Ведьмины камни (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 44

– Вылезай! – Крича во все горло, Эскиль толкнул товарища. – Бери вожжи и веди ее. Она так не пойдет!

Фроди скатился прямо на снег, но они никуда не двинулись. Через какое-то время и Эскиль выбрался из саней и почти ощупью двинулся к лошади.

Ощутив, что осталась в санях одна, Хельга подумала, не сбежать ли. Но первая попытка взглянуть сквозь ресницы на метель отвратила ее от этой мысли: снегом залепляло лицо, ветер пронизывал насквозь. Она не сможет идти сквозь такую метель, она упадет через пару шагов и будет лежать, пока ее не занесет снегом. А найдут потом только весной… Она сжалась в комок, пораженная этим внезапным приступом гнева ётунов – тихий, слегка морозный вечер ничего такого не предвещал.

О своем призыве она уже забыла.

Сани качались – наверное, кто-то пытался вести лошадь вперед под уздцы, но та отказывалась идти. Потом сани дернулись, и Хельга вцепилась в борт – если она упадет, то не сможет опять сюда взобраться, а ее криков никто не услышит. Сани были в ее глазах легкой лодочкой в бурном море метели, единственной надеждой на спасение.

Сани продвинулись вперед на шаг. Еще на шаг…

А потом метель улеглась так же внезапно, как возникла.

– Да ёт-тунова кочерыжка… – донесся до Хельги изумленный хриплый голос, и, слыша его, она осознала тишину вокруг.

Она подняла голову: воздух был чист и тих. Светила луна, вокруг простиралось широкое, гладкое полотно свежего снега, усыпанное серебряными искрами.

– Троллева шишка! – Фроди, сам засыпанный снегом, стоял на коленях, обеими руками держась за сани, и темная борода его совсем побелела. – Что это было?

– Не знаю, ётуна мать! – Эскиль обнаружился впереди, возле лошади. – Вставай, Фроди, поехали. А то этот тролль сейчас опять как взмахнет своей шишкой…

– А где наши дренги?

– Тролль знает. Га-а-а-у-ут! – закричал Эскиль в пустоту. – Халли! Где вы там? Вас ветром сдуло?

Издали донесся слабый голос.

– Залезай в сани, Фроди, поехали понемногу! Я поведу. Хельга! – Эскиль, вспомнив о девушке, сделал шаг и вгляделся в глубину саней. – Ты не потерялась? Не бойся, сейчас поедем дальше.

– О… ётунова хрень… Ты погляди!

Эскиль обернулся вперед – туда, куда вытаращенными глазами смотрел Фроди. Хельга тоже посмотрела и сразу не поняла, что видит.

Впереди, шага в пятидесяти от саней, что-то мерцало. Тускло светящаяся черта огненного цвета пересекла Волхов от берега до берега, прямо через снега, и с каждым вдохом делалась ярче.

– Это что… огонь? – пробормотал Фроди. – Кто может…

Кто мог бы развести огонь у них на пути, по всей ширине Волхова, прямо на снегу – там, где вот только что бушевала обезумевшая метель?

– Это какой-то ётунов морок… – пробормотал Эскиль. – Тут не может… Фроди, подержи лошадь, я пойду погляжу…

Он сделал несколько шагов вперед, и, словно откликаясь на его движение, огонь впереди вспыхнул сильнее. Теперь это была настоящая стена огня, может быть, в человеческий рост высотой, сплошная, без промежутков. Эскиль застыл, не сводя с нее изумленных глаз. Яркое пламя освещало снег на Волхове, и было отлично видно, что кроме этого пламени там нет ничего – ни топлива, ни тех, кто разжег и поддерживает этот огонь. Чтобы все это устроить, понадобились бы десятки возов с поленьями и хворостом, десятки людей! Но ничего этого не было, даже углей и золы, только пламя, стоящее ровной стеной над белым снегом.

– И не объехать… – Фроди огляделся, но отсюда казалось, что пламя упирается в крутые берега.

– Да турс твою мамашу! Это морок! Фроди, стой здесь! – велел Эскиль. – Следи за девушкой. Я пойду погляжу, может, там нет никакого огня.

И он пошел вперед. С каждым его шагом пламя росло в высоту. Хельга следила за всем этим, широко раскрыв глаза и вжавшись в холодную солому. «Лижет все небо жгучий огонь…» – что-то такое обещала старая вёльва Одину, предрекая конец мира. Это стена огня, за которой стоит Муспелльсхейм, мир огненных великанов. Но почему здесь? Они не могли заехать так далеко! Они же были совсем рядом с Хольмгардом, когда все это началось!

