Ветер перемен (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 20

И вот — клюнул.

Больно клюнул.

На Петре лица не было от испуга. А в голове от алкоголя все проветрилось. Считай, что и не пил.

Часа не прошло, как он начал выдавал приказы и указания. Касающиеся, в первую очередь расширения медицинского училища. С перспективой через год открыть еще несколько. Чтобы в итоге обеспечить страну так сказать «медицинской армией» как и предлагал сын. Для того, чтобы, среди прочего, осуществлять грамотно санитарные мероприятия и бороться с эпидемиями.

Ну и начал «на коленке» пытаться создать медицинский институт из имевшихся в Москве медиков. И строчить письма, дабы привлечь в это заведение мировых светил из Европы. Сына рядом не было с его вечным скепсисом, раз за разом сбивавшим ореол избранности с европейских врачевателей. Поэтому царь и ринулся это делать.

Впрочем, не только это.

Того же Голицына он вытащил уже к вечеру «на ковер» и стал расспрашивать о том, есть ли у персов достойные лекари и как они с подобными заразами борются. Петр Алексеевич откровенно мандражировал и готов был пойти буквально на все, чтобы только не допустить прорыв чумы в центральные земли.

Страшное дело.

Он сам не застал крайнюю эпидемию чумы 1654–1655 годов. Но был о ней наслышан. Равно как и последствиях. В той же Москве вымерло больше половины населения. Опустела она. Обезлюдела. И долго еще восстановиться не могла.

И очевидцы, с которыми царь разговаривал по юности, рассказывали о той беде с нескрываемым ужасом. Настолько искренним, что Петр Алексеевич и сам проникся. Хотя, быть может, это просто так проявился запой. Нервы расшалились…

Часть 1

Глава 8

1708 год, июль, 22. Белая Вольта — Окрестности Уфы — Москва

Русское посольство, отдохнув на Золотом берегу, вблизи датских и английских факторий, двинулось вверх по реке Вольта. Собрав из заготовок, привезенных с собой типовые баркасы.

Да-да, те самые, которые серийно выпускались в Новгороде. И уже так славно отличившиеся во время морских операций в дельте Невы и у Кафы.

Теперь же, выпускаемые из лиственницы простые по практичные и долговечные баркасы распространялись широко. И на севере России, и в Волго-Камском бассейне, и даже в Сибирь стали поступать. Идя не только и не столько на военные цели, сколько для гражданского применения. В конце концов осадка у них ничтожная, грузоподъемность вполне приемлемая, да и особенность конструкции такова, что они без проблем могли пристать к неподготовленному берегу для погрузки-выгрузки. Поэтому их и стали широко применять для малых грузовых и пассажирских перевозок. Даже конные варианты делали. Это когда парочка лошадей заводилась на специальную такую «беговую дорожку». И двигаясь по ней, приводило в движение некий движитель. Обычно одно кормовое гребное колесо или два боковых.

Сюда, кстати, в Африку, тоже не простые баркасы доставили.

Рассказы Ньёньосс не позволяли однозначно понять какова ширина Вольты в верховьях. И можно ли там идти на веслах или под парусом. А вот заднее гребное колесо — это выход. Оно ведь укладывалось в габариты силуэта судна, не выступая за него ни с боков, ни вниз. А значит там, где баркас был в состоянии протиснуться, подобный движитель мог вполне продуктивно работать.

Лошадей с собой вести не стали. И так места нет. А найти на месте авантюра. Кто знает, удастся ли? Да и их еще приучать. Поэтому поступили весьма занятно, опираясь на то, что в экспедиции много людей участвует.

Внутри баркаса поставили упоры, на которые положили оси. Само собой с бронзовыми втулками. В оси воткнули лопатки. А над ними — поручни.

Личный состав вставал на эти оси. И по команде наступал на лопатку. Ось вращалась. Ребята перешагивали на следующую. Что поддерживало вращение. Крутящий момент же от трех осей передавался с помощью толстого, хорошо просмоленного каната на гребное колесо. На канате были закреплены «бусинки», которые и входили в зацепление с простейшими деревянными шестеренками.

