Карфаген 2020. Восхождение (СИ) - Ратманов Денис - Страница 65

Он смолкает. Включается голопроектор. Вспыхивают кадры боевых действий, терактов, перестрелок. Растерянные, испуганные, заплаканные лица сменяют друг друга. Голосят женщины, рыдают дети.

— Болезни забирают наших близких. Мир полыхает, — размеренно говорит жрец. — Мы потеряли Карталонию и Китай, теряем множество земель, нас теснят язычники, убивают наших людей, отбирают имущество, разоряют жилища. Поначалу мы думали, что можно исправить ситуацию грубой силой, но уже сейчас понимаем, что нет, в той же Карталонии процессы необратимы и требуют радикальных решений. Но мы можем остановить разрушения, если вспомним нашего покровителя и воздадим ему должное!

К чему, интересно, он клонит? Перевожу взгляд на Гамилькара Боэтарха, ловящего каждое его слово. Он тоже поворачивает голову, в упор смотрит на меня — будто кипяток бежит по позвоночнику. Ощущаю… прикосновение, что ли. Появляется предчувствие опасности, медальон раскаляется… Я верчу головой, пытаясь обнаружить источник угрозы, но чувство пропадает.

Гамилькар снова пытался применить ко мне способность? Снова не получилось?

— Слово предоставляется Гамилькару Боэтарху, — объявляет суфий, и на место жреца вылетает мой враг.

Горделивый, надменный, вроде как даже помолодевший.

— Да ниспошлет Ваал свою милость каждому из вас, братья и сестры! — говорит он, склоняя голову. — Наверное, многие думают, что верховный жрец поет старую никому ненужную песню, но нет. В этот раз он прав как никогда, и я верю ему! Скоро и вы поверите. Настали смутные времена: войны, катастрофы, болезни. Моя дочь Ио смертельно больна, опухоль мозга, врачи говорят, ей осталась хорошо если неделя. В смутное время мы умираем, словно темные силы стараются стереть нас с лица земли. Какими бы сильными мы себя ни считали, мы — всего лишь пыль на волосах Ваала. И если обратимся к нему за помощью, он не отвернется, поддержит нас, а мы поддержим его, и он останется с нами, появится новый Судья и все будет по-прежнему!

Смотрю на него, и на языке крутятся слова, что это его усилиями болеют люди, что, как раньше, уже не будет. Не будет частичной свободы, люди станут рабами Ваала, навсегда утратят право стать свободными и самим распоряжаться своей судьбой. Хочется предъявить ему подтасовку фактов, нападения на храмы Танит, но это слишком серьезные обвинения, а мое положение слишком шаткое.

Задумываюсь, и взгляд скользит в великое ничто, где наше будущее не определено. Боковое зрение ловит оратора и я замираю, перевожу взгляд на сгусток тьмы с десятком темных щупалец, тянущихся к собравшимся. Пространство вокруг Боэтарха… Нет, уже не Боэтарха — вокруг этого существа ткань мироздания змеится черными разрядками, потрескивает, будто рвущийся шелк, а с другой стороны что-то ворочается, проверяет мир его на прочность, пытается продавить.

Зафиксировано агрессивное ментальное воздействие!

Все-таки я прав, Боэтарх собрал нас, чтобы подчинить воле Ваала. Смогу ли я противодействовать ему?

Применить способность Покровительство Танит?

Да!

Внимание! Объектов слишком много. Выбери приоритетных индивидуумов, их количество не должно превышать 50 человек.

Твою мать! Обвожу взглядом десять генералов, трех гамм, пятерых представителей величайших родов, включая Филина, одиннадцать пунийцев из великих родов, пятнадцать журналистов…

Тем временем щупальца оглаживают головы жертв, ищут, куда просочиться…

Восемь охранников….

Внимание! Объектов слишком много. Выбери приоритетных индивидуумов, их количество не должно превышать 50 человек.

Твою мать! Все громче трещит ткань реальности, все глубже трещины, мое сердце колотится, дыхание сбивается. Минус три журналистки, плюс суфий.

Применить способность Покровительство Танит?

Да! Заодно активирую Свободу Танит — обрываю связи собравшихся с Ваалом.

