Карфаген 2020. Восхождение (СИ) - Ратманов Денис - Страница 44

— То есть никак, — перебивает его Надана и тут же смолкает.

— Турели по периметру, — добавляет Виктор. — Охранные дроны, всего их тридцать штук. Плюс гемодов-прислужников, таких, как я, тридцать. Озверелые вооружены плохо, обычно их набеги быстро заканчивались в нашу пользу, даже гемодам не приходилось ввязываться в бой.

— Но не теперь, когда озверелых используют в своих целях пунийцы, чтобы ослабить конкурентов. Будьте готовы к тому, что враг хорошо вооружен. Спешившись, работаем парализаторами, мне нужен стукач, чтобы выйти на заказчика.

— Это прьедположительно кто? — осторожно интересуется Тейн.

— Гамилькар Боэтарх. Избегайте его, он крайне опасен, коварен и силен.

Впереди на фоне бесконечной стали моря появляется черная полоса берега, стремительно приближается, прорисовываются изгибы гор, холмов, прибрежная полоса выглядит светлее… Искусственный интеллект флаера ставит голографическую отметку на карте: храмы находятся за холмом и не видны отсюда.

Пилоты сбавляют скорость. Впиваюсь взглядом в склон холма, подсвеченный золотым сиянием. Поначалу думается, что это иллюминация, но на подлете вижу — храмы полыхают, а в небо тянется жирный черный дым. Причем странно стягивается в одно место, образуя гигантского рогатого монстра. Виктор выдает ругательство, а программа — текст:

Зафиксировано противоправное деяние 2 степени сложности!

«Осы» проносятся над пылающими храмам, над трупами женщин, девушек, девочек, валяющимися на клумбах, поперек дорожек; над вооруженными людьми в лохмотьях, пытающими нас сбить из примитивных гранатометов. Искусственный интеллект объявляет женским голосом:

— Радар зафиксировал удаляющиеся условно враждебные флаеры класса «сокол», количество — три.

Видимо, сообщение продублировалось всем, потому что Тейн возбужденно восклицает:

— Догоняем?

— Нет! — вклинивается в разговор Виктор. — Только если втроем. Даже две «осы» вряд ли одолеют «сокола».

— Что с нападающими? Мочить? — интересуется Надана.

— Только тех, кто побежит, — даю добро я и переключаюсь на громкую внешнюю связь: — Захватчики! Вы обречены. Сдавайтесь. Тем, кто сложит оружие, обещаю сохранить жизнь.

Эти озверелые отличаются особой свирепостью и похожи на тех, которыми пугают жителей зиккуратов. Озверелый, что прямо под моим зависшим флаером, разевает рот и палит из допотопного автомата, но я затыкаю его очередью.

— Десант, к бою! — командую я. — В первую очередь защищаем выживших. Флаеры — огневая поддержка! Отсекаем периметр, не даем захватчикам уйти.

По моему флаеру стреляют из гранатомета, и он взмывает вверх, автоматически отвечая агрессору плазменным зарядом. Земля резко отдаляется, и сверху отлично виден завораживающий геометрически правильный узор пылающих храмов, все они или объяты пламенем, или дымят.

Сверху замечаю снующих озверелых возле большого храма, крайнего на севере. Одна его стена полыхает, видимо, облитая горючей смесью, и пожар уже занимается внутри: из окошек тянутся черные полосы дыма. Откуда-то знаю, что это и есть главный храм.

— Надана, Тейн, десантируемся на севере, там есть выжившие. Виктор?

— Я пойду с вами, — произносит он, тяжело дыша и сжав челюсти.

— Нет, ты полезнее как пилот.

Мой флаер первым проносится над относительно целым северным храмом, стреляю по озверелым, осаждающим его, из всех орудий, предлагаю сдаваться. Никто не сопротивляется озверелым и не отстреливается, неужели мы опоздали? Везде только трупы — расстрелянные, растерзанные, голые девушки, девочки с проломленными черепами.

Сообразив, что расклад не в их пользу, озверелые бросаются врассыпную, а мой флаер резко снижается. За главным храмом я спешиваюсь, краем глаза наблюдая, как десантируются люди Тейна и Наданы, как разбиваются по четверкам и растягиваются, чтобы гнать озверелых на юг, где флаеры будут встречать их пулеметными очередями. То ли фильтры шлема пропускают запахи, то ли из-за жирного черного дыма кажется, что я чувствую дым и запах горелой плоти.

