Дело влюблённого инкуба (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 13

Пол нервно дёрнулся и затарабанил пальцами по столу. Их взгляды столкнулись в молчаливом противостоянии, и полуэльф не выдержал первым – он вскочил, сунул руки в карманы брюк и хмуро сказал:

– Не знаю, как вы проведали о деньгах, но вам лучше забыть о них: рыская в этом направлении, вы Брин не поможете, а навредите!

– Когда я берусь защищать человека в суде, то все решения о методах и направлениях защиты принимаю самостоятельно, собрав максимум фактических данных об обстоятельствах дела. Так же поступаете и вы, беря на себя ответственность за доверенные вам средства. Расскажите мне о деньгах, а как поступить с этой информацией – я определю сама.

– Вы представитель закона и не сможете умолчать о них, если вас начнут допрашивать. Вы же не можете строить защиту на сокрытии важной информации!

– Я могу строить защиту на чём мне угодно, – возразила Вэл. – Ваша юная сестра запуталась в дьявольских силках, расставленных хитрым кукловодом, и я стараюсь её спасти. Чем больше вы мне расскажете – тем больше у меня будет шансов на успех.

Полуэльф угрюмо молчал, рассматривая острые носы свои лакированных туфель. Вэл не мешала ему размышлять, хоть опыт адвокатской практики давно уверил её, что сами по себе люди редко принимают юридически грамотные решения. Когда Пол Стоун открыл рот, она на краткий миг понадеялась на чудо...

– Я не собираюсь обсуждать с вами мои дела, вы не мой адвокат, – заявил финансист. – Даже при допросе в полиции я, согласно американским законам, имею право хранить молчание!

М-да, чудеса случаются настолько редко, что в практике Вэл так и не случились...

– Согласно американским законам, адвокат имеет неоспоримое право вызвать в суд в качестве свидетеля любого человека, – просветила она оппонента. – Но мне хотелось бы заранее знать, каким будет характер ваших показаний.

– Никаким! Если вы вызовете меня в суд, я откажусь от дачи показаний!

– Что ж, не буду разглагольствовать о неприятных для вас последствиях такого решения. Я лишь замечу, что никто из сотрудников банка, выдавшего вам наличность, не имеет оснований рисковать своей репутацией, карьерой и даже свободой, выказывая подобное неуважение к суду. Если вы не знали: по статье «за неуважение» судья вправе назначить единолично, без одобрения присяжных, тюремное заключение сроком до шести месяцев. Я веду к тому, что информация о снятой вами крупной сумме денег всё равно всплывёт.

Она спокойно переждала бурю полуэльфийского негодования. Безмолвно проигнорировала «мудрые советы» не ворошить лихо, пока спит тихо. И дождалась, что оппонент выдохся и утёр со лба бисеринки пота. В этот момент в дверь постучали, и в кабинет широко шагнули вампир и ведьмак в серой униформе.

– Фирма по установке и обслуживанию магических охранных систем, – представились они. – У вас всё нормально?

В ожидании ответа вампир сканировал Стоуна на предмет воздействия ментальной магией, а ведьмак искал скрытые заклинания и проклятья.

– Да, вышло глупое недоразумение, но всё разрешилось. Простите, у меня важный разговор, – отрывисто бросил Стоун. Представители фирмы ретировались, пообещав немедленно восстановить разрушенные защитные плетения. – Мисс Мэнс, если б я знал, что замыслила Брин, никогда бы не снял в банке эти чёртовы деньги!

– Верю, – кивнула Вэл. – Если б вы тогда заподозрили, что крупная сумма нужна ей на некое «темное дело», то при вашей сфере деятельности вам было бы нетрудно втихаря обналичить какой-нибудь актив. Даже в наше время некоторые люди хранят сбережения в наличных, и к вам в руки наверняка попадают большие объёмы долларовых купюр. Открытое снятие в банке четверти миллиона говорит о том, что вы не предполагали объясняться с полицией о цели такого поступка.

