Ведьмины камни (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 47

– Но ты-то знала! – В негодовании на судьбу Ингвар готов был обвинить и мать. – Ты могла меня предупредить!

– Могла ли я думать, – Сванхейд устремила на него гневный взгляд, – что ты решишь похитить девушку знатного рода из числа моих гостей? Так оскорбить дом твоей матери! Отнять невесту у собственного брата!

– Она была не в твоем доме… – начал Ингвар и осекся.

– Я пригласила ее сюда, мать отпустила ее ко мне, веря, что у меня ее дочь и сын будут в безопасности. Но твои люди… Правду говорят: кто выкармливает волка, тот готовит разорение своему очагу.

– Нам нужны заложники от Эйрика! Это ведь ты понимаешь? Иначе как мне знать, что он не придет сюда следующей зимой с войском, пока я буду в Киеве!

– Ты не знаешь Эйрика! Он упрям, как старый медведь, его нельзя подчинить силой и хитростью. Чем больше на него давят, тем сильнее он упирается. Ты мог три года назад побывать в Бьюрланде и повидаться с ними со всеми. Может быть, Снефрид сама рассказала бы тебе, какая между вами связь. Тогда ты знал бы, с кем имеешь дело. Но ты не нашел на это времени!

– Ты не знаешь, что там было в Киеве. Я не мог его оставить.

– Уж не ошиблась ли я, когда подумала, что ты сможешь держать в руках и Киев, и Хольмгард разом? Мне следовало признать Тородда конунгом Гардов и его возвести на престол Олава!

Они помолчали, в досаде не глядя друг на друга и вспоминая то лето, когда все это свершилось. И того человека, который устроил то соглашение между ними.

– Сделанного не воротишь… – пробормотал Ингвар, имея в виду собственные упущения.

Сванхейд кивнула: менять одного брата на другого было поздно.

– Твои дела и так были непросты, – заговорила она снова, – а с этим похищением твоя удача, честь и жизнь повисли на тоненькой ниточке. Ты должен уладить это дело, не оставив Снефрид причин держать на тебя обиду. Иначе ни здесь, ни в Киеве тебя не ждет ничего хорошего. Погнавшись за двумя зайцами, ты не поймаешь ни одного, а ища чужого, потеряешь свое. Будь готов на жертвы.

Ингвар не ответил, застывшим взглядом глядя перед собой. Он чувствовал себя человеком, который вышел в лодочке в море, а весла оставил на берегу. Он хорошо понимал, как много зависит от него и его решений; он готов был на любые труды и подвиги ради того, чтобы исполнить свой долг конунга, заслужить уважение богов и людей. Он мог бы драться с целой толпой, пока не упадет, обессилев. Он не боялся принимать решения, но был достаточно умен, чтобы понимать, где обстоятельства сложнее, чем он может осмыслить. А тех двоих, которые помогали ему принимать верные решения, при нем сейчас не было. Огняна-Мария, любящая, нежная и преданная, не могла умом тягаться с Эльгой, а Эскиль, сильный и отважный, много уступал Мистине в изобретательности и широте взгляда. Огняна-Мария и Эскиль, каждый по-своему, пытались помочь ему выполнить задуманное и тем едва его не погубили. Мистина и Эльга, возможно, удержали бы его от этих попыток, не подпустили бы к краю пропасти, не дали стать врагом родного брата и собственной судьбы.

Но Ингвар, при своей суровости, был достаточно силен духом, чтобы не винить других. Он – конунг и Гардов, и земли Русской, что на Днепре. Это он едва не порвал с собственной удачей, ему и связать истонченную нить.

Наполовину проснувшись, Хельга ощутила под рукой что-то мягкое, теплое, пушистое, что ласкало одним прикосновением. Открыв глаза, увидела длинный ворс белой звериной шкуры. Погладила ее, вспоминая, откуда такая роскошь. В эту шкуру ее вчера вечером закутал какой-то человек – она его не разглядела, – и ей сразу стало тепло там, на ледяном Волхове, среди ожесточенных криков… В этой шкуре она приехала в Хольмгард, и кто-то подстелил ее в постель. Где же хозяин, как ему вернуть? Может, он сам придет за своей вещью?

Тепло шкуры напомнило ей увиденный этой ночью сон: будто какая-то рука держит ее руку – крепкая, теплая, дружественная. Хедин? Эскиль? Может, Логи? Во сне Хельга не могла разглядеть этого друга, но прикосновение руки успокаивало ее.

