Курсант: Назад в СССР 11 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 6

— Трудно сказать, — хлопала та глазками, стискивая в руках кожаный портфельчик с наложенным поверх, как на планшет, бланком протокола осмотра, а потом выдала, как по заученному: — Завьялова Агриппина Порфирьевна, 1913 года рождения, проживала одна. Родственников в городе нет, опрос соседей ничего не дал, никто не знает, что могло бы пропасть. Вот…

В комнате, больше напоминавшей хоромы прошлого века (если бы не потертость дубовой мебели и потускневшая обивка, то вполне могла сойти за обиталище какого-нибудь купца или даже князя, будто мы все во времени перенеслись), царил беспорядок. Под ногами хрустнула какая-то брошь, я ее и не заметил под перьями.

У входа лежит труп на спине, возле него возится судмед. Рядом копошится в раскиданных предметах криминалист, обмакивая кисточку в баночку с дактилоскопическим черным порошком и марая все подряд аккуратными творческими мазками.

Судмед, несмотря на почтенный возраст и седую докторскую бородку, оказался гибок в коленях и других местах. Не чураясь, ползал на корточках вокруг тела, ощупывая его на предмет скрытых повреждений.

— Причина смерти, я думаю, ясна, — я кивнул на раневой канал на груди жертвы.

Там был виден след от ручейка крови, растекшийся уже потемневшей лужицей на паркет возле тела.

Судмед оглянулся на меня и сразу, приняв за своего, поделился своими соображениями:

— Колото-резаное повреждение грудной клетки слева, между вторым и третьим ребром. Судя по вертикальным потекам крови на одежде, удар был нанесен, когда потерпевшая стояла.

— Правша или левша нанес удар? — уточнил я.

— Трудно сказать, при детальном исследовании уже в секционной попробую смоделировать траекторию нанесения удара.

Я присел на корточки рядом, возле краешка лужи крови, и всматривался в раневой канал щелевидной формы. Странный он на вид — оба конца острые, обычно со стороны обушкового края клинка повреждения имеют П-образную форму.

— Чем же так нанесен удар? — хмурясь, уточнил я.

— А вот это самое интересное, — сказал судмед, довольно легко поднявшись на ноги. — Видите? Две режущие кромки у клинка.

— Кинжал, получается? — поскреб я подбородок.

— Да… Два лезвия, не как у ножа. Ну или заточка особая, хотя у заточек ширина рабочей части чаще всего бывает гораздо меньше. Больше все-таки кинжал напоминает.

— Уже что-то, — одобрительно закивал я. — Не у каждого гражданина есть кинжал или кортик. Нужно проверить всех, у кого есть подобное наградное холодное оружие.

— Сделаем, — приняв указание на свой счет, за моей спиной отозвался начальник милиции. Они с прокурором стояли чуть поодаль, предоставив мне право первого слова. Может, из тактичности, а скорее всего, боялись ударить в грязь лицом, ведь при осмотре тела и обстановки все ждали бы от них прямо здесь и сейчас выдвижения авторитетных следственных версий произошедшего. Присутствие московского гостя же их явно немного смущало.

Я прошелся по комнате, аккуратно лавируя между раскиданными вещами, чтобы ничего не задеть. Мое внимание привлек огромный книжный шкаф открытого типа — просто полочки, без дверец. Он был доверху забит книгами.

Я внимательно осмотрел корешки трудов классиков, когда мое внимание привлекла знакомая обложка зеленого цвета. Где-то я ее уже видел… Вчитался в буквы с отблеском: «Светлицкий Всеволод Харитонович».

О! Точно! Вспомнил! Такую книжку читала администратор в гостинице «Север».

И странное дело… Я внимательно осмотрел книги. Благородная библиотечная пыль осела на полке, повторяя контуры книг, но вот возле одного зеленого томика пылевой след стерт. Будто кто-то совсем недавно брал эту книгу.

Я вытащил носовой платок и через него взял пальцами том, вытащил его через вверх, полистал.

— Кто-нибудь брал эту книгу? — обратился я к присутствующим.

— Нет, мы не трогали, — отозвались Варя и криминалист.

— Однако ее совсем недавно брали, — хмыкнул я.

— Ну и что? — пожал плечами прокурор, он, наконец, решил вставить свое веское слово. — Может, хозяйка сама и брала.