— Вэра, будем работать в паре. — Говорю уже на земле,поднимаю автомат и жду, когда подбежит самый высокий из моих бойцов.

Видимость хреновая: еще не рассвело, и в безветрие весь дым стелется по земле.

Виктор, похоже, проигнорировал мой приказ: одна «оса» носится над храмовым комплексом, поливая свинцом интервентов. Наконец-то проявился мой гемод, которому надлежит быть не более чем функцией.

Где же искать Рианну Боэтарх? Жива ли она? Жив ли мальчик, которого мне надо защищать?

— Ищем выживших, это важно…

Не успеваю договорить, Вэра, стоящий лицом к храму, толкает меня, а сам падает, успевая на лету выстрелить в застекленное окно зиккурата, где засели озверелые. Сдаваться они точно не собираются. Стреляю туда из плазмогана, и, прикрывая друг друга, бежим к распахнутой двери в храм, возле которой ничком распластался гемод-охранник в луже крови.

— Предлагаю загнать их вглубь зиккурата и подождать, пока они издохнут от угарного газа, — звучит из динамика голос Вэры.

Мы прячемся в фигурных кустах и на корточках перемещаемся ко входу в храм. Готовлю плазмоган для выстрела, и тут в трех метрах от нас взрывается граната. Осколки бьют под ребра, вышибая дух — наверняка ребро треснуло, уши закладывает от грохота, мы падаем.

— Леон? — взволнованно бормочет Надана.

— Живой, — хриплю в ответ.

Над головой проносятся флаеры, кому-то удается попасть в окно — грохает глухой взрыв, дверь, вырванная с мясом, грохочет по плитке, из окон валит черный дым. На пару мгновений воцаряется тишина, слышу выстрелы в глубине зиккурата… Там есть выжившие! Потому озверелые его и осаждали.

— Внимание всем! — говорю по общей связи. — Прекратить обстрел храма! Внутри выжившие, нужно их вызволять.

Если служители храма не прорвутся, они отравятся угарным газом.

— Сколько внутри озверелых? — интересуется Надана.

— Не знаю. Может быть много.

— Выполняем! Девочки…

Выстрелы из храма доносятся отчетливее. Вэра знаком показывает, чтоб я его прикрывал, перемахивает через кусты, перекатом уходит к стене зиккурата, прижимается к ней. Следую за ним. В нас никто не стреляет. Заглядываю внутрь и ничего не вижу из-за дыма. Вдалеке слышна ругань, грохот взрыва — кто-то вступил в противоборство с озверелыми и пытается вырваться из задымленного помещения.

Мы по очереди вбегаем в просторный зал с белыми колоннами, возносящимися ввысь и утопающими в дыму. Едва не поскальзываюсь на земле, высыпавшейся из перевернутого горшка с пальмой. Вэра стреляет в смутный силуэт в дыму…

— Нет! Это могут быть выжившие. — И говорю озверелым. — Ведомство «Оплот». Сдавайтесь. Если сложите оружие, вам сохранять жизнь.

Служители храма на их месте уже отозвались бы.

— Хера ва…

Очередь из автомата затыкает говорящего. Грохает взрыв, очевидно, гранаты, которой озверелый хотел нас взорвать. На голову сыплется мраморная крошка, бьют в броню мелкие осколки камешки.

— Что у вас? — спрашивает Тейн, оборачиваясь, вижу его силуэт в проеме двери.

Повторяя для озверелых, чтоб сдавались, перепрыгиваю через присыпанный штукатуркой труп и бегу дальше, не зная, где и кого искать. Инфравизор не работает, тут жарко из-за пожара, детектор движения показывает мельтешащие точки, замершие в десяти метрах от нас.

— Сдавайтесь! — повторяю я.

Но эти озверелые не верят в наше милосердие. Почти физически ощущаю, как вытекают песчинки минут из часов жизни храмовников, прячущихся где-то в зиккурате, потому кричу, срывая голос:

— Внимание выжившим! Прибыла подмога, выходите, мы вас прикроем.

Растворяясь в дыму и опережая меня, на штурм бежит моя команда. Грохочут взрывы, то и дело переключаюсь на детектор движения и, судя по всему, озверелые, их двенадцать человек, сдались — точки не двигаются в то время как вокруг них суета и мельтешение.

Бегу туда, миную поле боя, где наши разоружают кашляющих озверелых, проношусь дальше и сбавляю скорость. Ни хрена не видно из-за дыма, можно в стену врезаться.