Дитя Н'аэлора (СИ) - Якубович Александр - Страница 42

Мои слова были прерваны тяжелым кашлем Эрегора, хотя я точно знал, что эльф здоров, как молодой бык. Стервец, мог бы и посмеяться. Но замечание о караване на десять тысяч животных было справедливым. Даже если возить зерно понемногу, это огромный торговый поток, который надо обслужить, разместить и накормить. Кроме того, это зерно все равно будет неприлично дорогим — восточные купцы умеют считать деньги и едва они прознают, что в Мибензите проблемы, цены взвинтят точно так же, как и местные дельцы.

— Эту проблему надо решать, — сказал я. — Самостоятельно и одним махом. Вопрос только в том, есть ли у нас на это финансы.

— Мешок зерна обычно стоит три-четыре серебряные монеты, в зависимости от того, откуда оно прибыло, — ответил Эльф. — Но все равно, дело выгодное.

— Значит, там, где его берут изначально, его отдают по две, а то и по монете, — ответил я. — В Бриме земля родит хорошо, зерно там недорогое. Найди нам порядочного купца, я уже знаю, что нам нужно.

— И что же? — спросил эльф.

— Очевидно, флотилия, — ответил я Эрегору. — Купец нужен, чтобы отправиться на побережья Ока Королей, зафрахтовать четыре или пять кораблей, и вернуться в порт Пачьеран с грузом.

— Он теперь называется Чиран, — поправил меня эльф. — Но мысль я понял. Учитель, помнишь купца Тронда?

— Он пережил ночь в поместье?

— Да, я видел его в управе. Жив-здоров.

Я не хотел доверять столь важное предприятие постороннему, но сам отправиться в Брим я не мог, а Эрегор мне нужен здесь. Остается подыскать кого-нибудь, кто обладает статусом купца и здесь, и к востоку от границы с Центральным королевством. Нам было критически важно раздобыть хлеб для города. В противном случае купцы так раскачают Мибензит, что он, словно дикий конь, просто сбросит меня и опального советника, и ни о каком гарнизоне темных эльфов тут можно будет и не мечтать.

Сразу после завтрака Эрегор отправил еще одного гонца в Н’аэлор, на этот раз с просьбой о деньгах. За три недели он должен будет обернуться. А вот с каким грузом он вернется обратно — большой вопрос. Серебряные монеты Н’аэлора не имели широкого хода, но высоко ценились купцами за свой вес. Они были вчетверо тяжелее современной бримской монеты, и имели довольно точный размер — в тридцати шести н’аэлорских серебряных был ровно фунт драгоценного металла. По причине этой точности и надежности, эльфийские монеты охотно меняли по прямому курсу. И если мешок зерна будет стоить два серебра, то это означает, что нам потребуется сто тысяч бримских серебряных или, в пересчете на вес в эльфийской валюте, почти семьсот фунтов серебра. Просто довезти такую казну — целая задача, для которой потребуется довольно крепкий сундук, а лучше — сразу несколько.

У меня не разболелась голова от многочисленных подсчетов только по причине того, что последние несколько сотен лет я только и занимался тем, что считал. Углы, вес реагентов, расположение звезд, время лучшего положения луны и так далее. Вся моя жизнь давно превратилась в бесконечную амбарную книгу, которую я готовил для Нильф, и оторвался я от своей вечной арифметики только по причине появления в моей башне Лиан.

Условившись с Эрегором, что позже я подойду в управу, я отправился к девушке. Уже прошло несколько дней, я настолько погрузился в проблемы города, что совсем о ней забыл. Ирен всегда упрекала меня в бессердечности, даже по меркам холодных и сдержанных эльфов, я же просто не видел нужды в излишнем сотрясании воздуха. Конечно, судьба Лиан была мне не безразлична и, скажу прямо, я обрадовался, когда в пещере увидел, что Ирнар сжимает в своих руках не окоченевший труп, а живую эльфийку. Я сделал все, что было необходимо — обеспечил ей безопасность и должный уход, если же она не пришла поговорить со мной, значит, у нее не хватает сил.

Только сегодня утром я поймал себя на мысли, что Лиан всего шестнадцать, а это значит, в ее груди бушует пламя и она может просто стыдиться показываться на глаза. Или наоборот, она на меня держит какую-нибудь обиду. Помнится, Ольха на мои вопросы о воспитании девочки как-то сказала, что пытаться догадаться, что творится в юной девичьей голове просто бесполезно. Проще подойти и спросить. А потом еще и еще раз и, может быть, если судьба к тебе будет благосклонна, к четвертой-пятой попытке ты узнаешь правду.