— Возможно, — я задумчиво пролистал обратно до титульника, там значился автограф автора и пожелание этой самой хозяйке, ныне убитой.

И тут в голове стрельнула мысль… Я вспомнил, как администратор в гостинице выдала, когда я показал ей свои корочки: «Что же вы сразу не сказали, что из милиции? Я вот как раз про вас читаю… Сотрудник уголовного розыска идет по следу убийцы старушки».

Интересно старушки пляшут, по четыре сразу в ряд… Любопытное совпадение. Буквально вчера мне рассказали про убийство дамы почтенного возраста в романе, и что сотрудник сыска идет по следу, и вот я здесь, на таком же преступлении. Учитывая, что в совпадения я не верю, как можно объяснить такое? Ну, не администраторшу же подозревать, в конце концов?

— Книги нужно изъять, — я указал на собрание сочинений местного писателя.

— Зачем? — недоумевала Варя.

— На всякий пожарный, потом исключите из вещдоков, если что, — я протянул томик криминалисту. — Обработай, дружище, на пальчики.

Тот замялся и смотрел то на Варю, то на прокурора, то на начальника милиции, будто ждал от них отмашки, но те молчали.

— Смелее, — я положил трофей на стол, возле распахнутого кримчемодана.

— Ну, там надо в цианокрилатовой камере, — мялся эксперт. — Это же бумага, порошок вряд ли возьмет качественно.

— Качество тут не нужно, — уверенно заявил я. — Преступление явно подготовленное, уверен, что преступник в перчатках был. Не стесняйся, мажь книжульку.

Прокурор кивнул, и эксперт, вздохнув, обмакнул кисть в магнитный порошок. Налипшим ежиком провел по обложке, но сетчатая текстура материала не давала ясной картины, частицы порошка ложились, повторяя контуры микрорельефа обложки, тут и цианокрилат не помог бы.

— Здесь помажь, — ткнул я пальцем туда, где был автограф.

Эксперт провел магнитной кистью — и вычертил контуры пальцев, они проявились из ниоткуда, словно призрак темным силуэтом. Что и требовалось доказать.

— Видны следы захвата, — воодушевился эксперт. — Папиллярных линий нет, — он уже рассматривал через лупу выявленные следы. — Трикотажной вязки тоже не видно, структуры мереи нет, странные перчатки. Не ткань и не кожа, получается…

— Замшевые, например, — предположил я.

— Ага, — радостно закивал криминалист. — Ворс отобразился. Ну точно, замшевые! Как вы догадались?..

— Теперь вы понимаете, для чего нужно изъять книги? — я обвел взглядом присутствующих. — Не думаю, что потерпевшая трогала книгу свою в перчатках, это же не редкость музейная. Да и размер пальчиков не ее.

Варя закивала, прокурор поджал губы, а эксперт, еще больше воодушевившись, мазал уже следующий, соседний томик.

— Вряд ли там есть подобные следы, — скептически заметил я. — Судя по пылевому следу, брали только этот экземпляр. Но изымем все книжульки из собрания. Мне, однако, интересно содержание текста… Заберу у вас под сохранную расписку эти опусы, ознакомлюсь с романами. Чую, здесь есть некая связь с убийством.

— Связь? — всплеснул руками прокурор. — Какая? Там написано, кто убийца?

— Это было бы слишком легко, — хмыкнул я. — Но посмотрим…

Книги Варя внесла в протокол осмотра, упаковали их в коробку, все, как и полагается, с подписями понятых и других участников процесса.

Сделали еще дубликаты бирок, чтобы потом переклеить можно было, после моего вмешательства в целостность упаковки. Ну просто как в учебнике, только расписку с меня брать не стали. Так поверили, что верну вещдоки.

Затарившись чтивом, я поехал в гостиницу «Север». Меня отвез туда по указанию полковника Лосева один из «бобиков», что дежурил у крыльца дома.

В холле гостиницы меня встретила та самая администраторша, что не хотела поначалу менять мне номер.

— Андрей Григорьевич! — воскликнула она.

Надо же, запомнила мое имя, хотя я не представлялся, вроде. Впрочем, она знает обо мне всё — она видела мой паспорт.

— Вы взяли книги Всеволода Харитоновича в ресторане? Помните, что вам посоветовала? Я прочитала, могу свою вам предложить.