«Или наоборот хотели навести их на след», – договорила она про себя, внимательно всматриваясь в резкое лицо. Пол Стоун устало опустился на стул, махнул рукой и глухо заговорил:

– Если вы общались с моими одноклановцами, то вряд ли услышали обо мне что-то хорошее. Когда я узнал об ожидаемом рождении сестры, я был счастлив, как после первой удачной сделки, даже больше. Моя мать давно отказалась от планов завести ещё детей – она сочла, что младенцы вносят слишком много ограничений в её бурную творческую жизнь, так что ей одного хватило. Я же всегда считал, что большая семья – это здорово, но у меня самого с личной жизнью как-то не складывалось, а тут сестра – очаровательный попискивающий карапуз, доверчиво хватающий меня за палец и сопящий в попытках его укусить. Та ссора с отцом была не из-за денег, хоть он воспринял всё именно так. Меня возмутило его недоверие, его сомнения во мне! После десятилетий моих финансовых успехов, он заявил, что простой банковский вклад надёжней моих «рискованных афёр»! Да если бы деньгами Брин занимался я, на её счету сейчас лежала бы сумма на порядок больше нынешней! Я был обижен, а отец обвинил меня в алчности и карьеризме. Потом был суд... впрочем, уверен, вы в курсе. Вопросы денег разрушают семейные отношения чаще всего остального.

– Да, но и «всего остального» тоже немало. Разрушить проще, чем создать. Вы тайно общались с сестрой?

– Да. Пока она была малышкой, я следил за её взрослением через соцсети клана, на каждый праздник посылал ей подарки с открытками. Боюсь представить, как тщательно их проверяли, но до ручек Брин они всё же доходили. Тринадцать лет – первый важный рубеж в жизни юных вампиров: с этого возраста их начинают выпускать с территории клана. Они учатся находить себе пропитание сами, первые три-четыре года – под присмотром взрослых, разумеется. Явившись незваным на день рождения Брин, я передал ей подарок и незаметно сунул в карман открытку, в которой были указаны все мои координаты для связи. Мы стали переписываться в тайне от отца, а по мере взросления Брин – встречаться. Когда погибла в авиакатастрофе её мать, сестра именно ко мне прибежала за утешением, пока отец улаживал формальности опознания тела и прочие дела.

– А все остальные тем временем были убеждены, что вы не виделись с её тринадцатилетия. Что произошло за три дня до убийства Харриса?

– Она пришла с просьбой ссудить ей четверть миллиона долларов наличными деньгами. Обещала всё объяснить позже, на выходных, планировала заглянуть ко мне в воскресенье. Клялась, что на эти деньги сможет купить себе самую необходимую вещь, которая сделает её невероятно счастливой. Честно говоря, я тогда заподозрил, что в действительности она хочет сделать дорогостоящий подарок инкубу... я бы с удовольствием подарил ему бочонок ядовитого зелья!

– Примерно так оно и вышло, – пробормотала Вэл, незаметно для хозяина кабинета прикрепляя к обратной стороне столешницы маленькую магическую сигналку. Если здесь появится некто, сильно фонящий магией, как обыскивавшая её дом ведьма, то она узнает об этом. Многолетнее тайное общение полуэльфа с сестрой вынуждало подозревать, что он и сейчас темнит.

– Теперь вы понимаете, что нельзя выносить эту информацию в зал суда?! Она вобьёт последний гвоздь в крышку гроба Брин! Я пытался выяснить, зачем ей такая сумма, да ещё наличными деньгами, но сестра замкнулась, насупилась и заявила, что если я не хочу ей помочь, то она снимет деньги с собственного счёта. Испугавшись, что за такой поступок отец и с ней рассорится, я отправился за деньгами. Я тогда помыслить не мог, что она отдаст их за убийственный артефакт!

– А сейчас почему так думаете? Брин всё-таки призналась вам, на что потратила деньги?

– Нет, не призналась, но я не вчера родился. Такая вещица на подпольном рынке магии должна стоить очень недёшево, так что я, услышав жуткие известия, сразу догадался, на что пошли деньги.

– Вы отдали их здесь, в конторе?

– В этом самом кабинете, – подтвердил он.

– Такую сумму по карманам не распихаешь – в чём лежали деньги?

– В моей красной спортивной сумке.

– Мне нужно чёткое фото этой сумки или хоть подробное её описание! И ещё вопрос: у Брин имелся магический ключ от вашего дома?