Авиатор: назад в СССР 5 - Дорин Михаил - Страница 5

Он подошёл ко мне вплотную, тряся своими полными щеками, свисающими, словно кожа у собаки породы бассет-хаунд. В свете фонарей стоянки я смог разглядеть его злющие глаза.

– Живо в машину. Ко мне в кабинет поедете. Это приказ.

– Вам представиться сложно, товарищ капитан? Никуда я с вами не поеду, пока мне не скажете, кто вы.

– Капитан Пупов, особый отдел двадцать четвёртой дивизии, которой и подчиняется ваш треклятый полк. В машину, лейтенант, – сквозь зубы проговорил Пупов и пошёл к своему УАЗику.

– Очень приятно. Тогда я Лев Валерьянович Лещенко. Нашли дурака, который на слово поверит, – улыбнулся я. – Разрешите ваши документы, товарищ капитан особого отдела.

Со спины подошёл инженер, который встретил меня после посадки.

– С ним аккуратнее, парень. Он на голову немного ударенный, – шепнул он мне. – Особист это, с дивизии, я тебе говорю.

Отличная характеристика! Мало мне пулемётов духов на войне, так ещё и такие крендели присутствуют рядом со мной.

– Мои полномочия вам подтвердили, товарищ Родин? – спокойно спросил Пупов.

– Так точно.

– Тогда, живо в машину! – буквально крикнул на всю стоянку капитан.

И как с такими нервами и характером держат в особистах?! До этого момента я знал в этой жизни очень приличных людей с этой структуры. Выдержанные, грамотные и умеющие слушать. Этот же больше походит на бригадира в не самом хорошем колхозе, который постоянно в отстающих по сбору урожая.

Пока ехали, никто не произносил ни единого слова. Пупов пыхтел и периодически прокашливался, пытаясь играть у меня на нервах. Чем же я его так заинтересовал, что вытянуть меня нужно было прямо со стоянки.

Кабинет у этого особиста, как мне показалось, временный. Поскольку не может он находиться в здании высотного снаряжения. Наверняка Пупов откомандирован на время операции в Бокайды, а сам он решил выбрать себе более удобное место для контроля за обстановкой. Ближе к гуще событий.

Рядом с кабинетом уже сидели двое лётчиков. По взъерошенным волосам и усталому виду я понял, что они тоже, как и я, буквально из кабины.

– Здесь сидеть, – махнул он на скамейку напротив обшарпанной двери.

Вот это мне совсем не понравилось. Если он сам и похож на пса, то я точно не в родне с ним.

– Я вам не собака, товарищ капитан, – спокойно сказал я, здороваясь со своими коллегами за руку.

Пупов повернулся ко мне и ехидно заулыбался.

– А это мы сейчас и посмотрим, кто вы и что. Ждите вызова, Родин, – сказал особист и вошёл в свой кабинет, громко хлопнув дверью.

Поговорив с ребятами, я уяснил для себя, что сегодняшняя ночь была не самая успешная в плане результатов проведения операции по уничтожению духов.

– Наших целей вообще в районе не оказалось. Не знаю, куда бомбы сошли, – рассказывал мне один из лётчиков, оказавшийся командиром звена на Су-17М2 из полка в Зары.

– А у нас почти всё мимо. Раз зашли, а ПАНовец отбой даёт. Мол, слишком близко к своим. И «сварка» строчит со всех сторон, – делился своей историей второй лётчик из местного полка МиГ-23.

Чтобы передовой авианаводчик или сокращённо ПАН, дал отмену работы по цели, должна быть причина. Это либо очень сильно промахнулся лётчик с выходом на цель, либо сам ПАН неверно рассчитал. В принципе, может быть всё, что угодно.

Свои впечатления я рассказал вкратце, и парни похвалили меня, и заочно Валеру, за храбрость.

– В вашем, двести тридцать шестом, я слышал, что все безбашенные. В хорошем смысле. Начальство вас и не жалует, поскольку проявляете себя, а командир ваш может кого-нибудь потеснить в дивизии.

Сомневаюсь, что именно этим обусловлено внимание ко мне особиста. Пока с ним не поговорю, всё равно не узнаю. Да и не страшнее Пупов духов. Обычный «бесконтактный» боец.