Может, ей все это снится? О, какое было бы счастье, если бы сном оказалось все, начиная с прихода Бирны! Чтобы она проснулась на помосте в избе Бериславы, и уже было бы светло, и след Ингваровой дружины заметала бы метель…

Но она не просыпалась. На глазах у Хельги Эскиль упрямо шел вперед, и стена огня продолжала тянуться ввысь. За полтора десятка шагов до Эскиля стал доноситься жар. Он уже взмок, пламя слепило глаза, но он шел и шел, надеясь переупрямить видение.

Вдруг стена огня, будто ее толкнуло что-то, пролилась ему навстречу, и Эскиль, отшатнувшись, упал в снег. Лошадь дернулась, чуть не опрокинула сани; Фроди прыгнул, повис на поводе и сдержал ее.

Пламя тут же выровнялось, но осталось высоким. Полежав несколько мгновений и остыв, Эскиль поднялся и пошел назад к саням.

– Ты как? – пробормотал Фроди. – Не обжегся?

– Попробуем обойти. – Эскиль снова взял лошадь под уздцы. – Я не отступлюсь, пусть бы все тролли и ётуны мира мне мешали!

– Это колдовство! Точно тебе говорю, Тень, это колдовство!

Это колдовство… До Хельги дошло, и она сжалась. Это ответ на ее призыв. Они уже давно не едут в тут избу, где должны были ждать утра, а стоят посреди русла Волхова. Эскиль мог слышать, что она шептала. Если он посчитает ее за ведьму…

Эскиль попытался повернуть лошадь к берегу, но она упиралась, мотала головой и пятилась.

Из-за стены огня донесся низкий гулкий рокот, и опять все обернулись в ту сторону. Звук повторился, в нем прорезалось что-то от голоса живого существа… Огромного живого существа! Будто некий исполинский зверь рычал позади стены, и Хельга сжалась от страха.

Стена огня пошла вниз – так же без причины, как выросла, а может, иссякло питавшее ее колдовство. Но не успели мужчины этому обрадоваться, как увидели над стеной реющие огни – зеленые искры звериных глаз. Они располагались попарно, вдоль всей стены. А посередине одна пара была выше остальных.

– Это еще что за…

Казалось, сама ночная темнота побелела – посередине русла над огненной стеной возвышался исполинский волк, белый как снег, величиной с самого рослого лося, какого только можно сыскать в северных лесах. Огненная стена таяла, вот она превратилась в низкую мерцающую полосу через русло, а позади нее на снегу стояла плотная цепочка волков – белых и черных, с ярко блестящими зелеными глазами.

– Ётунова коче…

Эскиль попятился. У Хельги словно душа растаяла от ужаса – и где-то в самой глубине затаилось восхищение той силой, которую она сумела привлечь. Вызванные силы грозили гибелью, подавляли и устрашали, Хельга не знала, чем кончится дело, не обрушится ли на них нечто более страшное, чем то, от чего она хотела избавиться…

И как теперь эти силы усмирить? Мать научила ее, как вызвать помощь, но не сказала ни слова о том, как отослать ее прочь…

Лошадь решила все сама. Эскиль перед этим успел развернуть ее боком к огненной стене, но, должно быть, она заметила звериные глаза и метнулась в другую сторону. Вскрикнув, Эскиль едва успел упасть в сани, прямо на Хельгу; Фроди отшвырнуло в сторону, и его крик стих позади. Вожжи волочились по снегу, Эскиль своим телом прижимая Хельгу, чтобы не вывалилась на ходу, обеими руками цеплялся за борта. Хельга зажмурилась, пряча голову; она больше ни о чем не думала, только ждала чего-то ужасного – лошадь упадет, сани опрокинутся, они вылетят и переломают себе все кости…

Слышались еще какие-то крики, сани дергались, раскачивались, их мотало из стороны в сторону…

– Глядь…

Хельга ощутила, как Эскиль быстро понимается, освобождая ее, и соскакивает с саней.

Сани не двигаются. Вокруг гул возбужденных голосов.

Медленно Хельга подняла голову. Она жива. Сани стоят на снегу посреди Волхова. Возле лошади кто-то с кем-то яростно спорит. Вокруг блестят и движутся огни.

Хельга встала на колени, шатаясь и придерживаясь за борт. Несколько человек висели на узде, сдерживая лошадь. Впереди тоже были люди и лошади – много, целая толпа. Колебалось на ветру пламя факелов – почти как огненная стена.