Грубовато.

Простовато.

Но отремонтировать можно прямо в пути подручными средствами. А, учитывая крошечную нагрузку, вполне живучий вариант. Главное же — что можно было поддерживать весьма неплохой темп хода, используя не только самые сильные мышцы людей, но и гравитацию. То есть, массу тела «гребцов» этих «вело-баркасов».

Дополнительно имелся парус. Стандартный. Впрочем, он использовался ограниченно в силу достаточно сложной навигации. В основном шли на колесе, меняясь на нем каждый час. Сначала вверх по реке Вольте, потом через одноименное озеро, где только парус и пригодился, а потом уже начали подниматься вверх по Белой Вольте — одному из притоков. Куда более мелкому, что объединенная река у побережья.

Местное население относилось к гостям настороженно.

С какой-то явной агрессией не лезло. Хватало ума. Но и какого-то торга особого не затевали. Скорее морозились, впрочем, без фанатизма. Если со стороны гостей проявлялась некоторая настойчивость им уступали и продавали припасы.

Алексей специально настаивал на том, чтобы не грабили. Поэтому приходилось расплачиваться. Впрочем, цены здесь были крайне скромными и сколь-либо значимых расходов экспедиция не несла.

— Не нравится мне это, — тихо произнес полковник, обводя взглядом пустой берег, хотя было видно — место проходное и популярное. Да и ближайшая деревня не подавала признаков жизни, словно оттуда все ушли.

— Это плохо… очень плохо, — согласилась Ньёньосс.

— Может не будем приставать? Люди не очень устали и спокойно выдержат всю ночь в баркасах. Тем более, что ход мы сбавим. А те, кто не на колесе, смогут поспать. Неудобно, но терпимо.

— Две-три такие ночи, и мы будем вынуждены отдыхать. Но уже истощенные. Может они этого добиваются? Или ты думаешь, что за нами внимательно не следят?

— И что ты предлагаешь?

— Продемонстрировать беспечность. Но самим ждать гостей.

— Я согласен, — кивнул посол, вмешиваясь в этот разговор. — Эти ашанти должны себя проявить…

Сказано — сделано.

Пристали к правому берегу реки, демонстративно подставляясь под нападение. В то время как ранее держали левого. Даже на озере.

Расположились.

Зажгли костры.

Имитировали пьянку. Шумно, но осторожно. Настолько, что ни в ком к ее завершению более стакана вина и не было. Ибо в процессе подготовке, еще днем, когда шли на баркасах, специально разбавили сильно алкоголь, залив его в старые, пустые бутылки.

Постарались на славу.

А потом костры потухли. Во всяком случае — перешли в состояние тлеющих углей, так как дрова в них перестали подбрасывать. Свет выключили. И началась вторая часть Марлезонского балета. Солдаты тихонько облачались в доспехи, хотя перед этим, в виду костров, демонстративно их снимали. После чего накидывали поверх какие-то тряпки для маскировки, и ложились спать…

Под утро все и случилось.

Несмотря на устроенное шоу, неприятель вел себя предельно осторожно. Все-таки европейская экспедиция. И ашанти уже сталкивались с солдатами англичан да голландцев. Очень неприятными. А тут их вон сколько. Так или иначе, но только ближе к знаменитому «собачьему часу» неприятель стал приближаться к лагерю.

Их заметили.

Часовые то не спали и в эту ночь, хорошо освещенную луной, непонятное движение можно было достаточно легко заметить.

Началось нервное ожидание и тихое, скрытное пробуждение бойцов, которые оставались лежать на своих местах, имитируя сон. Понял что-то неприятель или нет — не ясно. Но только где-то через пять минут он начал атаку.

Впрочем, у баркасов его уже ждали.

Пехота, облаченная в доспехи, вскочила с мушкетами наперевес. И сразу же открыла огонь. Картечью. Видимость была отвратительная, а враг атаковал практически голышом. Поэтому и ее за глаза хватало, чтобы вывести его из строя.