Все вчерашнее вспоминать не хотелось. Посреди заснеженной реки спорили Эскиль, Хедин, Логи, готовы были драться за нее. Сегодня дело о похищении будет разбираться… вчера упоминали о поединке… При этой мысли у Хельги оборвалось сердце и стало холодно в груди.

А еще у нее раскололся один из «ведьминых камней» в ожерелье. Она сунула руку под подушку и нашарила два обломка. Знак был несомненный, и явно плохой. Но о каком зле он говорит – о прошлом или о будущем?

Поднялись все довольно рано. Ни Хельга, ни Хедин не пошли в гридницу, Берислава велела покормить их дома. Вскоре вернулся Тородд и привел Хакона ярла, чтобы обсудить дело с Хедином. А потом, к изумлению Хельги, явилась сама госпожа Сванхейд.

– Будьте готовы, скоро сюда придет Ингвар и его люди, – сказала она. – Лучше нам разобрать это дело здесь, где нет лишних глаз и ушей, только среди родичей. В таком деле свидетели, которым самим терять нечего, могут толкнуть людей на лишнее ожесточение, и те не захотят пойти на мировую из опасения показаться робкими.

Потом Сванхейд подошла к Хельге, вставшей при ее появлении, и знаком предложила снова сесть рядом с ней.

– Какая хорошая шкура! – Сванхейд провела ладонью по белому меху, на котором они сидели. – Это ты с собой привезла? У вас в Бьюрланде такими торгуют?

– Нет, госпожа, это мне вчера дал какой-то человек… Я его не знаю, даже не разглядела. Чтобы я не замерзла в санях…

– Кстати, о санях. – Сванхейд запустила пальцы в маленький шелковый мешочек, подвешенный к позолоченной нагрудной застежке, и вынула уже знакомый Хельге перстень с сине-зеленым камнем и жемчужинами. – Чье это сокровище? Конюхи нашли в соломе тех саней.

– О! – Во всех волнениях вечера Хельга и не вспомнила о перстне, который, должно быть, выронила, когда Эскиль бросил ее в сани. – Это его… Эскиля.

– Служанки говорят, что он твой.

– Неправда! Это Эскиля, из его греческой добычи. Все могли видеть у него этот перстень.

– Его все и видели. Но люди говорят, что он подарил его тебе…

– Я не принимала от него подарков, клянусь Фрейей! Он дал его служанке и сказал, будто он мой, чтобы выманить меня из Хольмгарда. Он знал, что я не приму от него подарок и приду, чтобы вернуть…

Хельга задумалась: а если бы она, получив перстень от Бирны, решила оставить его себе на память? Тогда этого похищения бы не случилось!

– Нет, я не могла оставить его себе! Если бы я так сделала, это означало бы, что я обручилась с ним, с Эскилем, даже без ведома моего отца! Тогда я не смогла бы выйти ни за кого другого, пока Эскиль не вернулся бы за мной или не прислал бы сказать, что отказывается от этого права.

– Он остался бы в выигрыше в том и в другом случае, – кивнула Сванхейд. – Ловко придумано! Если бы ты взяла перстень себе, ты уже не могла бы утверждать, что не хочешь за него выходить. Или ты все-таки хочешь?

Она взяла руку Хельги и заглянула ей в глаза.

– Нет. – Хельга потупилась. – Я не смогла бы… я не сошла с ума…

– Мне казалось, этот парень тебе нравится… даже больше, чем мой младший сын.

– Логи вчера вел себя очень благородно и отважно, – проговорила Хельга, не поднимая глаз.

Она даже удивилась насколько. В его благородстве она не сомневалась, но вот отваге несколько удивилась.

– Да, я слышала. Жаль, что здесь нет твоего отца или хотя бы дяди, то есть моего брата Эйрика. – Сванхейд со вздохом выпустила ее руку. – Тогда мы могли бы сразу спросить у них, кого из этих отважных витязей они готовы принять в зятья – или никого, но моим сыновьям хотя бы не пришлось бы биться между собой!

– Но они же не будут…

– Надеюсь, настолько я еще хозяйка в своем доме, что не допустить драки между сыновьями!

– Но мой брат… он не сможет этого так оставить…

– Клянусь тебе, – Сванхейд похлопала ее по руке, – я всеми силами постараюсь не допустить никакого кровопролития, как если бы они все были моими сыновьями – и Хедин тоже.