Змея за терновым троном (СИ) - "marykonva" - Страница 41

— Если и нашли, то нам не расскажут, — бросает с раздражением принц. — Бесполезно.

Принцесса ворчит что-то похожее на «высокомерные шавки» и со злостью пинает клубок в стену.

Мне любопытнее другое:

— Напомните-ка, почему вы не обратились к Своре.

Я знаю ответ, но меня он не устраивает.

Гара вновь сосредоточивается на содержимом ящиков. Она вынимает склянки, шуршащие и звенящие мешочки, страницы с записями и вскоре достаёт овальное зеркало с рукояткой, напоминающее скорее орудие убийства, чем предмет женского туалета. Конец заострён и имеет множество глубоких борозд, идущих вверх к стеклу.

Похоже, им и впрямь пользуются нечасто.

— Как я и говорил, наши дела связаны: ты, мой брат, твоя мать, — говорит принц. В груди ёкает при упоминании мамы. — Семейные дела должны решаться без постороннего вмешательства.

— Я не часть семьи.

— Нет, но у нас, как думается, один убийца на двоих. А теперь ты знаешь и мой секрет…

Его глаза находят мои, и между нами пробегает нечто, что я пока не могу понять.

— Братец, милый, твоя история со мхом и статуями давно уже не секрет, — Шай звонко смеётся. — Не драматизируй.

Образ мальчика, очнувшегося после контакта с ядовитым растением, и статуи, смеющиеся над его ошибкой, всплывает яркой картиной в моей голове. Губы расползаются в улыбке.

Провидица прерывает нас:

— Итак, если все готовы… Леди Фэй, вам стоит сохранять дистанцию, — она указывает на зеркало в своей руке, но у меня создаётся ощущение, что имеется в виду нечто большее. — Хоть магия и будет преобразовываться в морок внутри меня, рисковать не стоит. Небольшая часть иной раз рассеивается, оседает и через какое-то время возвращается к месту силы. Не хотелось бы, чтобы она коснулась вас даже в минимальной своей концентрации.

Магический след — то, что может остаться на любом предмете и даже теле при использовании чар или морока напрямую или же с помощью чар, что продаются в кварталах. Именно такие отпечатки я и нащупала на Гончих. Иногда следы держатся часами, иногда днями, прежде чем Место силы впитает их в себя. Морок особенно долго сохраняется, нанося вред окружающей среде. Именно так Гончие и определяют причастность волшебного существа к преступлению. Чаще всего след берут оборони. Они особенно чутки к магии.

Мати взмахивает крыльями и взлетает с плеча Гары. Шай выставляет запястье, и тот приземляется на него, издав протяжённое «Кар-кар». Принц находится ближе всех к провидице и выглядит взволнованным. Наши глаза опять встречаются, и его губы приоткрываются в попытке что-то сказать. В этот момент провидица сжимает рукоять зеркала и проводит его заострённой частью по своей ладони. Ни один мускул не дёргается на её болезненно бледном лице.

Я морщусь. Мне не известно, насколько тяжело очищать магию от морока, но, глядя на эту женщину, становится очевидно — цена высока. Потеря зрения могла быть лишь малой платой. Гара сжимает кулак и поднимает его над зеркалом. Кровь капает из раны, заполняя борозды рукоятки.

Кровь.

Мне кажется, что холод забирается под кожу. Это что-то неосознанное, животное. Я чувствую, как ноги наливаются тяжестью. Разум кричит об опасности, а тело не слушается. Липкий страх щекочет шею, пробираясь к позвоночнику.

Нет, нет, нет…

Сознание падает в самый тёмный угол чертога — к бездыханному телу на кухне. Часы вот-вот готовы перевернуться вместе со мной, засыпав песком, как Жасмин в лапах Джафара. Отрываю глаза от красных капель и нахожу Аваро. Принц смотрит обеспокоенно, сведя брови на переносице. Дыхание учащается от стучащих в дверь воспоминаний. Его губы бесшумно двигаются, складываясь в нечто, похожее на «Не смотри». Я сосредоточиваюсь на словах. Мир замыкается на нас. Это помогает держаться за ясность, но я всё ещё продолжаю ходить по краю.

Внезапно на периферии замечаю, как Гара запрокидывает голову, вынуждая перевести взгляд к ней. Её веки подрагивают. Грудная клетка тяжело вздымается и опускается. Стараюсь не опускаться на окровавленные руки, сжимающие зеркало, но не могу сопротивляться любопытству на грани безумства. Я замечаю, что кровь на чёрной от морока коже практически не видна. Мне становится легче от осознания этого факта.