Я застал Лиан за чисткой оружия. Девушка только что в очередной раз поточила свою старую саблю. Гномьи камни лежали перед ней на столе, а сама эльфийка сейчас правила лезвие о широкий кожаный ремень.

— Ты слишком сильно наклоняешь клинок, — сказал я, заходя в комнату.

Девушка ничего не ответила. Только бросила короткий, холодный взгляд, но хват сабли поменяла. Теперь она все делала правильно.

— Что-то случилось? — тихо спросила Лиан, не отвлекаясь от своего дела.

— Мы давно не говорили, — ответил я.

— Давно, — согласилась эльфийка.

Короткий взмах клинком, проверяет, как двигается сабля. Мне в глаза бросилась сетка трещин у основания, которая, как мне показалась, стала только глубже.

— Почему ты не выходишь из комнаты? — спросил я, усаживаясь на край узкой кровати. Прочей мебели кроме табурета, стола и спального места тут не было. Вещи Лиан были аккуратно сложены в углу, на полу. Впрочем, точно так же сейчас выглядела и моя комната.

— Тебя это беспокоит, старик?

— Меня сейчас много чего беспокоит, — я начал раздражаться, эти односложные ответы меня совершенно не устраивали. — Лучше расскажи, что случилось в пещерах.

— Спроси у Ирнара.

— Я хочу, чтобы рассказала ты. Мнение Ирнара или любого другого эльфа меня не интересует.

Лиан наконец-то остановилась и положила саблю и ремень на стол, а после повернулась ко мне лицом.

В ее глазах читалась обида, теперь я это четко видел.

— А что тебе рассказать? Я облажалась, вот что случилось в пещерах. Из-за этого люди колдуна смогли активировать печать, а потом все бойцы, что были с нами…

Девушка замолкла, резко повернулась и опять взялась за свое оружие.

— Он резал их, словно свиней. Одним коротким резким движением, вот так, — она еще раз взмахнула саблей, будто кинжалом, — а я могла только стоять на коленях и трястись от ужаса. Сила Харла была столь велика, что я даже дымного демона вызвать не могла, а твой проклятый амулет так и висел на моей шее. Висел, потому что я не решилась его использовать.

И замолкла.

— Почему же не решилась? — спросил я после небольшой паузы.

— Потому что ты был слишком занят своим настоящим учеником и вашими с ним делами. Этим Эрегором. Скажи, старик, будь в ту ночь на его месте кто-нибудь другой, когда он поймал тебя в клетку и запер почти до рассвета, приди тогда за мной другой темный, ты бы его отпустил? Пощадил, как Эрегора?

Девушка резко повернулась. Ее рука нервно сжимала рукоять сабли, а в глазах горел огонь.

— Да, — ответил я без тени сомнений. — Пощадил бы.

— Как я и думала, ты еще тот лжец. Очевидно, явись к тебе кто угодно кроме твоего любимого Эрегора, ты бы снес ему голову. Ты его главный учитель, а он твой достойнейший ученик, — с горечью продекламировала Лиан. — Ирнар говорил мне, что никогда не видел таким кротким и в то же время энергичным своего командира, а я ему не верила! И за ним ты просто забыл про меня! Даже не сказал пару слов перед спуском в пещеры! Ничего не объяснил! Просто всучил амулет и сказал — действуй! Вот что ты сделал! И укатил со своим дорогим учеником на загородный прием!

Она даже не заметила, как вскочила на ноги и сейчас нависала надо мной, сжимая в руке саблю. По щекам Лиан катились горькие, злые слезы, голос охрип, а сама она выглядела так, будто бы была готова зарубить меня на месте за такое предательство.

— Я не лжец, — сказал я, аккуратно кладя кончики пальцев на обух сабли и опуская выставленное вперед оружие вниз. — Я бы пощадил не только Эрегора, но и еще двоих.

— И кого же⁈ Нильф и себя самого⁈ — просипела девушка.

— Я бы не поднял клинок против королевы Ирен, потому что Нильф не простила бы мне убийство правительницы ее избранного народа, — начал я. — Да, я пощадил Эрегора. И не убил я темного эльфа по двум причинам. Первое — он был там не по своей воле, мы оба это знали. Второе — учитель не должен наказывать своих учеников смертью. Учитель должен преподать урок. И я это и сделал с Эрегором — и он принял свой урок и свое наказание.