Будто по щелчку реальность приходит в норму. Разрывы исчезают, на месте клубка черной мути — снова стоит Гамилькар Боэтарх. Он выглядит невозмутимым, но только я вижу, что ему это удается с трудом, ведь попытка взять контроль над самыми влиятельными пунийцами провалилась. Из правой ноздри к подбородку катится капля крови, падает на белый кардиган без рукавов. Гамилькар поворачивает голову, находит меня взглядом, и я физически ощущаю его ненависть, горячую, как расплавленный металл. Не имея под рукой салфетки, вытирает кровь рукой.

Если бы взгляды убивали, взгляд Боэтарха рассеял бы меня на атомы. «Ты все равно не остановишь меня, червь», — шелестит в голове, но все равно радуюсь маленькой победе.

Гамилькар продолжает, но в его голосе нет прежней уверенности, он говорит с трудом, словно адски устал за секунды незримого противостояния. Филин, автоматически приобретший защиту, ерзает на месте, непонимающе таращится по сторонам, на его голове больше нет сети воздействия. Есть! Получилось. Мало того, все, к кому я применил способность, бессрочно защищены от Боэтарха.

— Моя дочь Ио больна, — напоминает Гамилькар, в его голосе сквозит злость. — Историю ее болезни я скинул каждому на коммуникатор, в этом нет секрета. Она в коме уже три дня и умирает, как и мои двоюродные брат с сестрой, к которым я очень привязан. У каждого из нас в семье — безнадежный больной, и не один. Прямо сейчас я принесу в жертву старшего сына и попрошу у Ваала здоровья для моих родных…

Его голос прерывает сигнал протеста. Поднимается Ульпиан Магон.

— Твоему сыну тринадцать лет. Жертвовать пунийцами великих родов, достигших возраста осознания себя, то есть трех лет, запрещается и приравнивается к убийству.

— Ты прав, Ульпиан, — кивает Гамилькар и торжествующе улыбается. — Но мой сын прямо сейчас добровольно идет на жертву, чтобы спасти сестру и весь род Боэтархов от вымирания.

Появляется голограмма юноши, похожего на отца, на нем белая мантия с капюшоном. В сопровождении жрецов он идет по лестнице к исполинской статуе Ваала с пылающим чревом. Будто искры, возносится песнь, мужские голоса сплетаются с женскими. Парень, который точно под программой, шевелит губами, подпевая жрецам, его взгляд направлен вглубь себя.

К краю моста он подходит один. Вороху искр осыпает его, волосы дымятся, мантия покрывается черными точками.

— Во славу Ваала! — восклицает он, отталкивается и с улыбкой летит вниз.

Языки огня выстреливают навстречу, обнимают его, тело исчезает, и только тогда доносится крик агонии.

Парень точно под программой. Но как это доказать?

Следующий кадр — девочка в больничной палате, подключенная к аппарату искусственной вентиляции легких, открывает глаза. К ней сбегаются врачи, суетятся, не веря в чудесное исцеление.

— Если во славу Ваала вы сделаете то же самое, пожертвуете самым дорогим, то так проявите лояльность Величайшему, и ваш род будет защищен, — торжественно провозглашает Гамилькар.

— Послезавтра в тринадцать ноль-ноль, — поддерживает его верховный жрец Ганнон. — Состоится Великое Подношение. После него, клянусь жизнями своей и всеми представителями своего рода, вернется мир и воцарится благодать. Все будет, как раньше. Голосования не требую, каждый самостоятельно сделает выбор. Двери храмов открыты для граждан всех ступеней. Спасибо за внимание.

Боэтарх занимает свое место, и слово берет генерал, не ставший лететь в центр на платформе:

— Прошу добавить в повестку дня голосование по Новой Сарепте. Карталонцы получили доступ к ядерным ракетам, но не в силах перепрограммировать их. Необходимо срочное вмешательство: превентивный ядерный удар по столице Северной Карталонии, Новой Сарепте. Иначе наши жизни окажутся под угрозой.

Кто-то нажимает красную кнопку, и звучит сигнал несогласия.

— Слово представляется Малху Барке, главе величайшего рода Барка.

Малху лет столько же, сколько Ульпиану Магону, но выглядит он как пожилой, утомленный жизнью человек, а не чуть сдавший великан.

— Протестую. Столь кардинальные действия настроят карталонцев против нас, и, когда вернемся в Карталонию, мы уже не будем в безопасности.