зашел в подъезд, оглядывая царившую внутри разруху, и замер — с лестницы послышался грохот, как будто-то кто-то уронил пианино, и оно, кувыркаясь, летело вниз со скоростью ядра. Все оказалось куда проще — по ступенькам неслась детвора. Пацаны, навскидку от трех до десяти лет, в количестве четырех штук, задорно ржали, толкались и летели по лестничным клеткам кубарем. Я только и видел едва различимый клубок из мелькавших рук и ног. Пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить этого ежика Соника. Вот дети, в отличие от взрослых, чихать хотели на любые внешние неурядицы, даже Гражданская война и революция не в состоянии были забрать у них самое драгоценное — детство. Как же взрослым подчас не хватает такой детской непосредственности!

— Куда понеслись! Глеб, Васька... — по лестнице следом спускалась их усталая мать.

Худая, как швабра (явно не от хорошей жизни) женщина с мешками под глазами, с лопнувшими от недосыпа капиллярами. Она увидела меня, запнулась, сразу нахмурилась и принялась поправлять чуть поднявшееся вверх платье.

— Где шестая квартира, не подскажете? — решил я разрядить обстановку.

Она посмотрела на меня так, как будто вместо номера квартиры я спросил у нее про размер груди.

— Не подскажу, — буркнула женщина и как пробка вылетела из подъезда. — Так и знала, что это к Ивашке гости нагрянули!

— Спасибо... — я проводил ее взглядом.

«Л» — значит «логика», на каждом этаже было по четыре квартиры, и логично предположить, что нужная мне квартира находится на втором этаже. Я поднялся по лестнице и быстро нашел обшарпанную дверь. Взглянул на авоську с чудом уцелевшими бутылками. И занес руку, чтобы постучаться, но не успел — дверь тут же открылась, а мой кулак так и завис в воздухе. Из темноты дверного прохода в мой лоб уперся ствол.