Провидица опускает голову в естественное положение и резко поднимает на меня глаза. Её зрачки совсем белые. По телу пробегает мелкая дрожь, и я чувствую прикосновение ужаса к затылку. Волоски на шее встают дыбом, сигнализируя о большой концентрации магии в комнате. Нога невольно шаркает по полу назад, но я стряхиваю первобытный порыв.

Мне ничто не угрожает.

Мне ничто не угрожает.

Мне ничто не угрожает.

Гара размыкает пересохшие алые губы, и из её горла доносится стон боли. Он словно идёт из самой глубины: со скрежетом и через силу. И тут… провидица подзывает нас к себе, и я бреду под воздействием её голоса. Она разворачивает зеркало, в котором из тумана проявляются изображения: замедленные, точно нарочно, и время от времени искажающиеся, как в калейдоскопе.

Сначала я вижу цветущий сад: чёрные бутоны раскрывают свои лепестки на встречу к солнцу. Затем картинка смещается и предо мной предстаёт пруд с каменным мостом. Он так похож на тот, что у ротонды, но, присмотревшись, я понимаю, что вижу его впервые. Пытаюсь заглянуть чуть дальше, и стоит этой мысли поселиться в голове, как всё с хлопком исчезает. В зеркале вновь лица: моё и принца. Шай уже отошла, опустив глаза.

Гара будто спотыкается обо что-то невидимое. Её колени подкашиваются. Кайден моментально её подхватывает и произносит:

— Достаточно!

Ворон громко каркает и хлопает крыльями, вынуждая принцессу поднять руку и дать ему толчок для взлёта. Гара всё ещё держит глаза открытыми и пытается заговорить, но слова, очевидно, украдены слабостью. Тело тряпкой повисает в руках Кайдена. Он сжимает его, как куклу, и молча ждёт. Мати садится на стол рядом и обеспокоенно стучит клювом. Веки измученной провидицы опускаются и подрагивают.

— С ней всё будет в порядке? — почти шепчу я, боясь причинить боль громким звуком.

— Будет, — хмуро отвечает принц.

— Вы знаете это место? Из видения.

— Сложно не узнать то, где вы провели половину своего детства, — мрачно говорит Шай. Она израненным взглядом смотрит на провидицу, лежащую в руках брата, но ощущение, что сквозь неё. — Сад Мира в оранжерее.

Я моргаю несколько раз.

— Двор Света, — поясняет принц.

— Почему вы так напряжены? — Ищу ответ в лице то одного, то другого, и не нахожу. — Тео убили при Светлом Дворе. Мы и до этого предполагали, что убийца оттуда.

Кайден поднимает на меня тяжёлый взгляд и произносит:

— Это необычный сад.

Шай обнимает себя руками.

— Он волшебный? — я пытаюсь отшутиться, но никто не смеётся.

— Это любимое место Зельфа. Он проводит там большую часть своего времени… у пруда, — говорит принцесса, срываясь на истеричные нотки. — Но это ничего не доказывает. Ему незачем вредить никому из нас! Ты знаешь это, брат! Правда?

Кайден поворачивается к сестре. Она умоляюще призывает его к ответу, но тот лишь тяжело вздыхает. Когда солнце скрывают облака, я замечаю рисунок, выложенный на круглом витражном окне позади Шай. На нём изображена плачущая фэйри. Одну её руку покрывает по локоть кровь, другую — морок. Лес и трава выглядят болезненно. Дева касается чёрной ладонью земли, а кровавой — воды, от которой рябью расходятся алые кляксы.

Зельф? Я знаю, кто это. Зельфейн.

Похоже, у нас есть первый подозреваемый, и он — всего лишь единственный наследный принц Светлого Двора.

Но если она что и узнала за годы работы механиком, так это то, что некоторые пятна не выводятся. Не выводятся никогда. Марисса Мейер отрывок из «Лунные хроники. Золушка»

Я сижу в комнате, куда меня заселили, и рассматриваю игру пылинок в свете солнечных лучей, проникающих через окна. Они хаотично двигаются и походят на звёзды, разбросанные по Вселенной. Их ход ленив и плавен, как последняя песня на выпускном балу, когда парочки качаются в обнимку, переступая по залу с ноги на ногу. Мои пальцы касаются мелких частичек, и те начинают суетиться в новом танце.