– Родин, заходите, – вышел из кабинета молодой лейтенант и подошёл ко мне. – Начальник особого отдела Бокайдского полка, лейтенант Борькин, – поздоровался он со мной.

– Лейтенант Родин.

– Да, да. Знаю. Идите на беседу, – сказал Борькин, достал сигарету и направился на улицу.

В кабинете свет был выключен, а единственным источником, освещавшим рабочий стол Пупова, была лампа. Ощущаю себя на допросе каком-то. И интерьер, как в страшилках про чекистов – стол с зелёным сукном, серый сейф, шкаф с папками дел и портрет Феликса, он же «Железный», он же Дзержинский рядом с фотографией Леонида Ильича.

– Садитесь, Родин, – не отрываясь от бумаг, сказал Пупов.

– Сел, – ответил я, приземлившись на стул перед ним.

– Вы опять дерзите мне?! – хлопнул по столу Пупов.

– Товарищ капитан, давайте уже общаться. У вас какие-то ко мне вопросы?

– Много и не все сразу. И первый у меня будет таким, – сказал Пупов, нагнувшись ко мне через стол:– Почему вы нарушили приказ командования?

Ну, вот и началось! Сейчас припишут мне и нарушение субординации со старшим по званию, и нарушение формы одежды где-нибудь найдут, и убийство Кеннеди повесят на меня.

Что ему сказать? Мы просто забили на приказ, товарищ капитан, и прикрыли своих товарищей от ударов духов. Признание чистосердечное и откровенное. Правда, тогда под удар сразу попадёт Валера. Он давал мне указания на канале управления, и это стало известно всем.

Тогда можно косить под дурачка и ждать, когда у Пупова сядет батарейка или чайник взорвётся от моей тупости. В любом случае молчать нельзя.

– О каком нарушении приказа, товарищ капитан, вы говорите?

– Вам была поставлена задача вернуться на аэродром, а не заниматься самодеятельностью, – тыкал в меня пальцем особист. – Почему начали наносить удары вразрез с приказом командного пункта?

– Авианаводчик просил помощи, и мы нанесли удар по позициям духов…

– С чего вы решили, что эту команду вам давал авианаводчик? И как вы определили месторасположение духов? – взял в руки карандаш Пупов.

По запаху определили, щекастый! Ему объяснять сейчас весь алгоритм, которым мы руководствовались?

– Товарищ сотрудник особого отдела, насколько я понял, цели поражены, противник уничтожен, наши войска отбили атаки и продержались до подхода основных сил. К нам какие претензии?

– А я тебе сейчас, Родин, скажу, – достал Пупов из стола пепельницу и пачку сигарет. – Приказ ты нарушил, куда вы там попали – это ещё нужно выяснить, ведомый твой ранен. Кстати, может быть, это ты случайно в него попал, когда наносил удар из пушки?

Так и хочется спеть песенку про фантазёра. И как у него так работают извилины, что он такие вопросы придумывает?

– Попали мы точно в цель. Авианаводчик это подтверждает…

– А если он погиб? Кто подтвердит?

– А вы разве не знаете, что есть специально обученные люди, которые проведут доразведку результатов удара? – задал я риторический вопрос.

– Знаю. Но ваш рейд с капитаном Гаврюком скрыл все следы поражения противника.

Конечно, Пупов знает, что после основной ударной группы на цель всегда выходит группа доразведки и подтверждения результатов боевого применения.

Возможно, в чем-то он и прав. За нами должны были подойти разведчики Су-17М3Р, а именно разведывательные самолёты для фотографирования местности. Но в эфире, я их не слышал. Может, шли в режиме радиомолчания?

– Наш рейд был направлен только на оказание помощи…

– Такие неблагонадёжные как вы, Родин, всегда так говорят. А если ваши благие намерения были не чем иным, как способом скрыть неудачную операцию вашего полка?

Ух как начал загибать Пупов! Под Томина начнёт сейчас копать.

– Давай на тебя ещё взглянем, – сказал капитан и пошёл к шкафу с делами.

Медленно этот короткостриженый пухляш искал там интересующую его папку. На нервы, что ли, давит мои? Мол, время даёт подумать, нагнетает обстановку и сейчас как выдаст на меня такой компромат, что мне останется либо с ним сотрудничать, либо из табельного за капониром застрелиться.

Пётр Петрович достал интересующую его папку и вернулся к столу.